[ВалентинаВ]

Часть 12. Ночные утехи. "Песнь вечной печали".

Навсегда, бывает, заканчивается.

Пролог. Камень на сердце.:

Пролог. Камень на сердце.

Стоя у панорамного окна в многоквартирном доме, я наблюдал за миром.

Мир велик, но я всегда могу его видеть очень ясно. А твоё сердце такое маленькое, однако, разглядеть не могу.


Этот мужчина – твоё очень важное воспоминание.

В тот момент мне пришлось собрать всю смелость, чтобы забрать тебя у него. Боялся, возьму тебя за руку, а ты останешься стоять рядом с ним.

Я должен радоваться, что ты не сделала так, а согласилась отдать мне своё сердце.

Однако, Цзян Шэн, эти дни, чем дальше, тем больше чувствую, мне недостаёт сил следовать велению сердца.

У тебя отсутствующий вид, кажется, ты чего-то боишься, но не делишься со мной своими тайными заботами… Постоянно сжимаешь в руках телефон, осторожно, но видно, что душа в смятении. Те сообщения от него, верно?

Это финальные контакты между вами или продолжение связи.

Сейчас я не знаю, как с этим разобраться, поэтому остаётся делать вид, что ничего не замечаю.


Я не могу упрекать тебя, потому что сам не могу разрешить проблему с Вэйян.

Постоянно чувствую, мягкосердечность по отношению к прошлому оборачивается безжалостностью к настоящему. Из-за того что она на грани смерти, жесток к тебе.

Хочу лишь, чтобы ты знала, моё сердце принадлежит тебе, и это не изменится.

Также очень хотел бы получить подтверждение, что твоё сердце отдано мне, и это тоже неизменно.


Мне не нравится, что ты работаешь в "Юнъань", но не могу заявить об этом.

Не хочу, как мелочный мужчина, контролировать твою жизнь, делая тебя несчастной.

Я мечтаю, дать тебе максимальную свободу, самую большую любовь и терпимость.

Но каждый раз, видя, как ты напряжённо сжимаешь телефон, моё сердце будто пронзают ножом.


Временами, сталкиваясь с Сянгу, не могу понять, сам ли являюсь оккупантом или он.

Сейчас ты вышла из ванной и вдруг обняла меня.

Крайне редкое проявление близости.

Но почему мне кажется, что это тепло перед концом света, Цзян Шэн?

Твоё сердце всё ещё отчаянно бьётся из-за него?

Твои объятия — это компенсация для меня?


Неважно где, свой будущий путь я пройду шаг за шагом.

Но твоё сердце, где оно? Как мне его найти, чтобы завладеть целиком?

81. У каждого человека в жизни свой способ, кому судить о правых и неправых.:

81. У каждого человека в жизни свой способ, кому судить о правых и неправых.

Быть ассистентом Оуян Цзяоцзяо, действительно, нелегко. К счастью, она взяла с собой мальчиком для битья молоденькую девушку. Поэтому моя судьба хоть и несчастна, но не слишком.

В мае в Санья уже тепло.

Оуян Цзяоцзяо полагалось лететь первым классом, таким образом, вслед за ней я тоже приобщилась к некоторым сложно достижимым благам.

У выхода из самолёта фанаты Оуян Цзяоцзяо. Не знаю, настоящие ли или привлечённые компанией. А может это организовал спонсор ради её прекрасной улыбки. Над толпой развёрнуты огромные плакаты:

Оуян Цзяоцзяо, люблю тебя, как крысы любят рис*.
* — слова из песни.

Оуян Цзяоцзяо— самая крутая, звезда завтрашнего дня.

Мир не может без солнца, фанаты не могут без Цзяоцзяо.
……

Оуян Цзяоцзяо приподняла тёмные очки, посмотрела на меня, поинтересовалась: "Кто это устроил? Слишком фальшиво! Для старой бабки, а не завтрашней звезды".

Я смущённо принялась объяснять: "В какой бы упаковке не подавалось, всё это профессиональное управление продажей звёзд".

Оуян Цзяоцзяо усмехнулась: "Брехня! Считаешь меня трёхлетним ребёнком".
……

С головой полной чёрными мыслями следовала за спиной Оуян Цзяоцзяо, слушала её местами неприятные, местами полные чуши поучения. Кажется, в жизни слишком многое требует излишнего напряжения сил.

