[ВалентинаВ]

Пролог 3 книги. Табу.:

Пролог 3 книги. Табу.

В первый день после выхода из больницы проснулся среди ночи. Снова приснился дед. Приснилось, как мы расставались тем летом.


Дед говорил: "Вы навлечёте позор на всю семью.

В 17 лет кровь горяча. Я могу закрыть глаза на то, что это против воли Небес, но не хотел бы видеть, как девочку полжизни осуждают".

И вот в результате тем летом я оставил тебя.

Под предлогом потери памяти исчез из вида.


Промелькнули 5 лет.


Есть любовь – табу.

С самого начала это сразу понятно.

Сожалею, так много лет сдерживал себя. Не встречаться, не видеться. Но я не мог контролировать своё сердце, чтобы не скучать, не вспоминать.

В тот момент, когда очнулся в больничной палате, вероятно, выкрикнул твоё имя.

В результате, готовый разразиться по малейшему поводу скандал Вэйян, её слёзы. В итоге, Вэйян сложила копья… Сказала: "Давай, поженимся".

Плача, она говорила: "Ты можешь не любить меня. Я позволю тебе всю жизнь носить её в сердце. Мы поженимся! Это для Цзян Шэн и Тянью самая лучшая поддержка!"


Оказывается, эту проблему, что я люблю тебя, не надо избегать, а нужно поддерживать.

Ха-ха, такой дремучий анекдот.


Вэйян, обливаясь слезами, спросила меня: "Лян Шэн, подумай, Цзян Шэн носит плоть и кровь Тянью. Ты так жесток, что оставишь ребёнка без отца?"

В тот момент нож вонзился в сердце. Впрочем, это лишь ощущение.

Я должен любить этого ребёнка, я его дядя. Но я хочу любить этого ребёнка, называясь отцом… Или я до такой степени ревную его родного отца. Он забрал из моей жизни человека, который составляет эту жизнь.

Однако я не могу себе позволить эти переживания…

Как мужчина, я волен любить любую женщину в этом мире.

Но как старший брат… Истина, моральные качества, закон, долг, то, чему обучен с детства… Из-за всего этого, даже когда немного скучаю по тебе, возникает огромное чувство вины. Мне кажется, что я подобен напыщенному лицемеру. На вид "лёгкие облака и ветерок", а внутри ужасно гадкий и грязный. Это днями и ночами не даёт мне покоя…

За окном сильный ветер, в спальне колышутся шторы, будто при прощании человек машет рукавом.

История болезни со стола спорхнула на пол, заключение врача гласит: "Ошибочный диагноз…"

Холод ночи, морозное небо. Странная атмосфера нависает надо мной со всех сторон. Это своего рода присущая мужчинам настороженность. Мне постоянно кажется, что за подобной странной атмосферой скрывается что-то неправильное…

Поднялся, закрыл окно.

На безымянном пальце небольшая царапина, как красная нитка, злобно кокетливая.

Жаль, что в этой жизни у меня нет возможности стать тем, кто принесёт тебе спокойствие. Поэтому я всю жизнь буду про себя повторять в своём сердце "спокойной ночи".

Спокойной ночи, моя девочка.

Спокойной ночи.


Как, оказывается, трудно ночами сохранять спокойствие.

Раздел первый: Старые времена.

Правда, чем более безжалостен, тем сильнее боль?

Так больно, что забуду тебя, забуду любовь.


Часть 1. Вместо "Шпильки феникс"*.

…Дождь в сумерках наполняет цветы…*

(* — очень условный перевод строки из поэмы "Шпилька Феникс" Phoenix Hairpin. Влюблённые двоюродные брат и сестра пишут друг другу письма в стихах)


Пролог. Жизнь как сон.

(1) До старости.:

(1) До старости.

И вот через много лет он стоял во дворе рядом с пересаженной юйюбой, смотрел на вырезанные на ветках уже расплывшиеся иероглифы, будто через щель времени снова вернулся во времена юности.

Перед глазами неясный силуэт маленькой девочки, в уголках глаз слёзы, губы растянуты в улыбке.

Тихонько погладил дерево, словно сквозь годы и месяцы коснулся её, утёр слёзы, потом взял за руку и повёл домой.

Вот так, маленький мальчик с маленькой девочкой.

Всю жизнь, не расставаясь.


Но время неумолимо. Миг расцвета наступил и прошёл, никто в силах удержать.

Улыбка застыла в уголках губ, изнутри нахлынула печаль. Надрез за надрезом вывел десять иероглифов, плотно закрывшие предыдущую надпись. Хаотично и расплывчато.

Надрез за надрезом, словно надсекая своё сердце. Укол, проникающий до мозга костей…

Укол, проникающий до мозга костей — разделённые сердца в печали до старости.


Будто обжегшись, медленно прикрыл глаза.

Воздух, похоже, наполнен дождём.

Не слезами.

(2) Вэйцзяпин.:

(2) Вэйцзяпин.

Рассвет в Вэйцзяпине. Будто пропитанные соком фрукты. Прохладный, мягкий. Аромат родных мест, запах мамы.

Первый солнечный луч, маня тёплой рукой, прыгнул в пыльное окошко, легонько коснувшись моего лица. Я очнулась после долгого сна. Когда открыла глаза, он спокойно спал рядом. Густые, чёрные, будто тушь, длинные ресницы, так же как и много лет назад в детстве.

