11.
В тот день было выпито слишком много вина, так что, в конце концов, оба не заметили, как уснули.
Цзяци проснулась на диване, укрытая одеялом. В комнате было тепло из-за включенного отопления. Жуань Чжэндун спал на другом диване. Похоже, вчера он тоже напился и уснул, не дойдя до спальни. Спал без одеяла, одна рука свешивалась к полу. Его шёлковая рубашка давно помялась, под головой кое-как подложенная диванная подушка, в объятьях другая. Всегда такой аккуратный, даже в пижаме способный произвести впечатление, сейчас он выглядел немного комично, будто другой человек.
Цзяци осторожно поднялась. Жуань Чжэндун не проснулся, постояла в нерешительности, но всё-таки не стала будить его.
На кухне осталась вчерашняя посуда, сложила её в посудомойку, сварила котелок каши. Увлечённая хлопотами вдруг заметила мелькание света и тени, обернулась, оказывается, Жуань Чжэндун.
Он был всё в той мятой же шёлковой рубашке, обеими руками упирался в косяки двери. Цзяци вздохнула про себя, даже растрёпанный этот мужчина не выглядел хуже. Можно было подумать, что это своего рода свободный стиль. Взглянула и отвернулась. Он улыбнулся:
- Девушка-улитка*, я собираюсь спрятать твой панцирь.
Цзяци, недолго думая, ответила:
- В этом нет необходимости. За полторы тысячи юаней в месяц, гарантирую, управляющий домом сможет найти для тебя очень работающую улитку с почасовой оплатой.
Рассмеялся и пошёл в ванную. Когда вернулся, Цзяци ещё трудилась. Засучил рукава:
- Я помою чашки, а ты отвечаешь за завтрак.
Цзяци удивилась:
- Ты умеешь мыть чашки?
- Я был в армии! – возмутился он
Не поверив, переспросила:
- Что, правда, был в армии?
- Во флоте. В подчинении деда, который в то время был адмиралом. Мой отец попросил его, как следует вправить мне мозги. Держали под полным контролем, слишком жестоко. В жизни не было такого ужаса, - он тяжело вздохнул. - В то время моей маме даже не позволяли говорить со мной по телефону. Вот уж действительно «народ отвернулся и родственники покинули».
Она не могла сдержать смех. Солнечный свет проникал в окно, чистый и прозрачный, как её глаза.
Каша получилась ароматная, белый рис с поджаренными полосками теста. Цзяци сказала:
- Ещё бы тарелочку солений и было бы идеально.
Жуань Чжэндун рассмеялся:
- Уже очень хорошо, – потом помедлил и сказал. - Идеальней не надо.
Он переоделся в свободную белую футболку и белые штаны. Редко кто, одетый во всё белое, мог выглядеть так хорошо. Как говорится, «Ветер Юйшу»*, очень популярное выражение. Но Цзяци никак не могла выкинуть из головы другой образ.
Тогда была суббота. Позавтракав, он собирался пойти поиграть в сквош и попутно забросить её домой. Но на полдороге Цзяци позвонили с работы, ситуация требовала выйти сверхурочно.
Жуань Чжэндун отвёз её в офис. Как нарочно выходящая из такси Чжоу Цзинань это увидела. В лифт они вошли вдвоём, Чжоу Цзинань расплылась в улыбке:
- Вот значит как, быстренько съехались. Эта компания слишком бесчеловечна, спозаранку вызывает людей работать сверхурочно, бессовестно тревожит сон мандаринок, приходится вылезать из постели, заводить машину, ай-яй-яй…
Цзяци закатила глаза к потолку:
- От плохого человека не жди доброго слова. Кто это с ним живёт вместе.
- Тогда последнее время он так любезен, время от времени подвозит. Посмотри, как он улыбается, глядя на тебя, в глазах прямо электрическая дуга, «джи-джи», не поверю, что ты этого не чувствуешь. Сегодня с утра пораньше привёз тебя, у обоих на лицах весна буйным цветом, будешь утверждать, что между вами ничего нет, тогда даже брат Цзинь может превратиться в Ян Го*. Убей меня, не поверю.
