Первый ясный день.
10.
Как-то ходили в бар и Чжоу Цзинань сильно напилась. Держа в руке стакан пронизанного светом сияющего Jack Daniels*, она, вздыхая, жаловалась Цзяци:
- Когда я была молода, ничего не было, но был кураж.
Каждый раз вспоминая давно ушедшее, Цзяци чувствовала, что эти слова Чжоу Цзинань одновременно и огорчали, и поддерживали.
Прошло совсем немного лет, но некоторые вещи уже остались в той жизни. Цзяци и сама чувствовала: упорство, настойчивость, всё уже в прошлом. Жуань Чжэндун как-то сказал:
- В тебе есть своего рода мужество и самоотверженность.
Проще сказать, она глупа.
После той утренней щекотливой ситуации они долгое время не виделись. Жуань Чжэндун постоянно то появлялся, то снова исчезал, но это было привычно. Цзяци позвонила ему в полдень. Сразу стало понятно, что он ещё не вставал, голос сонный. Похоже, её звонок стал для него неожиданностью:
- Это ты?
Цзяци ответила:
- На самом деле, нет никакого повода, просто хотела поблагодарить – спасибо, что помог найти ключи и потрудился передать их мне.
Он промычал:
- А…из-за этого.
Её слегка мучила совесть:
- Я так рассеяна, ключи нашлись в твоей машине?
Он не ответил, а лишь рассмеялся:
- Так как ты планировала отблагодарить меня?
Цзяци почувствовала головную боль, снова он собирался грабить её средь бела дня.
Вечером Жуань Чжэндун заехал за ней. В преддверии выходных работать закончили раньше. Цзяци, посмеиваясь, открыла дверь машины и сразу спросила:
- Куда едем?
Жуань Чжэндун окинул её взглядом:
- Хорошее настроение. Влюбилась?
- Где там, - сказала Цзяци со смехом. – Наконец решилось дело с крупным клиентом. Босс доволен, на радостях выдал премию за квартал.
Жуань Чжэндун отнёсся с неодобрением:
- Любишь деньги?
Цзяци прицыкнула и сказала:
- Когда я, как и ты, буду иметь деньги, то тоже начну любить не деньги, а людей.
Жуань Чжэндун усмехнулся:
- Когда станешь такой как я, боюсь, даже людей любить не сможешь.
Цзяци сказала «Ха» и смерила его взглядом:
- Это вроде как самокритика? Кто-нибудь ещё может критиковать тебя?
Жуань Чжэндун оставил её выпад без внимания. Сумерки выходных, пробки - не проехать, зажатые в потоке машин они продвигались вперёд буквально по шагам. Цзяци удивлялась:
- Куда мы едем?
- В супермаркет.
Стало ещё удивительней:
- Что там будем делать?
- Купим продуктов, вернёмся, приготовишь мне.
Она пристально уставилась на него:
- С какой стати?
- Сегодня у меня день рождения, - не спеша, объявил он.
Она не поверила. Освободил руку, держа двумя пальцами, протянул удостоверение личности, взяла посмотреть, оказалось и правда сегодня. Цзяци возмутилась:
- Твоя стерильная кухня, как со страниц рекламного журнала, где там можно готовить?
- Купим, чего не хватает, и всё будет в порядке.
Ох уж эти замашки богатого барчука.
В результате они купили полный комплект кухонных ножей «Золингер», серию кухонной посуды, различные тарелочки с пиалками, еще кухонные доски со специальными тряпочками. Администратор супермаркета искрилась улыбками:
- Новобрачные готовятся к свадьбе. Мы как раз проводи акцию, при покупке кухонной утвари более чем на две тысячи юаней в подарок супругам подушечка «Сладкий поцелуй».
Цзяци чувствовала себя безумной транжирой. Только режущих инструментов было куплено более чем на две тысячи юаней, а ещё множество фарфоровой посуды. Всё такое красивое, как говориться, так нравится, из рук не выпустишь. Жуань Чжэндун с серьёзным видом поинтересовался у администратора:
- А если больше четырёх тысяч юаней, тогда что в подарок?
Женщина слегка растерялась, но ответила:
- Две подушечки.