Та же старая комната, та же кровать.

Когда он был маленьким, ему нравилось засыпать на боку, зарывшись темноволосой головой в подушку, как младенец. Длинные ресницы, будто лебеди прилегли отдохнуть на его глазах, крылья носа слегка трепетали в такт дыханию, кожа белая как мука.

Я медленно закрыла глаза.

Казалось, мы никогда за эти более чем десять лет не покидали Вэйцзяпин.

Казалось, Бэй Сяоу в любой момент перекинет свои прекрасные кожаные шлёпанцы через наш забор и крикнет: "Лян Шэн, Цзян Шэн. Свинтусы, пошли в школу".

Во дворе раздастся скрип колодца под старыми руками матушки. Будто она ещё во здравии. День в тяжких трудах только начинается. Её маленькая дочка, как жаворонок, выпорхнет перед ней, крикнет: "Мама, дай я!" Но в итоге ведро окажется в руках её старшего брата…

Я знала, ничего этого не произойдёт, такое возможно только в моих снах. Единственное счастье, он рядом со мной.

Да. Он здесь.

Не знаю, от счастья или переживаний, слёзы медленно и безостановочно текли из глаз.

Тихонько положив голову ему на плечо, скрестила руки, прижала их к груди. Похоже на позу младенца. Слышала, такая поза во сне говорит об отсутствии чувства безопасности, стремлении к теплу и спокойствию.

(3) Всю жизнь.:

(3) Всю жизнь.

В этот момент я не была готова к подобной близости. Твёрдые сочувствующие губы высушили мои горячие слёзы в уголках глаз.

Я взвизгнула, в панике открыла глаза. Он проснулся. Лицо прямо перед моими глазами, не далее чем в десяти сантиметрах. Прекрасные черты, как резной нефрит. Теплое, лишающее спокойствия дыхание. Наклонился. Внимательный, заботливый взгляд. Спросил: "Что случилось?"

Поцелуй, которого я не ожидала в тот момент. Мгновенно почувствовала, будто в сердце неуклюже проскакали тысячи молодых оленей. Отвела взгляд, не зная, куда деваться.

Изо всех сил пыталась успокоить дыхание. В голове каша, охватывала неловкость. Всё ещё не зная как поступить, произнесла: "Я не ожидала… так быстро…"

Сперва он замер, вдруг поняв, о чём я. А дальше не смог удержаться от смеха. В его взгляде обнаружились свойственные мужчинам подтрунивание и двусмысленность, вкупе с легкой безнадёжностью. Такого рода выражение я видела у него первый раз. Оно заставило моё сердце забиться сильнее и ещё больше смутиться.

С абсолютно невинным видом посмотрел на меня, показал пальцем на сидящего между нами Сянгу.

Сянгу тоже наблюдал за мной честным взглядом. Маленьким язычком облизнул лапку и мяукнул, выражая мне тем самым протест, мол, твои слёзы так себе на вкус.

Осознав, что неправильно поняла ситуацию, я тут же покраснела как варёный рак, почувствовала, что уронила своё доброе имя. Сразу захотелось умереть. Сожалела, что меня не поразил удар грома. Дайте мне мышиную нору, чтобы похоронить себя в ней, покончив с этой жизнью.

Он по-прежнему лишь улыбался. Нежная улыбка как дикие весенние цветы, заполнившие горы и долины, невольно заслоняющие всё небо и землю.

Возможно, не желая меня смущать, больше не стал подшучивать надо мной.


Встал с кровати, умылся, принёс мне воды из колодца.

Я на кровати дёрнула Сянгу за хвост и принялась ругать: "Гадский Сянгу! Слизываешь тут слёзы с моего лица! Оставь мои щёки в покое, вонючий котяра!"

Он улыбнулся, налил в таз тёплой воды, вручил мне чашку и зубную щётку.

Я в ответ тоже неловко улыбнулась, взяла чашку, начала чистить зубы. При этом в наказание зажала ногами Сянгу, не давая ему двинуться. Где-то минуты через три он вернулся из большой комнаты, похлопал меня по плечу: "Эй".

"А?" С полным ртом воды я повернула голову и посмотрела на него.

Аккуратно, будто обсуждая академический вопрос, он спросил: "Ты… хотела бы, чтобы это был я?"

Фррр! Вода из моего рта вся выплеснулась на него.

Он невозмутимо стер с лица капли с зубной пастой, сказал: "Не похоже. Не мучь Сянгу. Он всего лишь кот".


Покончив с умыванием, вышла во двор. Вдруг оказалось, что небо Вэйцзяпина такое волнующее.

Двор уже пришёл в запустение. Разросшиеся сорняки, стены оплетены плющом, слабым, но упорным. Среди изумрудной зелени пробиваются белые цветочки, мелкие и стойкие.

Дует лёгкий ветерок, насвистывая долгие одинокие песенки. Дым из трубы, колышась, поднимается к облакам, чтобы составить им компанию. Дети плачут, мать зовёт обедать, родной голос… Вот оно тепло, руку протяни и коснёшься, хоть и полузаброшенное, но такое отчётливое.