От такого заявления Цзяци опешила, потом хорошенько подумав, почувствовала, что зашла с Жуань Чжэндуном слишком далеко. Так продолжаться не может, надо найти удобный случай, сказать, что им больше не следует встречаться.
Он не из тех, кто не умеет держать себя в руках, но ситуация с покупкой подарка разозлила его, заставив потерять контроль. Когда он поцеловал её, она растерялась, не зная, как поступить. Столько силы, думала, ей никогда не вырваться. Но в итоге он отпустил руки и только смотрел на неё, бормоча: «Как возможно, что это ты?»
В тот момент он выглядел усталым, в глазах непонятная тоска. Смотрел, как смотрят на незнакомца, которого в первый раз видят.
То ли от нервозности, то ли от смущения её глаза наполнились слезами, вот-вот хлынут потоком.
Затем они просто перестали видеться, до того момента пока она ни пришла в больницу.
У Цзяци возникло ощущение нереальности происходящего. Та встреча с Мэн Хэпином в больнице – совершенно немыслимо. Казалось, это только её воображение, потому что все эти годы она много раз мечтала, вот если бы снова встретиться с Мэн Хэпином, если бы можно было ещё раз увидеть его.
Из-за того что столько раз представляла эту сцену, в тот момент, когда в конце концов она действительно столкнулась с ним, казалось, пространство и время перевернулись, и всё стало похожим на сон.
Даже почти начала бояться новой встречи с Мэн Хэпином. Он оставил её слишком давно и больше не принадлежит ей. Довольно жестоко снова появиться в её жизни, оставляя её при этом сторонним наблюдателем.
Никак не думала, что превратится в страуса, но ничего не могла с собой поделать.
Чжоу Цзинань спросила её:
- Почему это не пойдёшь в больницу? Богачи раньше оказывали тебе внимание, ты не можешь быть такой неблагодарной.
Цзяци долго набиралась решимости, чтобы снова навестить Жуань Чжэндуна.
У ворот больницы ужасная пробка, в воздухе смрад выхлопных газов такси, сирены зажатых машин скорой помощи, как несмолкаемый гул мирской суеты. Цзяци стояла перед дверями цветочного магазина, хозяин, пользуясь случаем, энергично рекламировал свой товар:
- В больницу? Купите букет, свежие цветы - очень уместно. Вот красные лилии только сегодня срезаны.
Цзяци, вспомнив корзины с цветами, заполнившие полкоридора, невольно усмехнулась. Вдруг в середине прекрасного разноцветия увидела вкрапление белого. Протянула руку, извлекла тонкую ветку, из-за длинного стебля она выглядела ещё более сиротливо.
Спросила:
- Сколько стоит?
Продавец принялся отговаривать:
- Для визита к больному - неудачный выбор. Эти цветы не подходят для подарка пациенту. Купите букет красных лилий, красиво смотрятся, хорошо пахнут.
Ненадолго задумалась, но снова сказала:
- Это не для больного, сколько стоит?
- Десять юаней.
Уже много лет она не покупала цветов имбирной лилии*, хотя раньше бывало частенько. Когда ходили с Хэпином на рынок за продуктами, попутно брали две или три ветки. Никогда не думала, что сейчас это стоит десять юаней.
Жуань Чжэндун, увидев цветы, неожиданно очень обрадовался:
- Это мне?
Её хорошее расположение сразу испарилось:
- Придумаешь тоже, это я для себя, поставлю в вазу.
- Жадина, – веселясь, слегка прищурил глаза. - Каждый раз приходишь с пустыми руками, хорошенькое дело!
- Полкоридора заставлено подаренными тебе цветами, ещё не достаточно.
Кто-то постучал в дверь не сильно и не слабо, три раза. На самом деле, она была открыта. Жуань Чжэндун повернул голову, в дверях стояла Жуань Цзянси. Её высокая фигура издалека смотрелась, как стебель индийского лотоса, чистая и уравновешенная красота. Но улыбка очень приятная, глядя на них двоих, она только улыбалась.
- Ты почему пришла? – спросил Жуань Чжэндун.
- Секретарь Чжан сказал, мама собирается навестить тебя после обеда, поэтому просил меня тоже зайти. Вижу, я рано. Войду пока?
