Люди погрязли в интригах и войнах, пять сотен лет - и без перемен;
У подножья горы Хуаго небо озарено тысячами огней...
Мы всё сражаемся и осаждаем, а человечество не устаёт;
И после возвращения скрижалей, удивлюсь, если кто-нибудь их прочтёт.

Каждый год мне Монах присылает открытку, интересуется, как дела;
Я не уверен, что их ровно пятьсот - не считал.
Глядя на эти открытки, вспоминаю то время сражений и битв,
Когда всемогущ был жезл златой, теперь ковыряются в ухе им...

Я - великий мудрец, никому меня не победить,
Но я позволил одиночеству себя сразить.

Если судьбой мне назначено жить, то пусть хоть надежда будет;
Я не боюсь полюбить не ту - боюсь, что меня никто не полюбит...
Если однажды отправишься на поиски славы вновь,
Не забудь и меня позвать, друг добрый мой.

Говорят, У Цзин отрастил себе гриву и больше не лысый,
И проникся идеей на любимой своей жениться.
Ба Цзе, развратная свинья, никогда не включает сотовый свой,
Хотя и его время не обошло стороной.

Поход наш на Запад окончен, скрижали возвращены,
Но и на Востоке есть те, кому мы нужны...
Соратники мои, как ваш настрой? Давайте мир ещё разок спасём!

Если судьбой мне назначено жить, пусть и радость, и горе будут;
Я не боюсь полюбить не ту - боюсь, что меня никто не полюбит...
Если однажды отправишься на поиски славы вновь,
Не забудь и меня позвать, друг добрый мой.
Не забудь и меня позвать, друг добрый мой...