Обернулась, он за моей спиной. Белую рубашку раздувает ветер, делая его нереальным, как небо. Слегка улыбнулся и позвал: "Пошли есть".

На печи мирно возвышаются три чашки. Две большие для нас с ним, одна маленькая для Сянгу.

Сянгу обвился вокруг своей миски. Копается в еде, вынашивает недобрые планы, поглядывая на наши чашки. Взгляд скорбный и туманный.

Он сказал: "Прошлым вечером вернулись второпях, не подготовился. Ешь пока лапшу".

Потом взял две пиалы и развернулся в сторону двора.

У меня в носу защипало. Варёная лапша – воспоминание, сопровождающее меня всю жизнь. Оно заставило меня отказаться от счастья, до которого было рукой подать, от мужчины, который так сильно любил меня, вплоть до того, что не пожалел и целого мира для соперника. Сколь же велика должна быть сила притяжения, магия волшебных чар!

Я посмотрела на его силуэт и вдруг быстро шагнула вперёд, схватила за край одежды, сжала и тихо сказала: "Я бы хотела, так есть всю жизнь".

Он не повернулся, но я знала, складка меж его бровей разгладилась, чарующе и трогательно. Наклонил голову, посмотрел на лапшу на столе, тихо произнёс: "Тогда я буду готовить всю жизнь".

Всю жизнь.

Ах…

Всю жизнь.

Накануне, когда приехали в Вэйцзяпин среди ночи, город ярко сиял огнями. Мы оказались в полной изоляции. Перед лицом разгневанного деда он взял меня под защиту, решительно и твёрдо заявив: "С этого момента никто не сможет разлучить нас!"

(4) Двое.:

(4) Двое.

Я тихонько приклонила голову к его спине. Лёгкий ветерок раздувает его рубашку, мои волосы. Вспомнила виденную в прошлом фразу: "Тысяча преодолений, тысяча сажень, тысяча горестей – одна жизнь, одни мир, одна пара".

Это говорилось как раз про такое.

Он повернулся, легонько сжал мои плечи, спокойно глядя на меня, слабо улыбнулся, сказал: "Всё в прошлом, не так ли? Всё будет хорошо, обещаю тебе!"

Произнеся это, замялся в нерешительности. Потом протянул руку, собираясь обнять меня, чтобы успокоить, и в этот момент, ворота вдруг распахнулись…

Соседка, что не видели много лет, тётушка Ли, в одной руке держа лук, в другой таща своего маленького внука, смеясь, вошла в ворота. Сказала: "Ах, говорила я вчера твоему дяде, в доме старика Цзяна кто-то есть. Думала, воры, оказалось, брат с сестрой вернулись! Пришли поклониться родителям? Ах, смотри, как хорош твой брат, так вырос. Когда приведёшь сноху? Ваши родители спокойно сомкнут очи в загробном мире…"

Она говорила, жуя лук. Потом повернулась, позвала сельчан за спиной. Зазывала будто к себе домой: "Быстрее заходите, дочь и сын старика Цзяна вернулись".

Тут же во двор ввалилась толпа людей, молодых и старых. Все смотрели на нас, смеялись, громко расхваливая: "В семье Цзян и дочка, и сын удались…"

Я застыла на месте. Сянгу настороженно жался у моих ног. Его рука замерла в воздухе и затем медленно опустилась…

1. Когда противник спокоен, ты должен быть ещё спокойнее:

1. Когда противник спокоен, ты должен быть ещё спокойнее.

Белая стена, чёрное кресло, его холодное лицо. Спокоен, будто умолкнувший вулкан. Солидный стол завален бумагами, которые ещё не успел разобрать. Мужчина в очках с золотой оправой держит контракт, ожидающий подписи.

Я с ненавистью смотрю на него, кулаки стиснуты, губы плотно сжаты.

Он и я. Меч обнажён, тетива натянута. Будто жестокий шторм готов в любой момент разразиться.

Секретарша в стороне перевела дух. Такая слабенькая, от ветерка с ног валится, сразу у ворот харкает кровью, губы дрожат: "Ди-директор, я пыталась, но не смогла остановить госпожу Цзян".

В этот момент подобно духу умершего вдруг ворвался Кэ Сяожоу. Потеснил секретаршу. Холодная усмешка, потирает пальцами. "Директор Лу, чего говорить о твоей секретарше. Даже имей ты более сильного секретаря, Цзян Шэн столкнулась с духом, убила духа, столкнулась с Буддой – уничтожила, столкнулась с чудовищем – превратилась в суперчеловека!"

После речи Кэ Сяожоу лицо Лу Вэньцзюаня стало ещё более мрачным. Очкарик, похоже, почувствовал, что атмосфера накалена, а за спиной свистит холодный воздух. Мой ледяной взгляд уже давно просверлил в его рубашке несколько дыр.

Моё серое лицо, взгляд полный ненависти и жеманный Кэ Сяожоу рядом. Увидев это, Лу Вэньцзюаню, вероятно, уже всё стало ясно…

Я теперь знаю, что за жёсткую реальность скрывает его лицемерная внешность.

Поэтому ему не нужно было как прежде позировать, изображая весенний ветер. С бесстрастным видом он махнул рукой секретарю и мужчине в очках, сказал: "Выйдите!"