Жуань Цзянси поздоровалась с Цзяци, по-прежнему улыбаясь:
- Цзяци, - она даже оказалась в курсе, как её зовут, - очень красивые цветы, как они называются?
- Имбирная лилия.
- А… В нашем саду есть похожие, только красного цвета. Напоминают бабочек, действительно, очень красиво.
Жуань Чжэндун возразил:
- В саду маки, а это лилии.
- Нет же, там лилии, - настаивала Цзянси, – ты как давно не был дома? Небось уже забыл, в какой стороне дом.
Пока разговаривали, зазвонил телефон. Жуань Чжэндун поговорив, бросил взгляд на Цзяци и сообщил сестре:
- Секретарь Чжан с мамой пришли.
Цзяци почувствовала себя неудобно. Из-за того, что пришла мама Жуань Чжэндуна, неизвестно почему она испытывала смутную тревогу, поэтому сказала:
- Боюсь, мне надо идти, ещё есть дела в офисе.
Вышла из лифта, навстречу человек, окружённый группой врачей в белых халатах, они толпились, как звёзды вокруг луны, чуть не столкнулись с Цзяци. Она тогда не обратила внимания, в сумочке зазвонил телефон, руки были заняты цветами, отвлеклась, чтобы достать его и ответить.
Вечером Цзяци и Чжоу Цзинань пошли поесть баранины в котелке. Они частенько приходили в эту закусочную. Здесь вкусно готовили, поэтому всегда многолюдно, не протолкнёшься. Котелок бурлил, аромат баранины, душистого лука, чеснока… дымящийся бульон. Чжоу Цзинань любила эту закусочную, говорила, ещё даже не начал есть, только взглянул и сразу теплее. Цзяци тоже любила бывать здесь, ей была важнее приподнятая атмосфера, повторяя за Чжоу Цзинань, посмотришь и сразу теплее. По телевизору как раз передавали новости, за гулом голосов не разобрать, о чём говорят. Цзяци подцепила палочками баранину, случайно подняла глаза и бросила взгляд на телевизор. Баранина слишком горячая, обожглась, поморщившись, спросила Чжоу Цзинань:
- Эй, кто тот человек в новостях?
Чжоу Цзинань, мельком взглянув на экран, сказала:
- Похоже, это чья-то жена, – и переспросила. - А что такое?
Цзяци покачала головой:
- Ничего, обозналась.
Вечером неожиданно раздался звонок от Жуань Чжэндуна. Было уже поздно, он снова звонил без особого повода. Цзяци немного устала, лёжа на кровати под светом бра листала роман, слушала, как он слово за слово, трепался, рассказывал о красивой медсестре. Цзяци не могла сдержать улыбку, даже в больнице не угомонится, обхаживает медсестёр.
- Кто сказал, что я обхаживаю медсестёр, - возразил Жуань Чжэндун, - это они меня обхаживают.
Цзяци над ним подтрунивала:
- С чего это ты заговорил, как Бай Ян?
- Бай Ян - это кто? – переспросил Жуань Чжэндун.
- Не скажу.
Он помолчал немного и спросил:
- Это мужчина?
- Да. Очень хороший человек, – сказала Цзяци, сама еле сдерживая смех. - Это по телевизору, не воображай себе, что попало.
Произнеся это, сразу пожалела, и впрямь он развеселился:
- Кто это воображает, я никогда ничего не воображаю, - и снова спросил. - Чем занимаешься?
Цзяци корила себя, что ляпнула лишнее, вздохнула:
- Читаю книгу, собираюсь спать. Тебе тоже надо отдыхать, ты же болеешь, ложись пораньше. Пока.
И не дожидаясь, что он скажет, быстро повесила трубку.
На самом деле она не могла уснуть. Потянулась с постели к словарю испанского языка, стала повторять перевод слов. Эта привычка осталась у неё ещё со времён учёбы. Однажды, страдая бессонницей, взяла толстый словарь, начала переводить слова, повторяла – повторяла да и задремала. Ночь тиха, а она сидит, поджав ноги, и бормочет себе под нос. Прямо как Тансэн*, еле сдерживала смех. Когда дошла до слова «bailar»*, зазвонил телефон, она взглянула на номер – Жуань Чжэндун. Как-то странно, но всё-таки взяла трубку.
