Встреча с тобой - самое лучшее время.
3.
Когда они расставались, она тоже повернулась и ушла. А он стоял, как дурак, и всё смотрел ей вслед. Она шла, чем дальше, тем быстрее, тем стремительней, боясь, что не сможет сдержать слёзы, боясь, что развернётся и бросится обратно к нему. В последний момент он всё-таки рванул за ней. Схватил за плечи так сильно, что перехватило дыхание: «Цзяци, ты не можешь».
Тогда она в первый раз увидела, как у мужчины глаза наливаются кровью. Он так крепко держал её, будто боялся, стоит ослабить руки, и она сразу же исчезнет.
У неё почти не осталось сил, только чтобы сдерживать слёзы. Холодно усмехнувшись, она подбирала самые безжалостные слова, острые как нож, разрубающий навсегда все нити, связывающие их:
- Мэн Хэпин, как можно быть таким ребёнком? Я уже всё объяснила. Почему ты никак не поймёшь? Умоляю тебя, я собираюсь в аспирантуру, не мешай моей карьере.
- Я не верю! – он почти рычал. – Я не верю. Не верю ни единому твоему слову. К чему эта чушь про аспирантуру? Ты бросаешь меня? Я не верю!
Она продолжила с жестокой усмешкой:
- Мэн Хэпин, приглашение в аспирантуру, возможно, для тебя и не заслуживает внимания, но для меня это очень и очень важно. Даже если не ради аспирантуры, то из-за Сюй Шифэна. Тот, кого я люблю – это он, понимаешь?
Его руки, такие сильные, сжимали её, что было больно. Блеснули подступившие слёзы, перед глазами только его лицо, его глаза, брови, уголки губ… Постепенно во взгляде мелькнула тень неуверенности.
- Я не понимаю, - его голос был далёк и слаб, - но знаю одно, в этом мире самое важное для меня – это ты.
У неё защекотало в носу, колени подогнулись, под ложечкой засосало, всё начало кружиться. Она дрожала, как лист, даже голос сменил тембр. Слово за словом ясно и отчётливо произнесла:
- Для меня в этом мире есть вещи более важные, чем ты.
Он смотрел на неё. Её чувства застыли, как у самоубийцы, перерезавшем вены. Кровь стекает, постепенно, «кап-кап», капля за каплей. Погружаешься в блаженство пустоты, всё вокруг в лёгком тумане, боль отступает, остаётся только приятное оцепенение.
- Ты стремишься к такой жизни из-за того, что для тебя это внове. Но с меня довольно. Я жила так 21 год. Заурядно и тяжело. Всю жизнь надрываться, чтобы купить квартиру, проявлять расчётливость, самая долгая радость – новая одежда. Я устала. Понимаешь? Тебе нравится подобная жизнь за её простоту. Ты говоришь, что любишь обыденность, дым и огонь очага. Это из-за того, что 20 лет ты жил высоко над другими, не имея возможности попробовать иное. Но я рядом с этим очагом слишком долго. Уже чувствую, что закоптилась до неузнаваемости. Я надеюсь, что могу рассчитывать на лучшее будущее. Что называют перспективами? Ты не задумывался над этим, потому что твоё будущее предопределено с рождения, столбовая дорога в блеске и славе. А я, как многие другие, должны бороться изо всех сил, чтобы иметь возможность жить хоть немного лучше. Твоя мама права, мы с тобой люди из разных миров по ошибке случайно оказавшиеся вместе. Мы не будем счастливы. Это не может продолжаться долго, рано или поздно мы расстанемся. Если я сейчас оставлю тебя, то, возможно, ещё смогу чего-то добиться. Почему я должна отказываться от шанса? Почему я не могу ради своего будущего сделать правильный выбор? Сюй Шифэн может жениться на мне, а ты?