Мужчина в очках и секретарь не знали, что между нами произошло, но видя нашу глубокую враждебность, быстро ретировались, чтобы кровь не хлынула на них.


Кэ Сяожоу повернулся, со скрытой обидой посмотрел на Лу Вэньцзюаня, охнул: "Знал же, чем закончится, не следовало и начинать…"

Лу Вэньцзюань приподнял бровь, холодно приказал Кэ Сяожоу: "Ты тоже убирайся".

Кэ Сяожоу сперва хотел попрепираться, но зная характер Лу Вэньцзюаня, не сопротивляясь, скрылся за дверью. Перед уходом пристально взглянул на меня, сложил "козу" и с силой ткнул меня в лоб: "Не вздумай снова совращать его! Иначе я с тобой разберусь!"

Потом распрямил пальцы, оправил костюм, покрутил задом и вышел. В конце ещё не забыл обернуться и осторожно прикрыть дверь.


Совращать его?

Я холодно усмехнулась, чувствуя только, как стыд переходит в трудно контролируемое негодование.

Всё это время Лу Вэньцзюань пользовался моим доверием. Играл мной, Лян Шэном и Тянью. Вверг меня в пучину катастрофического горя, оставил нестираемые рубцы. Привёл к тому, что мои рыдания перешли в спокойствие, спокойствие в бесчувствие, после бесчувствия наступило прояснение, а потом я резко пришла в себя. Чтобы защитить Лян Шэна, защитить себя, надо самой стать достаточно сильной.

Брови Лу Вэньцзюаня слегка взметнулись вверх, поднял на меня взгляд: "Что случилось? Кэ Сяожоу… рассказал тебе?"

Его непринуждённый тон привёл меня в изумление. Оказывается, человек может так легко, будто мимоходом, навредить другому.

Горько усмехнулась, ругаясь про себя. Однако понимала, что пришла сюда не ради долгих споров, выяснения отношений и не смогу ничего добиться силой. Я постаралась успокоиться. Когда противник спокоен, ты должен быть ещё спокойнее.

Подошла к столу и села перед ним вести переговоры.

Он слегка удивился моему невозмутимому виду. Во взгляде недоумение. Похоже, моя выдержка и спокойствие находились за гранью его понимания. На его взгляд, после целой серии жизненных ударов я должна стать хрупкой и ломаться от одного удара.

Посмотрела на него и многозначительно заявила: "Я знаю о связи между тобой и Лян Шэном…"

Потом продолжила: "Ты хотел с ним разделаться, опасаясь, что внезапно появившийся младший брат заберёт твои права наследования. Из-за денег ты причинил вред ему, причинил вред мне! У тебя нет ни стыда, ни совести. Ты подлый и гадкий".

Лу Вэньцзюань, по-прежнему глядя на меня с каменным лицом, переспросил: "Подлый? Без стыда и совести? И что?"

Я вздохнула: "Твой отец совершил ошибку, это вражда предыдущих поколений, Лян Шэн не знает об этом. Неужели ему, как и тебе хотелось бы такого отца? Думаешь, он желал, чтобы твоя мать впала в депрессию и умерла? Это дело не имеет к нему никакого отношения, а ты хочешь, чтобы он за это расплачивался. Тебе это кажется справедливым? Остановись!"

Лу Вэньцзюань, обхватив руками голову, сверлил меня взглядом. Не моргая, он произнёс: "А если не остановлюсь?"

В запале я вскочила со стула: "Если продолжишь вредить ему, я сообщу в полицию! Во что бы это ни стало, заставлю тебя остановиться!"

"Сообщишь в полицию?" Лу Вэньцзюань холодно усмехнулся. "Сообщишь о чём? У тебя есть доказательства? Считаешь полицейский участок своим домашним садом?"

Я смотрела на мужчину перед собой. Он снял маску весеннего ветра, благовоспитанности и теперь внушал ужас.

Он принёс мне позор, о котором я бы предпочла никогда не упоминать, но сейчас без этого не обойтись. Изо всех сил стараясь держаться, чтобы не расплакаться, я сказала: "Я не о том, что ты причинил вред Лян Шэну, что ты давал ему лекарства, от которых он находится без сознания. Ты врач, директор больницы, вся больница это ты! Повернёшь ладонь — тучи, перевернёшь – дождь! Но это не значит, что ты можешь заслонить небо! Ты… Того факта, что ты изнасиловал меня, вполне достаточно, чтобы упрятать тебя в тюрьму!"

"Изнасиловал?" Лу Вэньцзюань холодно усмехнулся. Глаза на миг заполнила двусмысленная теплота. Он поднялся, схватил меня за запястья, спросил: "Где доказательства, что я тебя изнасиловал? Кто подтвердит, что это не ты сама меня соблазнила?"

Меня переполнял стыд. Губы посерели. Дрожа, поднялась, бросила ему: "Лу Вэньцзюань, ты хуже животного!"

Лу Вэньцзюань холодно усмехнулся, толкнул меня к стене, дохнул мне в ухо, жарко как огонь: "Хуже животного? Должен ли я рассматривать это как комплимент нашей буйной брачной ночи? Что случилось? Разве сегодня ты не специально пришла разбудить во мне прежние мечты? Или хочешь, чтобы я помог тебе вспомнить?"

