16.
Наконец он сказал:
- Я приеду к тебе.
Цзяци не согласилась:
- Слишком поздно. К тому же ты сам только после падения, больному не стоит бегать туда-сюда. Как насчёт того, что я приеду к тебе завтра и привезу вонтоны?
Он не настаивал.
На следующий день Цзяци как обычно пошла на работу. У их группы был важный проект, надо было многое сделать, все стояли на ушах, ей было неудобно просить отгул, перекладывая свою работу на коллег.
Коллеги переживали из-за её ран, потому что выглядело это, действительно, пугающе. За обедом Чжоу Цзинань ругала Цзяци:
- Неожиданно погналась за грабителем, смотри, как пострадала. Скажи, такого рода поступок это смелость или глупость? Назвать тебя бестолковой, так иногда твои мозговые извилины в сердце, назвать умной, ты частенько неисправимо глупа.
- Сюй Шифэн тоже так говорит. Ах! Ты и он, мнения великих умов почти всегда сходны.
Чжоу Цзинань нахмурила брови, будто съела имбирь:
- Умоляю! Не произноси это имя, когда я ем.
Неизвестно почему эти двое недолюбливали друг друга. Каждый раз, когда Цзяци в разговоре с Сюй Шифэном упоминала Чжоу Цзинань, Сюй Шифэн сразу говорил: «Та, твоя подруга с ядовитыми зубами».
А стоило заговорить о Сюй Шифэне, Чжоу Цзинань называла его мелочным скупердяем и ограниченным насмешником.
Как-то они втроём обедали вместе. В результате только Цзяци, опустив голову, ела, а Сюй Шифэн и Чжоу Цзинань устроили баталию, один одно слово, другой в ответ десять. Начиная с вопроса «надо ли добавлять сахар в лимонный сок» и до равноправия мужчин и женщин в современном обществе. Наезжали друг на друга, «на устах мёд, на сердце лёд», «при свете пики, в темноте стрелы», вели ожесточённый бой, язвительно насмехаясь друг над другом. Когда Цзяци принялась за сладкое, на проблеме вмешательства Америки в военные дела Южной Кореи острота спора достигла высшего предела. Обоюдный запал привёл Цзяци в изумление. Сюй Шифэн проиграл. Даже несмотря на хорошо подвешенный язык, с которым он уверенно и блестяще выступал на суде, самый сильный в перекрёстном допросе адвокат ругнулся и распрощался. Чжоу Цзинань в тот день заставила Цзяци взглянуть на неё другими глазами, на равных спорила с Сюй Шифэном, несгибаемая женщина, Цзяци первый раз столкнулась с такой. Однако Чжоу Цзинань не стала слушать её дифирамбы и принимать их всерьёз:
- Пустяки, мечтала в лучшие годы поехать в Сингапур, представлять нашу школу в спорных вопросах.
Цзяци пришла в ещё больший восторг, разве что не попросила у Чжоу Цзинань автограф.
После обеда Цзяци вдруг пригласили прийти в полицейский участок на опознание подозреваемого. Чжоу Цзинань была поражена:
- По телевизору говорили, что такого рода дела участились, советовали гражданам повысить бдительность. Раскрыть дело уже на следующий день, откуда такая оперативность?
Цзяци пояснила:
- Полицейский в разговоре сказал, подозреваемый утром сам пришёл с повинной.
Чжоу Цзинань ещё больше удивилась:
- В безжалостном бандите неожиданно проснулась совесть, и он послушно пришёл с повинной?
В участке полицейский, встречавший Цзяци, был очень любезен, предложил ей присесть, чашку чая, и лишь потом вытащил улики:
- Узнаёте? Это ваши чётки?
Цзяци узнала, это были, именно, те чётки, что дал ей старина Май. В момент инцидента они рассыпались по земле, теперь бусинки лежали в пластиковом пакетике для улик, даже разорванный шнурок был там же. Она была тронута:
- Это моё, спасибо, вы так внимательны, собрали их.
Полицейский усмехнулся и сказал:
- Это тот подозреваемый, когда пришёл с повинной, принёс с собой эти чётки. Другой бы не отважился вернуться за ними.
Цзяци слегка недоумевала, ей постоянно казалось, за его словами есть что-то ещё.
Опознание проходило на экране, похожем на телевизор. Надо было показать, который из подозреваемых грабитель. Цзяци не знала, что и думать, за одну ночь тот бандит тоже получил ранения, на ухо наклеена марля, рука обмотала бинтом, удивительно, но раны были такие же, как у неё. Характерные черты внешности подозреваемого были очевидны, Цзяци взглянула и сразу узнала, это действительно тот грабитель.
После опознания, полицейский нарочито подчеркнул:
- По окончании процесса мы вернём вам чётки.