- Ещё не спишь? – спросил он.
- А?
- Можешь спуститься?
В голове мешанина слов и значений, сразу даже не поняла и глуповато переспросила:
- Куда спуститься?
- Вниз.
Вздохнула, спрыгнула с кровати и раздвинула шторы. Холодная ночь первого месяца зимы, даже уличные фонари жужжали уныло, единственное такси стояло у подъезда.
Слишком высоко, не разглядишь кто в нём, лишь неясный силуэт.
Наспех накинула пальто и спустилась. Войдя в лифт, обнаружила, что всё ещё держит в руке телефон и одета в домашние тапочки, но не стала придавать этому значение. Вышла и сразу увидела Жуань Чжэндуна, который стоял, прислонившись к такси. В тонком чёрном кашемировом пальто, обе руки в карманах, вид возвышающегося над суетой красивого барина, казалось, что опирается о собственный Майбах.
Она смешалась:
- Ты что здесь делаешь? Как сбежал из больницы? Жить надоело?
Улыбнулся, изо рта вырывался пар:
- Садись в машину, поговорим, очень холодно.
Действительно холодно, в машине водитель радостно напутствовал с переднего сидения:
- Девушка, хорошенько поговорите. Парень за полночь прибежал, должно быть, искренен.
Наверное, думал, что они поссорившиеся любовники. Цзяци стало совсем тоскливо. Таксист, договорив, вышел из машины и закурил. Машину не заглушил, мотор гудел, тёплый воздух обдувал лицо, она спросила:
- Зачем приехал?
Жуань Чжэндун сказал:
- Ты вот ни чуточку не романтик, как чужой человек. Я среди ночи, неожиданно, больной приехал, кто бы ни растрогался?
Цзяци, не знала то ли радоваться, то ли плакать:
- Возвращайся быстрее, хорошо. Что-нибудь случится, я не могу взять на себя такую ответственность.
Он снова рассмеялся. Узкие и длинные глаза феникса со странным выражением счастья только блеснули в прищуре:
- Как, ты не хочешь взять за меня ответственность?
- Можешь быть немного посерьёзней? – обессилено сказала Цзяци
- Я никогда не был так серьёзен.
Цзяци почувствовала, что разбита в пух и прах:
- Как тебя отпустили из больницы? Надо скорее вернуться, ты же болен.
- В больнице не отпускали, - ответил Жуань Чжэндун, - но я использовал мужское обаяние, чтобы ввести в заблуждение дежурную медсестричку, и втихую сбежал. А тут ты с недовольным видом, легко ли мне?
Цзяци хихикнула, но сразу же сдержала улыбку:
- Ты всё-таки возвращайся, уже поздно, к тому же холодно, простудишься.
- Это ты так за меня волнуешься?
Цзяци поняла, что попытка не удалась, расстроилась:
- Да, да. Я очень волнуюсь за тебя. Хотел что-то сказать, позвонил бы. Ты пока возвращайся, ладно?
Он вдруг перестал улыбаться и холодно произнёс:
- Не пойдёт, – потом помолчал и снова продолжил. - Я хочу тебе кое-что сказать, скажу и уйду.
В салоне как будто разом стало тихо, лишь шорох потока тёплого воздуха из дефлектора кондиционера машины. У Цзяци внезапно заколотилось сердце, она с трудом улыбнулась:
- Что ты хотел сказать?
Он неожиданно расхохотался:
- Смотри, как напугал тебя. Думаешь, пришёл занять денег? На самом деле, хочу попросить тебя об одолжении, достань мне немного сигарет. В больнице не разрешают курить, Цзянси тоже не соглашается помочь. В конце концов, ведь речь идёт о моей жизни. Скажи, почему при гепатите надо отказываться от курения, это же не воспаление лёгких. Эти врачи, что один, что другой болтают чепуху.
Она, действительно, была напугана, так, что до этого момента даже сдерживала дыхание.
- Тогда может не надо. Раз врачи сказали не курить, значит, есть причины. Я не могу помочь тебе в этом.