"Убирайся!" Меня охватила истерика, хотелось вырваться из его захвата. Отвернула голову и закрыла глаза, чтобы не смотреть в лицо своему мучителю.

Только я издала возглас, Кэ Сяожоу с надутыми губами, как прекрасная тень, вихрем ворвался в комнату. Открыл рот, демонстрируя мелкие зубы, и вцепился в запястье Лу Вэньцзюаня. Рыдая и всхлипывая, он невнятно бормотал: "Я знал, что тебя сбила с пути эта лисица Цзян Шэн. Знал, что вы тут бесстыдствуете!"

Я забилась в угол, плотнее стянув на себе одежду. Слёзы туманили глаза, но было непонятно, как реагировать на это представление "живого театра" Кэ Сяожоу.

Ни хрена себе, я главная пострадавшая, но собирающийся покончить с собой Кэ Сяожоу отвлёк внимание на себя. Будто полоснули человека ножом по сердцу, слёзы льют, как из ведра, а ему куриными перьями царапают ступни, царапают и царапают! Вот такое чувство от этой картины. Могу только сказать: "Ни хрена себе!"

Кэ Сяожоу, взглянув в мои затуманенные слезами глаза, сразу отпустил Лу Вэньцзюаня и устремился ко мне. "Цзян Шэн, лисье отродье. Вот я тебе задам…"

Опа. Снег на голову.

Неожиданно, он заговорил о себе в женском роде.

Не успел он закончить фразу, как Лу Вэньцзюань подхватил и вышвырнул его в коридор. Но Кэ Сяожоу, закалённый долгими войнами, почти пав героической смертью, снова завопил, врываясь в кабинет.

Когда чёрное дуло пистолета оказалось у его головы, он замер. Я тоже остолбенела.

Единственный, кто не замер, это стоящий перед столом Лу Вэньцзюань. По-прежнему прекрасный, как скульптура, потемневший яростный взгляд. В его руке пистолет, будто быстродействующее средство от боли, которое сразу остановило попытки Кэ Сяожоу покончить жизнь самоубийством. С видом послушного зайчика он ретировался за дверь.

2. Этот чудик Кэ Сяожоу наверняка довёл меня до сумасшествия.:

2. Этот чудик Кэ Сяожоу наверняка довёл меня до сумасшествия.

Из угла в панике я наблюдала разворачивающуюся сцену.

Лу Вэньцзюань ловко убрал пистолет в выдвижной ящик, взглянул на меня, сидящую на корточках в углу. Глаза блеснули. Не произнося ни слова, ослабил галстук, посмотрел на укус на своём запястье, выровнял дыхание. Ловко же он справился с Кэ Сяожоу, похоже, занимался не только теорией, но и физической подготовкой.

Я немного позлорадствовала.

И на дурного человека найдётся другой дурной.

Лу Вэньцзюань посмотрел на меня, спросил: "Тебе это кажется смешным?"

Я усмехнулась. Не только он умеет холодно усмехаться. Прицелилась взглядом на ящик, в который он положил пистолет, сказала: "Давай совершим обмен: ты отпустишь Лян Шэна, я отпущу тебя!"

Лу Вэньцзюань непонимающе посмотрел на меня, переспросил: "Э… Обмен? У тебя есть улики?"

Я улыбнулась и медленно произнесла: "Хранение огнестрельного оружия — преступление. Если не согласишься на моё условие, я сообщу в полицию!"

Лу Вэньцзюань рассмеялся как ни странно довольно непринуждённо: "Цзян Шэн, должен заметить, уходя, Чэн Тянью забрал с собой твои мозги! Думаешь, я дам тебе такой шанс?"

Когда он упомянул имя Тянью, моё сердце будто резанули стеклом, ужасная боль. Но мне оставалось лишь прятать страдания, не давая другим их заметить. С ледяной улыбкой я произнесла: "Так уничтожь свидетеля. Мне уже всё равно жить или помирать!"

Лу Вэньцзюань улыбнулся: "Не считай меня мафией. Я благородный человек, добропорядочный гражданин. Держать оружие — не более чем мера предосторожности. И ещё, как я могу позволить тебе умереть? После ночи супругов сто дней благоденствия".

Вот значит как. Я выругалась в душе.

Лу Вэньцзюань посмотрел на меня, спросил: "Хочешь убить меня?"

Я покачала головой, а про себя сказала: "Хочу искромсать тебя живого".

Лу Вэньцзюань наклонился, улыбнулся мне. Это нежное выражение, однако, у меня вызвало лишь сожаление, что нельзя припечатать его лицо к стене. Будто раздумывая, он протянул руку, приподнял меня с пола. Тон равнодушный, будто болтает с приятелем: "Посмотри в окно: небо синее, белые облачка, солнышко. Поэтому я вдруг подумал, надо отбросить первоначальные планы. Цзян Шэн, давай я предложу тебе свой обмен?"

"А?" Я озадаченно посмотрела на Лу Вэньцзюаня, не понимая, что за траву он принимает.

Лу Вэньцзюань, видя моё недоверчивое лицо, выразительно приподнял бровь, сказал: "Обмен такой: я отпускаю Лян Шэна, а ты выходишь за меня замуж".