Он смотрел на неё, довольно долго, наконец, сказал:
- Я люблю тебя, - низкий и глухой голос был не в силах скрыть расстройство и сожаление, - Цзяци, не имеет значение, что ты говоришь, я люблю тебя. Если ты уйдёшь, в этой жизни, возможно, я навсегда потеряю тебя.
Хотела высвободить руки, он не позволил. Мало-помалу она пыталась разорвать его захват, из последних сил выворачивалась под таким углом, что было больно. Но короткая боль лучше долгой. Она бы предпочла всю боль забрать себе, только чтобы уменьшить его страдания. Предпочла бы всё вынести сама.
Он был сильнее её, ей не удалось полностью освободиться. В конце концов, скрепя сердце, вскинула руку и отвесила ему пощёчину. Этот звонкий звук множественным эхом отозвался в её сердце, болело так, что она почти потеряла самообладание, однако продолжала поносить его:
- Мэн Хэпин, ты мужчина или нет? Я сказала, что не люблю тебя, как ты можешь так позориться? Ты потерял стыд, но я ещё хочу сохранить лицо. Отпусти, меня тошнит от тебя. Я никогда больше не хочу тебя видеть!
Слова были злы и жестоки. Его глаза перестали наливаться кровью, зрачки стремительно сузились. Он пристально смотрел на неё, как смотрят на палача, но она была непоколебима. В конце концов, он потерял надежду, руки постепенно ослабли и разжались. Она решительно развернулась и быстро пошла от него. Уходила всё дальше и дальше, пересекла две улицы. Худо-бедно к ней вернулась способность соображать. Уселась на краю обочины, обхватила себя руками и зарыдала. Проплакала ровно час. Мимо нёсся поток машин, яркие фонари как глаза, бесчисленные пары глаз. Плакала до дурноты, царапая ногтями брусчатку тротуара. Потом ноготь на указательном пальце правой руки был почти полностью стёсан и постоянно кровил. Кое-как утёрла слёзы, встала и пошла. Шла и шла по дороге, а слёзы всё текли, не переставая.
Она не знала, что любить так трудно. Как будто от сердца отрезают куски, крутят ножом в ране, полосуют, и это невозможно остановить, кажется, это никогда не прекратится. В книгах пишут: «сердце разрывается от горя». Но «разрывается» не означает, что надрез за надрезом острым ножом отрезают по кусочку. Изуродованное сердце болит, что невозможно терпеть. И ничего не сделаешь, по собственно воле режешь на тысячу кусков.
Мэн Хэпин, я люблю тебя, поэтому добровольно иду на это. Я не могу без тебя, но расстаюсь с тобой. Понимая, что в этой жизни никогда не смогу вернуть тебя, я готова. Только ты должен жить лучше, чем я, быть счастливее меня. Это всё, что мне нужно. Это только ради тебя. Пусть даже потеряю тебя, пусть никогда в этой жизни тебя не будет снова рядом со мной. Если это ради тебя, я согласна.
Потом её постоянно приходило на ум, финал отпечатался в памяти так ярко и чётко, но начало… Чувства, что были в начале, стали далёкими и неясными, как сон.
В этом мире никто никогда не узнает, сколько она пролила слёз. Раны скрытые глубоко внутри никогда не будут предъявлены на обозрение.
Даже близкие друзья, такие как Сюй Шифэн, не знали.
С Сюй Шифэном в прошлом месяце обедали в японском ресторане, он подкалывал:
- Цзяци, ты мне платишь чёрной неблагодарностью. В те годы я по твоей милости заработал дурную славу, а теперь ты даже не глядишь на меня.
Свежий тунец был бесподобен. Цзяци, с головой погрузившись в еду, буркнула ему невнятно:
- Адвокат Сюй, посмотри вокруг тебя столько людей, не хватало ещё и меня.
Сюй Шифэн протянул, как будто с бесконечным разочарованием:
- Все люди в мире смотрят на меня открыто и только один человек презрительно косится.