Он рассердился, начал выговаривать ей:
- Где справедливость? Вроде мы с тобой друзья, а в такой мелочи ты отказываешься мне помочь.
- Ладно, что ты обычно куришь? – чтобы уже отделаться от него, спросила она. - Я завтра куплю.
На самом деле она знала, что он курит. Видела несколько раз, белая пачка, без названия и товарного знака. Такие сигареты специально доставляли из Юньнаня. В те годы Мэн Хэпин привёз пару подобных пачек её отцу. Поэтому каждый раз, видя как Жуань Чжэндун курит, она испытывала своего рода непонятное огорчение. Но это всё в прошлом, поэтому просто спросила его.
И впрямь, он задумался:
- Я привык к одному сорту, здесь, боюсь, такого нет. Помоги мне достать. Знаешь Жун Бо, я дам ему твой мобильный, завтра встретишься с ним, заберёшь.
Жун Бо? Она вспомнила, первый раз, когда играли в маджонг, он говорил, что она «что-то невиданное». Этот же президент Жун в прошлый раз одним росчерком пера помог им, и её начальник ещё называл его «младший Жун». Впрочем, человек с хорошими манерами и выглядит симпатично. Все друзья Жуань Чжэндуна - драконы и фениксы среди людей, безукоризненно одетые, ничего неподобающего. Она, вздохнув, сказала:
- Ты всё-таки не кури, даже здоровому человеку курить вредно, а тем более сейчас, когда ты болен. Раз уж врачи советуют не курить, то и не надо.
Он неожиданно рассердился:
- Не хочешь не надо. Что я не найду кого-нибудь, кто мне поможет? Вылезай из машины, не хватало ещё твоих поучений.
Цзяци растерялась и, не сказав ни слова, толкнула дверцу машины, чтобы выйти. Он болен, настроение то вверх, то вниз, она может отнестись снисходительно и не станет препираться. Но прежде он никогда не показывал свой норов, это в первый раз, даже непонятно, что спровоцировало его. Водитель, прятавшийся в деревьях от ветра, увидев, что она выходит из машины, бросил бычок и направился к ней. Улыбнулся:
- Поговорили?
Она слегка кивнула, с трудом улыбнулась в ответ. На самом деле это от холода, она не надела шерстяной свитер, пальто не спасало, ветер дул прямо в шею. От холодного воздуха она закашлялась и, спеша, направилась к дому.
Как вошла в лифт, зазвонил телефон. Взглянула - Жуань Чжэндун. Не хотелось брать трубку, но она всё-таки взяла.
В трубке долго молчали, можно было даже расслышать его дыхание и смутный гул мотора машины. Наверняка уже в дороге, чего снова звонить? В итоге не сдержалась:
- Что-то ещё?
- Цзяци, прости, - произнёс он.
Она заспешила:
- Всё в порядке, я уже забыла. Ты был не в духе, кинул пару слов, без проблем.
- Нет, я был неправ.
- Всё в порядке, - пыталась успокоить она его, - правда, всё в порядке. Я не придала значение, не принимай близко к сердцу.
- Нет, – упорствовал он, - то, что я сказал, было ошибкой, Цзяци, я неправ. На самом деле, я приехал сегодня не из-за сигарет, я хотел увидеть тебя. Цзяци, то, что я только что наговорил неправда, сам не знаю, что на меня нашло. Может, я не мог вынести, что ты так держишься со мной, притворяешься ничего не понимающей. Я не мог вынести…
Он остановился, голос стал ещё грустнее:
- Я люблю тебя.
Примечания к главе 11.
Девушка-улитка - аналог сказки о Царевне-лягушки; сказка о том, как мужчина принёс домой улитку, а она оказалась девушкой, которая втайне занималась домашними делами.
«Ветер Юйшу» - "яшмовое дерево на ветру", красивый талантливый человек.
«Я превратился в Ян Го» - интернет роман автора Чэнь Чэнь Сяо Тянь.
Имбирная лилия - гедихиум венценосный.
Тансэн - одно из имен Сюаньцзана, знаменитого китайского буддийского монаха, учёного, философа, путешественника и переводчика времён династии Тан
«bailar» - танец (исп.)