Когда покупали продукты, Цзяци обнаружила, что Жуань Чжэндун очень разборчив в еде: это он не ест, то не любит. Толкал тележку с продуктами перед длинными рядами холодильников с видом императора древних веков, придирчиво выбирающего среди трех тысяч красавиц. Цзяци не обращала на него внимания:
- Так или иначе, нас только двое. Пожарим овощи и порядок. Будешь есть мясо? Говядина с острым перцем, пойдёт?
И не дожидаясь ответа, нагнулась выбрать кусок мяса. Прядь волос выбилась из-за уха и скользнула вниз. В профиль были видны её длинные изогнутые ресницы, как маленький веер. Нежный, красивый изгиб подбородка, такой, что невозможно вообразить. Уголки рта сжаты, выражение полной сосредоточенности и внимания. Похоже, что молодая жена зашла после работы купить овощи для семейного ужина. Рука Жуань Чжэндуна толкнула тележку, и видение сразу ушло.
- Что ещё будешь есть?
Она выбрала мясо и повернула голову, спрашивая его.
Он не ответил. Схватив её за руку, потащил за собой, другой рукой толкал тележку, спеша побыстрее уйти. Цзяци удивилась:
- Эй, ты что делаешь?
- Купим салатную капусту*.
В супермаркете полки с овощами всегда выглядят отлично. Ярко - зелёные симметричные листья, в оранжевых лампах подсветки ряды овощей и фруктов красочные и нарядные, как в рекламе, всё радует глаз. Даже капуста при таком освещении похожа на изумрудный жадеитовый букет. Он выбрал самую большую и мясистую, положил в тележку, но она вернула обратно:
- Эта слишком старая, - со знанием дела поучала его, - надо выбрать помоложе. Проводишь ногтём по кочерыжке, если царапины не остаётся, значит старая.
На самом деле, в этой жизни ему вряд ли представится случай или появится желание снова покупать овощи. Она нагнулась, выбрала два кочана и положила в тележку. Листы только-только обдали водой, несколько капель попало ему на тыльную сторону ладони, прохладно. Изумрудно-зелёная капуста была обмотана красными пластиковыми нитями, сплетение красного и зелёного - цвета инь и янь, очень красиво. Так красиво, что кажется, они искусственные.
Цзяци настаивала, надо купить торт. Их готовили прямо в пекарне супермаркета, точно свежие. В очереди стояло много людей, сладкий запах свежеиспечённых тортов витал в воздухе. Она повернулась к нему, улыбаясь:
- Со взбитыми сливками?
Её улыбка тёплая и мягкая, как сладкий аромат торта.
Снова обратилась к нему:
- С фруктами наверху: немного манго и питайя*.
Он не отвечал, она, шутя, протянула руку и помахала у него перед лицом:
- Босс, очнись, я хочу манго, хорошо?
Он улыбнулся, чтобы скрыть своё настроение:
- Не лучше ли тогда пойти купить манго.
- Отдельно неинтересно, - Цзяци снова отвернулась и с вожделением рассматривала торт со взбитыми сливками и фруктами. - Мне нравится тот, на верхней полке с манго.
Как ребёнок, он невольно снова улыбнулся.
Потом когда большие и маленькие пакеты загрузили в машину, Жуань Чжэндун сказал:
- Никогда не думал, что на кухне нужно столько вещей.
Цзяци вздыхала по другому поводу:
- Никогда не думала, что будет так дорого.
Они накупили кухонной утвари более чем на восемь тысяч юаней и в результате получили четыре подарочных подушечки. Цзяци обхватила пару:
- У, мягкие.
- Нравится – забирай, - сказал он, - всё равно мне не надо.
- Тогда я возьму две, а две другие оставлю тебе.
Ему понравился такой метод распределения, делить что-то с ней пополам.
Машина медленно пробирались в потёмках первого зимнего месяца. По обе стороны дороги ослепительные огни, похожие на пару нитей жемчуга, которые, блестя и извиваясь, исчезали вдалеке. Ласковые сумерки как гладь воды, в машине слишком тепло, лицо щёки Цзяци неожиданно раскраснелись.
- Когда учились в университете, - рассказывала она, - если не было дел, во время заката садилась одна на 300-ый кольцевой маршрут. Сидишь в автобусе, ни о чём не думаешь, только наблюдаешь, как небо постепенно темнеет.