Цзяци почти подавилась васаби, остро, горько, в горле будто выросли бесчисленные заусенцы, и каждый собирал на себе всю остроту и горечь. Залпом проглотила полную чашку саке, немного полегчало, но от жжения глаза всё ещё наполнялись слезами.
- Братец, ну, ошиблась, чего уж там. Ты не должен постоянно пенять мне.
Сюй Шифэн тоже начал проникновенно:
- Цзяци, ты не ребёнок…
Уши Цзяци свернулись в трубочку, эти речи она слышала раз сто. И точно он продолжил:
- Не докучай старшему брату болтовнёй о любви. Девочка должна серьёзно подходить к выбору партнёра для брака. Что может быть важнее? У старшего брата есть на примете несколько выдающихся молодых людей. Когда устроим встречу? Никто не глянется – не страшно. В этом году ещё множество симпатичных парней закончат учёбу. Ты только смотри и выбирай.
Цзяци вздохнула и пробормотала себе под нос:
- Превосходный адвокат, в десятке выдающейся молодёжи города, на досуге подрабатывает свахой.
Сюй Шифэн расхохотался. Полоски бровей взлетели к вискам, придавая образу ещё больше куража. У Цзяци мелькнуло смутное воспоминание, кого-то он ей напомнил, но никак не удавалось вспомнить кого. На душе было неспокойно, она крепилась полдня, но, в конце концов, всё же не сдержалась:
- Два дня назад я видела Мэн Хэпина.
Сюй Шифэн на миг растерялся, но тут же улыбнулся:
- Этот парень. Он мне тогда довольно сильно врезал, ещё немного и случилось бы отслоение сетчатки. Слышал, сейчас он стал достойным примером для подражания, после выпуска у него всё по плану. Два года назад в университете говорили, он представлял интересы очень популярной компании, связанной с он-лайн играми, заработал кучу денег.
Слова звучали легко, но она знала, что он подбирает их с осторожностью, боясь ранить её.
Накатывала тоска. Он разрабатывал интернет-игры? Жизнь без него настолько пуста, что приводила душу в смятение. Знала только, что вначале он работал в IT-компании, работал на износ, иногда возвращался усталый настолько, что засыпал, даже не сняв носки. Так тяжело работал и всё ради неё. Цзяци засунула морского ежа в рот. Вкус соевого соуса и васаби, жирный запах сырой рыбы, от такого сочетания оставалось только подавиться. Сюй Шифэн видя, как от остроты у неё на глазах наворачиваются слёзы, протянул ей чай. Горько, всё-таки горько. Она сделала вдох, и с несчастным видом объяснила:
- Васаби слишком жгучий.
- Не надо тут передо мной разыгрывать «Цветок горького латука»*, - похлопал по плечу, – хочешь плакать – рыдай. Давай, братишка подставит плечо. Двадцать юаней в минуту. Нравится плакать долго – плачь долго.
Она недовольно ответила:
- Слишком жестоко. Тысячу двести юаней в час. Ты грабитель.
- Знаешь мои расценки? А сколько стоит моя консультация по одной проблеме - тем более что ты ещё плачешь.
- Торгаш!
- Трещотка, не ты ли убеждала меня, что в этом мире ничто не заслуживает внимания кроме денег?
Цзяци была не в силах сдержать вздох. В те годы она любила развлекаться. В институте иностранных языков к ней приклеилось прозвище «Трещотка». Их факультет был маленький, девушек по пальцам пересчитать, поэтому все жили в спальнях отделения английского языка. По утрам проговаривали вслух слова, хихикали над специфическим лондонским произношением. Именно её язык смог изобразить звук, похожий на русское «р». В результате её стали называть «Трещотка». Потом это прозвище прижилось, даже Сюй Шифэна звал её так.
- Юность – хорошее время, - она вздохнула. - Ты назвал меня Трещоткой, я почувствовала себя моложе.