Цзяци ответила:
- Всё в порядке.
Тогда полицейский снова улыбнулся и сказал:
- Не волнуйтесь, важные вещественные доказательства мы тщательно охраняем.
Цзяци подумала, что те чётки, похоже, не совсем обычные, но не стала долго размышлять об этом. Из коридора попала в большое офисное помещение, там разговаривали несколько полицейских, тот, что посередине, держал в руках чашку и, брызгая во все стороны слюной, вещал:
- Вы не смотрите, что те бусины неприглядны. Это старинная золотая нить постижения. На четырёх цветках лотоса из слоновой кости записаны слова, во всём городе не найдёшь вторых таких. Есть лишь несколько знатоков, ни один не посмел признать те чётки…
Цзяци невольно замедлила шаг, прислушиваясь, как тот человек живописал:
- Они серьёзно относятся к правилам – три ножа шесть отверстий. Но говорили, старый Май передал, его младшую сестру изначально никто не знал, тёмного человека винить нельзя. Поэтому только присудили тому Цзя нанести такие же порезы, он сам резанул себя два раза, по уху и по руке. Потом приказали идти сюда с повинной…
Цзяци слушала - прямо «Тысяча и одна ночь». Никогда бы не подумала, что старина Май такой персонаж. Неудивительно, что ей показалось, его манера держаться незаурядна, напоминает рыцаря давних времён, тайная легенда города. И её жизнь в итоге спасена благодаря буддийским чёткам, подаренным им.
Она, счастливо отделавшись, вышла из полицейского участка и сразу позвонила Жуань Чжэндуну. Хотела попросить его помочь поблагодарить старину Майя, но неожиданно его телефон оказался вне зоны доступа, позвонила в палату, тоже никто не брал трубку.
Это показалось немного странным, но подумала, что он, возможно, на процедурах и не придала значения. Посмотрела время позднее, пошла в супермаркет, купить продуктов, вернулась домой, сделала вонтонов, держа в руках термос, остановила такси и поехала в больницу.
На его этаже всё так же тихо и спокойно. Постучала, никто не ответил, повертела ручку двери, заперто. Пошла на пост дежурной медсестры, спросить.
- Не подскажите, пациент из палаты 1708 на процедурах?
Медсестра подняла голову, взглянув на неё, сразу узнала и сказала:
- 1708 выписался.
Цзяци опешила и переспросила:
- Выписался?
Медсестра подтвердила:
- Да. Сегодня утром настоял, чтобы покинуть больницу. Консилиум врачей был категорически против, в итоге вызвали директора Чжао, выпустили под его расписку.
Цзяци невольно спросила:
- Тогда он вернулся домой?
Медсестра, покачала головой:
- Этого мы не знаем.
В душе Цзяци полный хаос, с термосом в руках, сама не поняла, как вышла на улицу. Подняла голову, оказалось уже стоит у главных ворот больницы. В сумерках на дороге туда-сюда снуют машины, в самом деле, не знаешь, что и думать. Освободив руку, снова попробовала набрать ему на мобильный, всё ещё не доступен. Повесив трубку, Цзяци растерялась. Она вдруг поняла, что кроме мобильного, других способов связаться с ним не было, но мобильный отключён.
Наступил вечер, она уже несколько раз набирала номер Жуань Чжэндуна, однако механический голос каждый раз просил перезвонить позже. Цзяци невольно занервничала. Раньше боялась, что в ходе его болезни будут какие-нибудь изменения, но даже в голову не приходило, что он может неожиданно покинуть больницу, к тому же так поспешно.
Не спала всю ночь. Следующие несколько дней телефон Жуань Чжэндуна был по-прежнему выключен. Она боялась, что случилось несчастье, не находила себе места. В конце концов, поехала на телестудию, преодолев кучу препонов, потратив море сил, наконец, выпросила телефон Жуань Цзянси.
Жуань Цзянси была в командировке в Юньнане. Звонок Цзяци очень удивил её. Услышав, что Жуань Чжэндун покинул больницу, она удивилась ещё больше:
- Что? Подожди, подожди, я позвоню домой, спрошу.
Прошло некоторое время, телефон зазвонил, в её голосе уже сквозила тревога:
- Дома нет, персонал сказал, что он не заезжал домой. Позвонила в его квартиру, никто не берёт трубку. В обоих загородных коттеджах Сишань и Миюнь тоже говорят, что не приезжал. Мама сейчас сопровождает отца в зарубежной поездке, брат наверняка втайне от всех покинул больницу.
У Цзяци упало сердце, и вдруг нахлынул страх.