- Оригинальничала, - прокомментировал он.
Она подумала и кивнула головой, признавая:
- Я иногда оригинальничаю.
Он промолчал, из-за того, что чуть не ляпнул, что она оригинальничает очень мило.
Готовила она тоже очень мило. Важно, как командир, указывала ему принести то, другое. Нужно было помыть овощи. Он стоял в дверях кухни, не соглашаясь войти и протестуя:
- Благородный муж держится подальше от кухни.
В тот момент она резала помидоры, даже головы не подняла:
- Тогда не дождёшься, когда сможешь поесть.
Он не хотел долго ждать, пришлось подчиниться приказу.
Когда настала пора класть овощи в котёл, выяснилось, что кое-что важное они не купили – фартук.
Цзяци заохала:
- Надо обжаривать в масле, с моей одеждой можно считать покончено.
Он сказал:
- Подожди, - пошёл в спальню и принёс свою футболку. - Вот, повяжи это.
Взглянула на бренд и присвистнула:
- До чего докатились!
В одной руке у неё была тарелка, в другой палочки для размешивания говядины, он, не раздумывая, обмотал длинные рукава футболки вокруг её талии. Талия тонкая и мягкая. Жуань Чжэндун вспомнил фразу «талия на один обхват руки».
С трудом пересилил себя, чтобы не обхватить эту талию.
Из рисоварки вырвался белый пар, говядина с острым перцем тоже была готова. Она прихватила палочками кусочек мяса, чтобы попробовать, он запротестовал:
- Не ешь втихаря!
Она пристально посмотрела на него, только и оставалось, что протянуть кусок ему. Действительно очень вкусно, ароматно, нежно, кусок мяса, как проскользнул. Он никогда не пробовал такой заглазурованной говядины, только чувствовал, что очень вкусно.
Приготовили два главных блюда и суп: говядину с острым перцем, жареные овощи и суп с яйцами и помидорами.
Он подогрел шаосинское вино, сказал, подарок друга. Цзяци знала в этом толк, понюхала и сразу разахалась:
- Это же тридцатилетняя выдержка. Твой друг не прост. Такого вина нет и на официальных приёмах, так как количество его ограничено, рассчитано лишь на руководителей.
Он не ожидал:
- Как ты узнала?
- Я из Дунпу в Шаосине, мой отец работал на винной фабрике.
Глубоко вдохнула и воскликнула:
- Какой аромат!
Выпили на двоих полбутылки. Жуань Чжэндун никогда не думал, что Цзяци в выпивке почти равный по силе соперник. В итоге съели очень много, Цзяци даже взяла вторую плошку риса, объелись. Цзяци привалившись к спинке стула, вздохнула:
- Купили так много вещей, а сделали лишь несколько блюд, чересчур расточительно.
Он тоже чувствовал себя мотом, в нынешней ситуации это было расточительно и роскошно. В лёгком тумане хмеля, действительно, роскошно.
Загадывали желание на свечках. Цзяци выключила свет, лишь пламя свечей колыхалось на торте. Улыбнулась сладко, как на рекламе:
- Загадывай желание!
Он чувствовал, что пьян, шаосинское вино тридцатилетней выдержки постепенно давало о себе знать, в лёгком головокружении хихикнул и задул свечи.
Сразу наступил мрак.
Глаза постепенно привыкли к темноте. Мало-помалу можно было различить её силуэт на другой стороне дивана. За панорамными окнами холодные сумерки, бледно серый лунный свет проникал в комнату, позволяя смутно разглядеть её тень. Черты лица совершенно не различимы, но это она, ясно, что это она.
Повернулась к нему и, смеясь, спросила:
- Что загадал? - Но сразу спохватилась. - Не говори, не сбудется.
Он и не собирался говорить. Непонятно почему она почувствовала тревогу, сказала:
- Я включу свет.
Прошла мимо него, оставив лёгкий аромат неизвестных духов. Он не разобрал каких, только глубоко вдохнул, чувствуя необъяснимую сентиментальность.
Лампа уже светила, она сказала:
- С днём рождения!