Это было как гром среди ясного неба.

В смятении я с отвращением отбросила руку Лу Вэньцзюаня, ответила: "Не-воз-можно!"

Лу Вэньцзюань посмотрел на меня и непринуждённым тоном заметил: "У тебя нет выбора, если хочешь, чтобы я отпустил Лян Шэна".

Не в силах постичь происходящее, я уставилась на Лу Вэньцзюаня. Он… хочет на мне жениться?

Мужчины женятся на женщинах, которых любят и уважают. Эти свалившееся с неба любовь и уважение Лу Вэньцзюаня почти привело меня к сотрясению мозга. В такой напряжённой ситуации, когда сошлись огонь и вода, он вдруг говорит, что хочет взять меня в жёны.

В тот момент я вдруг засомневалась, не читаю ли я в сети любовный роман про саму себя. Самец, лишь взглянув на меня, сразу влюбляется. Потом воя и рыдая, высылает отряд забрать меня в жёны. Обескураженная я уставилась на Лу Вэньцзюаня. Дрожащим полным сомнения голосом поинтересовалась: "Ты… Ты же не любишь меня?"

Лу Вэньцзюаня, равнодушно глядя в окно, ответил: "У меня нет к тебе никаких чувств. Тем более любви".

Нет чувств, но хочешь жениться на мне. Придурок. Совсем спятил! Вся ваша семейка вскормлена молоком бешеной коровки! Я ругалась про себя. И вот в такой трудной ситуации, кипя от негодования, во мне вдруг проснулась натура сплетницы. Неожиданно мне пришло в голову, вдруг Лу Вэньцзюань не любит женщин, а, действительно, любит Кэ Сяожоу и берёт меня в жёны как прикрытие? О! Нефритовый император, разрази меня гром!

Лу Вэньцзюань посмотрел на меня и безразлично произнёс: "Меня не интересует брак, не интересует любовь. Но Лян Шэн всю жизнь будет смотреть издалека на тебя рядом со мной. И это доставляет мне радость".

Сказав это, он ненадолго прервался. Вероятно, вспомнил о депрессии и печальном финале своей матери. Много лет назад женщина, которую звали Лу Ваньтин, могла лишь издали наблюдать, как её муж любит другую женщину, не соглашаясь пожертвовать ей самой даже каплю любови. С детства он рос в атмосфере подавленности и безнадёжности, что предопределила его ненависть к отцу. С появлением Лян Шэна ненависть перешла и на него.

Я вдруг осознала, мужчина передо мной больше всех нуждается в помощи психотерапевта.

Я сказала: "Ненормальный".

Это слово коротко и ясно выразило мой гнев, который невозможно было урезонить.

Лу Вэньцзюань схватил меня в охапку. Ледяной взгляд, будто смотрит на добычу. Заявил: "С этого момента я твой муж, я твои Небеса! Я распоряжаюсь твоими чувствами и настроением! Лян Шэн хочет, чтобы ты была радостна и счастлива, пусть умоляет меня!"

Услышав его сценическую реплику, мне захотелось сказать: "Эр Кан, я не Цзы Вей*. Не мог бы ты отпустить меня, женщину из драмы, с глубокими ранами души и тела?"
(*— Эр Кан и Цзы Вей – возможно, персонажи сериала "Моя прекрасная принцесса (1998г. и новой версии 2011года)

В этот момент, прокрутив в голове разговор, мне ещё подумалось, что если к несчастью я выйду замуж за этого горящего местью тирана, надо будет поучиться у женщин с трудной судьбой из любовных романов, как ему противостоять, как одолеть и заставить преклоняться перед моей юбкой. Весьма трудная задача.

"Фу! О чём ты говоришь?" — с презрением одёрнула я себя.

Я подумала, чудик Кэ Сяожоу наверняка, довёл меня до сумасшествия. Когда нужно мужество и стойкость, я вдруг размышляю о подобных соплях с сахаром.

Пытаясь успокоиться, хотела сказать несколько обычных фраз, которые выразят моё стремление стоять до конца, но Лу Вэньцзюань не дал мне времени на размышления. Подтащил к окну. Взгляд — огонь, голос холоден, как сталь. Он показал на стационар, в тоне угроза и подкуп: "Цзян Шэн, Лян Шэн там!".

Лу Вэньцзюань отлично изучил психику людей.

Одно слово враз повергло мою стотысячную армию.


Сквозь холодное стекло стационара я почти могла видеть серую тень Лян Шэна, как постепенно слабеет его дыхание.

Знала, что это иллюзия, но притвориться невозмутимой и неунывающей всё-таки не смогла.

Тело вмиг отяжелело.

Лу Вэньцзюань, будто что-то вспомнив, повернулся с лёгкой улыбкой, отодвинул мягкую перегородку в стене. Перед моими глазами возник монитор. Он щёлкнул выключателем, и на экране появился Лян Шэн…

На больничной койке, с бледным худым совершенно бескровным лицом. Прежде блестящие и свежие губы серые и тусклые от сухости. Ресницы, словно крылья птиц, усталых мечтающих о возвращении на родину, чуть вздрагивают. Может, что-то приснилось. Брови слегка хмурятся, будто в тревоге о нескончаемых трудностях.