После работы Цзяци, немного поколебавшись, направилась, не как обычно, в метро, а на остановку 300-ого автобуса. Цзяци уже много лет не ездила этим маршрутом, неожиданно за это время рейс стал очень востребованным. В автобусе такая теснота, яблоку негде упасть. На улице морозно, окно запотело, за ним всё как в тумане. Небо над городом постепенно темнело, а среди толпы людей даже думать не хотелось.
Потом народу в автобусе стало ещё больше, тесно, как сардинам в банке. К тому же кондиционер работал плохо, Цзяци казалось, она не может вздохнуть, в итоге вышла из автобуса. Выйдя, оглянулась, поняла, что находится у парка Юйюаньтань*
На улице холод, автобусы покидали стоянку, один ушёл, другой подъехал, люди торопились, и только она стояла одна на ледяном ветру, будто не зная за кем следовать.
Сунув руки в карманы, пошла к воротам парка. Администратор, недоверчиво покосившись, напомнил:
- Скоро закрываем.
Вошла в парк, долго шла по дороге, потом присела на скамейку.
В этот парк она не приходила очень давно, в последний раз была тут с Мэн Хэпином. На празднике цветения вишни толпа людей. Чтобы занять хорошую позицию для фотографии, надо было долго ждать, потом просить другие пары их сфотографировать.
Позже те фотографии пропали. Лепестки кружатся в воздухе, розовый цветочный дождь, он с улыбкой обнимает её.
Молодость, мечты в объективе, счастливые улыбки.
Пожилой человек пробежал мимо неё, «топ-топ», трусцой, ритмичные звуки шагов. На холодном ветру мысли застывали. Вытащила телефон, нашла номер Жуань Чжэндуна, собиралась нажать на клавишу, но не решилась и закрыла слайдер.
Пока сидела, проголодалась. Выйдя из парка, дошла до пиццерии. К горячему шоколаду заказала шафранный соус с перцем, так остро, что аж охнула. Осилила часть пиццы, даже сама почувствовала, что её рвение достойно похвалы.
Наевшись, становится радостнее.
Так частенько говорила Чжоу Цзинань.
Вроде наелась, однако радостней не стало.
Кое-как дожила до выходных, в работе человек забывается. Жуань Чжэндун так и пропал, похоже, не оставив никаких следов. Поначалу она ещё по нескольку раз в день набирала его номер, но абонент постоянно был вне зоны доступа. Мало-помалу она перестала пытаться. Думала, не связаться ли снова с Цзянси, но, в итоге, отказалась от этой мысли.
Когда в последний раз шла в больницу на перевязку, посыпал мелкий снег.
Первый снег этой зимы, снежная крупа стучала по окну, шуршала эхом.
Врач сказал:
- Порезы зажили, можно больше не приходить.
За одну неделю от раны остался только чуть заметный красный рубец. Такое быстрое восстановление - невозможно вообразить.
После обеда с коллегами из отдела кадров отправились в школу проводить консультацию. Рук не хватало, а консультация проходила в её альма-матер, она временно присоединилась, чтобы помочь.
Встреча прошла успешно, приятная атмосфера, их компания довольно известна в профессиональных кругах, поэтому отклики были пылкие. Когда она вместе со всеми вышла из зала, вдруг кто-то окликнул:
- Сестрица, подожди.
По виду ученик, пока догонял, запыхался, она подумала, что у него какие-то вопросы по теме консультации, но неожиданно парень представился:
- Сестрица, помнишь меня? Я У Боюй.
Узнала не сразу.
Парень поднял руку, закрыл лицо и через промежутки между пальцами посмотрел на неё, глаза озорные и смеющиеся.
Тотчас вспомнила то щекотливое положение утром, как её застали в комнате Жуань Чжэндуна. Неожиданно он оказался её младшим товарищем по альма-матер, вот уж случайная встреча.
Попросил, расплывшись в улыбке:
- Сестрица, угости меня обедом, нет ни гроша за душой.
Очень милый откровенный мальчик. Цзяци отвела его в закусочную фаст-фуда. Он за раз съел два гамбургера, три куриных рулетика, пожелал продолжить и сгрыз порцию куриных крылышек. Цзяци боясь, что он подавится, сказала:
- Помедленнее.
Осушил полстакана колы, погладил живот и вздохнул:
- Здорово!
Взялся объяснять ей:
- Я не возвращаюсь домой, поэтому на жизнь нет денег. Мать хочет вынудить меня вернуться, я не соглашаюсь, лучше буду голодать, но не сдамся и не уступлю.
Цзяци развеселилась:
- Даже если так, не стоит голодать. Что ты не поделил с матушкой?