Вытащила маленькую коробочку, возможно, только что купленную в супермаркете. Когда он стоял в очереди, чтобы расплатиться на кассе, она отлучалась ненадолго, думал, что ходила в туалет, оказывается, покупать подарок.
- Что это?
Лукаво улыбнулась:
- Открывай.
Это была пара серебряных запонок очень простого фасона. Грустно сказала:
- Потратила больше двух тысяч юаней, не подумай, что плохие.
Он примерил, дал ей взглянуть, похвалил:
- Отличный вкус.
Скромно похвасталась:
- Я помчалась в специальную секцию, сказала, что хочу самые дорогие, они дали эти.
По выражению лица Жуань Чжэндуна нельзя было понять, рад он или нет. Она сказала:
- Эй, осталось ещё полбутылки. Такое хорошее вино, не пропадать же ему.
Налущила тарелку арахиса, добавила немного соли, неожиданно оказалось, очень вкусно похрустеть. Она не пользовалась палочками, Жуань Чжэндун тоже брал арахис руками, оба хихикали и чувствовали себя пьяницами. С арахисом незаметно для себя выпили по два стакана вина, оба захмелели и полностью расслабились. Цзяци, решительно усевшись на пол перед журнальным столиком, перебирала его ДВД:
- Эй, здесь несколько отличных дисков, возьму посмотреть.
Жуань Чжэндун сказал:
- Хорошо, – и неожиданно предложил, - давай сыграем на пальцах.
Цзяци развеселилась:
- Идёт, выигравший рассказывает анекдот, проигравший выпивает.
Жуань Чжэндун не согласился:
- Рассказывать анекдоты не интересно, давай правдивые истории о себе, проигравший выбирает тему.
В результате в первый раз выиграла она, Жуань Чжэндун выпил стакан и задал тему:
- Расскажи о самом радостном событии.
Она подумала:
- Самом радостном? Самым радостным была поездка на реку. Тоже много выпили. Впрочем, тогда было пиво. Погода жаркая до невозможности, все быстро обгорели до такой степени, что кожа слезала. В тот день ели вкусные куриные крылышки…
Откинула голову на диван, на диване лежала куча тех подушечек, обхватила их, поверхность рыхлая и мягкая, подоткнула вокруг себя, очень удобно. Он спросил:
- А дальше?
- Дальше ничего не было.
Он засмеялся:
- Так не считается, разве это весело, не считается.
- Тогда думала, это самое радостное событие.
Как будто даже всхлипнула, на самом деле, всё уже в прошлом, то время, такое хорошее и красивое, осталось только в воспоминаниях.
Во второй раз она снова выиграла, он загадал:
- Расскажи о твоём самом любимом человеке.
Она пристально посмотрела на него, он расхохотался:
- Хватит сверлить меня взглядом, кто просил выигрывать.
Рассказала ему об отце. Когда была маленькой, отец уходил на работу, а она одна запиралась в доме. Как-то перевернула кастрюлю кипятка, ожог на половину тела. Так плакала, даже горло осипло. Соседка, бабушка Чэнь, услышала, позвала людей. Залезли через окно, чтобы открыть дверь, отвезли её в больницу.
Потом в больнице она в первый раз видела, как плачет отец. Большой мужчина, а слёзы капают, не переставая, «кап-кап», и только зовёт её детским именем:
- Наньнань, не плачь. Наньнань.
На самом деле сам он плакал ещё горше, чем она. Когда в больнице накладывали лекарство, плакал, как ребёнок, который сделал что-то неправильно, так виновато, так грустно, так беспомощно.
- У папы была только я, поэтому всеми силами я старалась быть весёлой, старалась, чтобы у меня все было хорошо, потому что это делало его счастливым. Но до самого конца… Я всё-таки не смогла…
Она опустила голову, сжимая в руках фарфоровую чарку, простую и старую, но с очень красивой глазурью, «оливково-зелёный юэский обжиг* собрал изумрудную зелень вершин». В детстве отец учил её стихам Лу Гуймэна*. Расскажет наизусть, получает поощрение. На самом деле, только пару кусков пряного копчёного тофу, но тогда лакомств было мало, кусок пряного тофу она могла растянуть на долгое время, чем дольше жуёшь, тем вкуснее. Ребята во дворе завидовали из-за того, что отец баловал её. Мог поехать в Ханчжоу и, потратив пол зарплаты, купить ей самую красивую юбку, ещё мог попросить сослуживца из Шанхая привести для неё шоколада. В то время она было маленькой принцессой. Что с того что нет мамы, отец слепо и горячо любил её. Она была самой большой гордостью отца. Соседи, если речь заходила о ней, всегда хвалили:
- Дочь мастера Ю, такая послушная, и учится хорошо.