В кабинете Лу Вэньцзюаня оказалось устройство видеонаблюдения, ни на минуту не спускающее глаз с Лян Шэна.

При взгляде на Лян Шэна моё сердце сжалось в комок. После отъезда Тянью это был первый раз, когда я видела Лян Шэна.

Глядя на лицо Лян Шэна на экране, сразу навернулись слёзы. Рука тихонько дрогнула и осторожно потянулась к монитору.

Лу Вэньцзюань крепко сжал мою руку, не позволяя отказаться от первоначально порыва. На холодном экране я коснулась лица Лян Шэна.

Так мучительно щемит сердце.

Лу Вэньцзюань опустил голову. Его тонкие длинные пальцы слегка согревала мою руку. Губы тихонько коснулись моих волос, переместились к мочке уха. Улыбаясь, он произнёс: "Цзян Шэн, неужели будешь спокойно наблюдать, как твой брат… Ах, нет, вы же не кровные родственники… Смотри, я совершенно забыл… Если нет кровной связи, тогда всё не важно, будешь просто смотреть, как он покидает этот мир…"

"Нет!" Я болезненно повернула голову, посмотрела на Лу Вэньцзюаня, однако не смогла освободиться из его захвата.

Со слезами на глазах произнесла: "Прошу, не причиняй вреда Лян Шэну. Не надо!"

Лу Вэньцзюань холодно усмехнулся: "Ты не будешь заявлять в полицию! Не собираешься сообщить обо мне!"

Моя с трудом удерживаемая стойкость мигом пала. Я посмотрела на бескровное лицо Лян Шэна, на его нахмуренные брови и разрыдалась в голос. Плача, умоляла Лу Вэньцзюаня: "Отпусти Лян Шэна, прошу тебя!"

Да, взывала и молила.


Я не хочу видеть, как Лян Шэн умирает.
Как я могу это вынести?!

Лу Вэньцзюань не смотрел на меня. Поднял лицо, как прежде непоколебим. Сказал: "Согласишься на обмен, и Лян Шэн в тот же момент покинет клинику! Гарантирую, он проживёт долгую жизнь. Я могу объявить об ошибке в диагнозе".

Немного помолчал и добавил: "Даю тебе три дня обдумать эту сделку".

Я рассеянно смотрела на лицо Лян Шэна. Это мужчина, связанный со мной 17 лет. Мужчина, вслед которому я с четырёх лет кричала "брат". Мужчина, который с шести лет, стоя на скамеечке, варил для меня четырёхлетней лапшу. Мужчина, который в десять с небольшим целую ночь вырезал на каждой ветке юйюбы моё имя…

Закрыла глаза, однако, не смогла сдержать слёзы.

Ту картину я не забуду никогда в жизни…

Залитый солнечным светом на земле под зеленью юйюбы лежит, свернувшись, прекрасный юный мальчик. Роса намочила его одежду, склеила мягкие волосы. Он заснул от усталости, но на лице сияла улыбка.

В его руках были карманный нож и фонарик. Рядом бурая ветка с вырезанной надписью: "Юйюба Цзян Шэн". И так на каждой ветке.

Тем юным спящим мальчиком был Лян Шэн.

А сегодня Лян Шэн лежал в забытьи на больничной койке с серым лицом. Ресницы слегка вздрагивают, будто лелеющие тайные надежды о возвращении на родину усталые птицы.

Моя рука, касающаяся монитора, как обожжённая.

Неожиданно Лян Шэн на мониторе вздохнул. Будто борясь из последних сил в болезненном мире сновидений, обессиленно пытаясь удержать что-то, что не может удержать. Тихо и горько позвал: "Цзян… Шэн".


Этот голос.

Мои внутренности будто выжгли дотла. Охватил ужас.


Только эта фраза, два слова из забытья – Цзян Шэн.


Лу Вэньцзюань засмеялся, уверенный в том, что добьётся желаемого.

…..

3. О, Небо, забери меня на станцию переработки или спусти их в канализацию:

3. О, Небо, забери меня на станцию переработки или спусти их в канализацию.

Я вышла из кабинета Лу Вэньцзюаня вся как в тумане. Чувствовала только подступающую тошноту, а в уголках глаз еще остались следы слёз.

Много раз говорила себе, готовила, что надо быть сильной, надо быть сильной! Слёзы бесполезны. Но сегодня перед холодным монитором, увидев Лян Шэна, снова безостановочно рыдала в голос.


У каждого человека есть ахиллесова пята.

Полагаю, на каждого есть какое-то оружие, что заставит вмиг разлететься в куски, нанесёт сокрушительное поражение.

Секретарша, увидев меня, направилась к двери. Торопливо подкрасила губы, поправила причёску и вошла в кабинет. Она опасалась, что я "принуждаемая к браку женщина" затеяла убийство их молодого директора больницы, чтобы избежать брака, или жестоко разбила его сердце. Проходя мимо меня, она ещё не забыла закатить глаза.

Дойдя до ворот больницы, мои чувства нисколько не утихомирились.

Последние несколько месяцев куда не глянь — везде беда, что уже постепенно приучило меня к страданиям. Как молодая девушка в драматическом сериале я научилась сама утешать себя. Возможно, это небеса глумятся над человеком. В этот момент Кэ Сяожоу как тень умершего возник передо мной. Со злым выражением на лице он приказал: "Цзян Шэн, а ну, стой!"