- Передо мной можешь не рисоваться, - презрительно заявил Сюй Шифэн, - Будешь так говорить, посмотришь, чем кончится.
- Я не могу так говорить? – озорно улыбнулась она.
Сюй Шифэн вздохнул:
- Ты слишком упряма. Через столько лет всё ещё думаешь о Мэн Хэпине. Я не понимаю, чем он так хорош. Прохвост, кичится семьёй, не человек - гнилое дерево.
Цзяци налила себе стаканчик. Сюй Шифэн теперь будто иронизировал над собой:
- Только посмотри на меня, отступивший на пятьдесят шагов насмехается над отступившими на сто.
Цзяци помолчала и спросила:
- Об Аньци нет новостей?
Сюй Шифэн горько усмехнулся:
- Боюсь, в этой жизни я потерял её навсегда.
Боюсь, в этой жизни, я навсегда потеряю тебя.
Много лет назад ей тоже так говорили. Цзяци стало тоскливо. Он, однако, не понял, она тоже навсегда его потеряла. Цзяци поднесла стакан и безрадостно, глоток за глотком, медленно осушила. Ну и ладно, лучше бы она его не видела.
- В прошлую субботу ездила на рыбалку? – спросил Сюй Шифэн.
Цзяци замерла. Только сейчас она вспомнила, что на прошлой неделе ездила с Жуань Чжэндуном. Было весело всей компанией смотаться за город на водохранилище. Горы чисты, вода прозрачна, пейзаж, как на картинке. Девчонки устроили пляжный отдых, нацепили тёмные очки и под зонтиками натирались маслом для загара. Похоже на суету у бассейна. Мужчины, напротив, с нарочито озабоченным видом разложили снасти, твёрдо намереваясь завалить добычу. Рыба клюнула, зазвенел колокольчик, сразу же началась суета. Под зонтиками тоже постоянно раздавались шум и крики, наверное, было слышно за горным хребтом. Цзяци тогда подумала, в таком гвалте разве можно поймать рыбу?
В результате руководство водохранилища отрядило команду, которая сбросила в воду две или три установки для насыщения кислородом. Наживка с лодок подавалась безостановочно. Не только рыба, тут даже русалки попались бы на крючок. Высокий уровень профессионального мухлежа, и правда, заставляет смотреть на вещи шире. Цзяци, сидя в тени деревьев вспомнила эпизод с рыбалкой в «Хрониках Цинси»* и невольно усмехнулась: не закончится ли сегодня тем, что привлекут водолазов.
- О чём задумалась? – неожиданно раздался голос за спиной.
От испуга встрепенулась, повернула голову и встретилась с взглядом Жуань Чжэндуна. Хлопнула себя по груди, унимая волнение.
Рождённый быть моделью он даже в одежде для рыбалки выглядел идеально. Свободный, дерзкий, безупречный. Присел на корточки и приподнял её снасть. Приманка с крючка давно была съедена. Он смотал леску и улыбнулся:
- Действуешь, как Цзян Тайгун*? Собираешься поймать рыбу без приманки?
- Я пришла не за рыбой, - заявила она уверено, - я ловлю золотую черепаху.
Он поднял голову, вдали все сгрудились у одного места, мужчины, девушки, временами раздавались взрывы хохота. Непонятно, может, поймали большую рыбу.
Повернулся к ней, усмехаясь:
- Как-то неискренне. Они все там, а ты сидишь тут одна и ловишь золотую черепаху?
Она самодовольно захихикала:
- Золотых и в самом деле нет, но есть одна земляная.
Он с серьёзным видом взял удочку и махнул в её сторону, забрасывая. Она ловко подскочила, как лань, изящно и грациозно. Хихикнув, одним махом вспрыгнула на каменный валун. Присела на корточки, зачерпнула воды, развлекаясь. Лучи солнца, проникающие сквозь листву, рассыпалось по телу и лицу как золотые блёстки, брызги воды переливались цветами радуги и искрились в её руках, как капли ртути. Он смотрел на неё, прищурив глаза, как на слепящее солнце. Через некоторое время спросил:
- А, правда, ты была так поглощена, о чём задумалась?