Когда она поступила в тот университет, это была сенсация на весь переулок. Даже соседи через ручей знали, дочь мастера Ю сдала экзамены в самый престижных университет. Профсоюз винодельни поощрил её пятьюстами юанями. Деньги хоть и небольшие, но отец был очень рад, из-за того что его дочь такая выдающаяся.
Но всё это упорство, на самом деле, не принесло пользы.
Он помолчал немного и только потом спросил:
- Где сейчас твой отец?
- Умер.
Через столько лет она, наконец, могла спокойно и даже как бы мимоходом говорить об этом болезненном событии, похоже, в конце концов, осознав и приняв этот факт:
- Инсульт, два приступа подряд, ушёл очень быстро, не мучился.
Влажный налёт слегка туманил глаза, она взяла пару орехов и положила в рот, рассыпчатые и хрустящие, потом продолжила, как ни в чём ни бывало:
- Давай ещё.
В этот раз, наконец, выиграл Жуань Чжэндун. Она неторопливо выпила стакан, свет лампы отражался в глазах, как от поверхности воды:
- Расскажи ты мне о самом любимом человеке, не вздумай врать.
Он сказал:
- Такого нет.
Она не приняла ответ:
- Обманщик, обманщик, как это нет? В романах постоянно пишут, в сердце плейбоя всегда есть тайная возлюбленная. Поэтому они и становятся плейбоями. Рассказывай, я слушаю. Послушаю и, ручаюсь, сразу забуду.
Он улыбнулся:
- Правда, нет.
С немного сонным выражением, жуя арахис, снова выпил стакану. Вообще-то он не должен был пить, так как в этот раз выиграл. Цзяци чувствовала, что он пьян, поэтому только улыбалась, он тоже улыбался:
- Если я выдумаю историю, чтобы обмануть тебя, ты ведь даже не узнаешь?
Она великодушно предложила компромисс:
- Тогда расскажи о человеке, который тебе нравился в прошлом.
Он поднял лицо вверх, подумал и сказал:
- Когда я был маленький, ну не таким уж маленьким, пятнадцать лет, мне нравилась одна девочка, моя одноклассница.
Она захлопала в ладоши:
- Это здорово! Увлечение детства, если уж любишь, то искренне и просто.
- Тогда я был горд и высокомерен, никогда с ней не заговаривал, только наблюдал издали. Ещё боялся, что она заметит.
Цзяци захихикала:
- Подумать не могла, такой человек, как ты, способен тайно любить кого-то.
Он тоже улыбнулся:
- Немного глупо. Потом мы с моим близким другом напились, были очень пьяны, и разговор зашёл об этом деле. Он был поражён, так как даже не догадывался, что мне нравится та девочка.
Она развеселилась:
- Почему же ты не рассказал ей?
Он слегка улыбнулся, опустив голову к фарфоровой чашке, разглядывал янтарную жидкость, густая, как мёд, аромат так и шибает. Тридцать лет, такой долгий срок необходим, чтобы вызрел подобный аромат. Если ферментировать то нагромождение тайных желаний, они тоже могли бы постепенно породить подобного рода терпкую, вяжущую остроту. Когда пьёшь, не ощущаешь, а потом по ниточке из горла в желудок, тяжело и приятно, обжигающее чувство медленно распространяется, вызывая лёгкое головокружение. Возможно, это предопределение.
- Она не любила меня, я не мог позволить ей узнать.
Примечания к главе 10.
Jack Daniels – виски.
Салатная капуста – речь идёт о капусте полевой (Brassica campestris L.)
Питайя – или питахайя, фрукт дракона.
Юэский обжиг - марка синего фарфора. В тексте приведён отрывок стихотворения эпохи Тан, восхваляющее фарфор округа Син.
Лу Гуймэн – поэт, рождение неизвестно∼ 881год