Кэ Сяожоу великий чудик. Его появление и присутствие постоянно поднимает моё настроение из глубокой ямы.

Посмотрела на него, и мучавшая только что тоска и боль сразу немного ослабли, внезапно пришла мысль, что надо избавить его от чувств.

Слёзы в уголках моих глаз ещё не высохли, а я уже принялась спасать его. "Кэ Сяожоу, остановлюсь я или нет, ничего не изменится. Реальность такова, что тебе с Лу Вэньцзюанем не по пути. У него с тобой разная сексуальная ориентация. Понимаешь? Подари другим своё время и прекрасную страсть. Этот подонок, Лу Вэньцзюань, не стоит того, чтобы ты сходил от него с ума из-за любви".

Сказав "подонок", меня вдруг осенило. Оказывается, совершенно не ради спасения Кэ Сяожоу я распинаюсь, а в сущности лишь ради того, чтобы назвать Лу Вэньцзюаня подонком.

Кэ Сяожоу не купился на мои слова. Тихо заявил, что со мной будет покончено! После этого я не решилась и дальше провоцировать его, все эти декламации типа: "Понимаю я или нет — любовь не исчезнет и не изменится! Подонок или нет — сердце там, что бы ни происходило! Женится он или нет — ты здесь не плачь и не создавай трудности! Выходишь ты замуж или нет — Лян Шэн там между жизнью и смертью…!"

В моём сердце поднималась безнадёжность. В конце концов, в чём моя вина, что навлекла на себя Лу Вэньцзюаня, Кэ Сяожоу. О, Небо, забери меня на станцию переработки или спусти их в канализацию. Сделай их маленькими головастиками, что не смогут найти маму.

Кэ Сяожоу, видя, как моё лицо "скривилось от злости", закатил глаза, чувствуя, что я настолько прозаична, что не смогу проникнуть в его чистый и прекрасный мир. Потом за моей спиной, он беспрерывно бормотал.

— Цзян Шэн, не думай, что я не слышал. Он же хочет жениться на тебе?

— Постой, Цзян Шэн, послушай меня. Каждый мужчина, перед тем как встретить любимого мужчину, думает, что любит женщин! Они не нашли своей истинной любови!

— Цзян Шэн, я с тобой говорю, ты слушаешь? Не считай, что в присутствии Лу Вэньцзюаня, я боюсь тебя.

— Эй, я с тобой говорю, слышишь меня?

— Цзян Шэн, тупица. Говорю тебе, я тебе нужен!


Ты мне нужен?

В итоге под его бормотание я придержала шаг. Подняла лицо. Голова раскалывалась от боли. Широко улыбнувшись, посмотрела на него, спросила: "Зачем я тебе?"

Кэ Сяожоу расправил плечи: "Это просто. Ты не хочешь выходить за Лу Вэньцзюаня, я тоже этого не хочу. Ты не нуждаешься в нём, но я нуждаюсь! Поэтому у нас есть совместная цель и польза дуг от друга. Мы можем единым фронтом дать отпор врагу".

Дать отпор врагу? Я бросила на Кэ Сяожоу презрительный взгляд. Этот парень первый перейдёт на сторону противника, а ещё говорит про совместный отпор врагу!

Кэ Сяожоу тоже было несколько неловко. Понизил голос и, изобразив равнодушный тон, сказал: "Так или иначе, ступай, подумай. Иметь меня своим союзником лучше, чем врагом. Мы можем развлечься по-сестрински! Я помогу тебе сбежать от Лу Вэньцзюаня, а ты поможешь мне его заполучить! Почему бы так не поступить?"

Я опустила голову, немного подумала. На самом деле, я ни о чём не думала, только хотела сдержать улыбку. Смеяться нельзя. Разве есть что-то смешное в том, что Кэ Сяожоу предложил стать "сёстрами"? Сдерживать смех среди скорби — это навевает мысль о помешательстве. Похлопала Кэ Сяожоу по плечу, сказала: "Ступай, братишка! Между мной и Лу Вэньцзюанем нет никаких отношений, никаких обменов и брачных контрактов. И в будущем тоже не будет. Спокойно стой на коленях".

Кэ Сяожоу удивлённо посмотрел на меня: "Я отчётливо слышал, что он угрожал тебе браком…!

Глаза защипало, на сердце стало муторно. Однако я подняла взгляд на Кэ Сяожоу и сказала: "Нервы. У тебя если не уши воспалились, то в голове воспаление. Ступай в больницу, проверься".


После того как Кэ Сяожоу отстал от меня, я повернула голову и посмотрела на белые стены больницы. Из глаз вдруг полились слёзы. Потом я улыбнулась сама себе. Под огромным солнцем люди снуют туда-сюда. Зачем идти наперекор общественному мнению?

Так не очень хорошо, но, по крайней мере, Лян Шэн будет в порядке.

Ты должна радоваться, Цзян Шэн.

Верно. Радоваться. Я постучала по голове, изо всех сил уговаривая себя.

Но слёзы всё-таки лились, остановить невозможно.


Под солнцем на большой дороге.