У Боюй ответил:
- Моя мама такой человек, ты не поймёшь, в двух словах не расскажешь…
Говорил, одна фраза - два вздоха. Цзяци видя, как он с серьёзным видом хмурит брови и делает страдальческую мину, машинально поддакивала, улыбаясь. У Боюй рассказывал:
- Сестрица, не смейся. Правда, моя мать такой человек, даже брат Дунцзы боится перечить ей. Тем утром, когда пришёл к братцу и столкнулся с тобой, я не решился ему признаться, что меня послала мать. Смотри, какие отвратительные вещи она творит.
Цзяци растерялась.
У Боюй продолжал:
- Послушай, только не говори брату, а то он разозлится. За день до этого вечером, моя мать в супермаркете видела, как он покупал что-то. Не знаю, что он там накупил, но она, вернувшись домой, так раскипятилась, утверждала, что брат прячет дома женщину. Угрозами и силой заставила меня идти выяснить обстановку. Я, несчастный, мечтал провести каникулы в Непале, если не пойду, она не оплатит. Впрочем, в тот день я ни слова не сказал ей, правда! Честное слово. Иначе она давно разболтала бы всему миру. Меня бесит, но родня любит послушать её сплетни. Женщины средних лет самые докучливые, вот скажи, сколько лет брату, а они всё суют нос в его личные дела. Сестрица не волнуйся, я решительно поддерживаю тебя с братом, даже под страхом смерти не расскажу про вас.
Говорил с таким воодушевлением, Цзяци поначалу посмеивалась, а потом мало-помалу загрустила.
Вспомнила тот день, его румянец на щеках, вспомнила, что он никогда не покупал для женщин подобные вещи.
Только для неё.
Когда это пришло ей в голову, почувствовала смутную боль в сердце.
Сказала У Боюйю:
- Ешь быстрее, - протянула ему несколько сотен юаней. - Не мори себя голодом, вот тебе деньги на еду. Но ты должен вернуться домой, она же твоя мама, поменьше расстраивай её.
У Боюй не соглашался брать деньги, сказал:
- Я совмещаю учёбу с работой, в прошлом месяце помогал делать обучающую программу на образовательном телеканале. Через несколько дней заплатят, не волнуйся, сестрица.
Цзяци возразила:
- Ну, эти несколько дней тоже надо кушать.
Положила деньги ему в руку, наставляя:
- Если не будет занятий, зайди домой. Родители, даже если у них множество недостатков, твои самые близкие люди. Не дожидайся времени, когда потеряешь и поймёшь, что надо было дорожить ими.
У Боюй, подумав, кивнул головой.
И в конце сказал:
- Сестрица, когда получу деньги, передам тебе через брата.
Цзяци сказала:
- Не нужно, - остановилась, помолчала и продолжила, - я ещё должна ему.
Той ночью Цзяци спала плохо, снился сон. Во сне она ещё маленькая с ранцем за спиной идёт в школу. Льёт дождь, переулок тёмный и длинный, только звук её торопливых шагов, «топ-топ». Дождь шумит, по обе стороны дорожки белые стены с чёрной черепицей, в мороси дождя всё расплывчато. Кроны зелёных деревьев возвышаются над гребнем стены, капли шлёпают по верхушкам веток, а она всё идёт и идёт, туфли промокли насквозь, холодно и сыро. Других детей родители ведут под зонтами домой, только она одна одинёшенька, бредёт под дождём. Небо потемнело, у неё заболел живот, болел так, что присела на корточки и не могла двинуться. Привалилась к стене, ремешки ранца перекрутились, сдавили грудь, извёстка со стены испачкала одежду. Она ещё помнила, надо стараться быть опрятной, отцу нелегко стирать за ней одежду. Боль не проходила, выступил холодный пот. Какой-то звук вдалеке, монотонно то нарастал, то затихал, как сирена.
Наконец очнулась от боли и только тогда поняла, что звонит телефон. Машинально в потёмках взяла трубку, тело в испарине, ещё окончательно не пришла в себя.
Хриплым голосом сказала: «Алё». На другом конце ни звука. Взглянула на будильник, уже рассвет, кто может звонить среди ночи.
Несколько раз повторила «Алё», потом неожиданно встрепенулась и тотчас вскочила, нечаянно зацепив провод. Испугалась, что связь разорвётся, засуетилась и сразу потеряла равновесие. Бах! Скатилась с кровати, всё ещё держа трубку и алёкая, рухнула на пол. Долго не могла перевести дыхание, тёрла ушибленный локоть и коленку, сидя на полу, к счастью телефон не разбился.
Возможно, грохот был сильный, он, в конце концов, произнёс хриплым голосом:
- Ты как?
Цзяци волнуясь, только бы он не повесил трубку, осторожно поинтересовалась:
- Ты где? Куда пропал?
Примечания к главе 16.
Юйюаньтань - парк и озеро в Пекине.