- Вспомнила книгу.
- Что за книга, заставила тебя так глупо хихикать.
- «Хроники Цинси». Не читал? Хотя такой человек, как ты, скорее читает «Троецарствие», верно?
Он к удивлению ответил просто:
- Действительно, не читал, читал только «Троецарствие».
- Жаль, - протянула она разочаровано, - в ней такие живописные картинки, красавиц немеряно.
- Немеряно красавиц? Тогда ты для чего читала?
- Я читала про евнуха.
Он, похоже, не знал, как реагировать. Хотел продолжить, но снова замолчал. Она не наделалась, что он поймёт, поэтому разговаривала, как будто сама с собой:
- На самом деле я бы хотела перечитать. Попусту растраченный талант, Мэй Юй в изгнании, любовь, которой не должно быть. И, наконец, финал. Пусть немного жестокий, но какой есть.
Он всё ещё молчал, когда издалека позвали:
- Чжэндун! Чжэндун! Рыба!
Колокольчик на его удочке звенел и булькал. Он оставил её и бросился вытаскивать леску. Валун был неровный, неудобный. Цзяци не могла усидеть, поднялась, и сразу вспомнилось, как они с Мэн Хэпином ходили ловить рыбу.
Тогда было не так, как сегодня. Только он и она, два человека на берегу озера жарились на солнце, как амурские вьюны*. Тоже ничего не выловили, но было безумно весело. После этой поездки кожа на её лице облупилась и долго была красная, как яблоко. В те времена остатки молока из бутылки втирали в кожу лица, получалась маска. Почистив зубы, она забыла её смыть. В результате Мэн Хэпин поцеловал её и начал скалить зубы:
- Молоко на губах не обсохло.
Она ударила его подушкой, а он схватил её в охапку вместе с подушкой и снова поцеловал:
- М-м.. Вкусно.
Как ребёнок, которого угостили конфетой, осуществление всех желаний.
Солнце было слишком свирепо. Цзяци почувствовала головокружение и звон в ушах. Возможно, она грелась на солнце слишком долго. Обвела глазами вокруг бескрайнюю бирюзовую воду. На воде наслаивались одна на другую тени гор, как пятна индиго. Горы и озеро сливались в одно. Вдалеке слышался шум и смех, но там текли чужие дела.
Её они не касались.
Цзяци не думала, что Сюй Шифэн узнает об этом, и машинально ответила:
- Да, ездила на рыбалку. А как ты узнал?
Сюй Шифэн, смерил её с головы до ног:
- Донесли, но я тогда не поверил. Как ты затесалась в ту компанию, ни одного хорошего человека.
- Ошиблась, - неуверенно ответила Цзяци, - в следующий раз не пойду.
Сюй Шифэн, вздохнув, продолжил:
- Я не читаю тебе нотации. Ты сама знаешь, что хорошо, что плохо. Может, иногда даже слишком хорошо знаешь. Я говорил тебе, женщина иногда должна быть глупенькой.
- Братец, - обратилась Цзяци с улыбкой, - я ещё не достаточна глупа?
Сюй Шифэн, похоже, совершенно не ожидав такого, ненадолго замолчал, потом покачал головой:
- Ты, действительно, глупая.
Примечания к главе 3.
«Цветок горького латука» - китайский худ. фильм 1965 г.
«Хроники Цинси» - сетевой интернет роман.
Цзян Тайгун - считается основателем китайской военной науки, автор трактата «Шесть военных стратегий»
Амурский вьюн имеет вытянутое змеевидное тело, которое сплошь покрыто очень мелкой чешуей. Глаза у рыб желтого цвета или с небольшой примесью коричневого. Ее рот украшают 12 усиков. Хвостовой плавник имеет округлую форму.