Не важно, дарили ли ей цветы или подарки, она всё кидала за спину мне или другим ассистентам. Мы, будто толпа служанок, в окружении охраны следовали за ней.

Я думала: "Вот скажи, ведь ещё не стала знаменитой, к чему охрана? Твой спонсор вырос на меламине".

В этот момент вдруг кто-то вдруг вручил большой конверт. Без визга и плача и даже не в руки Оуян Цзяоцзяо, а прямо мне, и потом исчез.

Я подняла голову, увидела надпись "Цзян Шэн".

Оуян Цзяоцзяо обернулась, бросила на меня взгляд. Поначалу даже остановилась и замерла, но потом презрительно усмехнулась: "Высоко взлетел, даже приближённые получили власть!"

Я не могла с ней препираться, поэтому лишь молча терпела.


Вышли из здания аэропорта. Перед тем как сели в машину вдруг выскочил какой-то молодой человек и прокричал её имя: "Цзяоцзяо, Цзяоцзяо". Его взгляд разрывался от боли и непереносимой печали и в то же время был яростен. Все эти эмоции сплетались в один клубок.

В тот момент мне подумалось, где спонсор нашёл такого заслуживающего Оскар актёра? Столь мощный эффект. Может ли фанат играть так изумительно?

Оуян Цзяоцзяо взглянула на него и побледнела. Потом быстро заскочила в машину, не говоря ни слова.

Охранники оттащили парня, а он выкрикивал: "Цзяоцзяо, дай мне 10 лет. За 10 лет я подарю тебе весь мир! У нас будут деньги, квартира, машина! Он же в отцы тебе годиться, Цзяоцзяо!"

В тот момент я поняла, в чём дело.

Посмотрела на Оуян Цзяоцзяо, она заметила, что я смотрю на неё.

С каменным лицом произнесла: "Чего смотришь? Кажешься себе очень чистенькой? Чистота бесполезна! Со старым мужчиной я сейчас королева! А вы со своей любовью только слуги! Есть что-нибудь в этой чистоте!"

Мне вдруг показалось, что Оуян Цзяоцзяо очень крута. Может авторитетно рассуждать о таких вещах.


У каждого человека в жизни свои принципы, кому судить о правых и неправых.

82. Мой голос был охвачен печалью, я сказала: "Мы расстались!":

82. Мой голос был охвачен печалью, я сказала: "Мы расстались!"

Добравшись до гостиницы, всё недовольство в моём сердце как ветром сдуло.

Отель был в стиле фильмов Юго-Восточной Азии. Громадный холл заставлял чувствовать себя ярким летним цветком.

Менеджер Ци зарегистрировал нас. Оуян Цзяоцзяо, напустив таинственный вид, с кем-то говорила по телефону. В конце она с радостным видом произнесла: "Директор Чэнь, вы так помогли мне, я не обману ваши ожидания".


Я поднялась на этаж с карточкой от комнаты. Вдруг поняла, что забыла в холле свою сумку, торопливо спустилась вниз.

Забрав сумку, вспомнила о конверте и вытащила его из сумки посмотреть.

В конверте была фотография. При взгляде на неё сердце тревожно забилось – чёрное дуло пистолета было наведено на Лян Шэна.

Он сидел в машине, безразличное лицо, совершенно не ожидающее беды. Как ребёнок, который в любой момент может получить травму.

Почувствовала, что Лу Вэньцзюань скоро сведёт меня с ума. Почти припрыгивая на месте, набрала его номер. Мой голос был охвачен печалью, я сказала: "Мы расстались! Прошу тебя, не надо так!"

Лу Вэньцзюань, ничего не ответив, усмехнулся.


Совершенно потерянная вернулась на этаж, подняла голову и прямо лоб в лоб столкнулась с женщиной, которая, казалось, выпрыгнула из ниоткуда.

Телефон, карточка, сумки, письмо, всё рассыпалось. Женщина, упав на пол, посмотрела на меня и сказала: "Ты помогаешь или создаёшь проблемы?"

Я взглянула на неё, это была Оуян Цзяоцзяо.

В этот момент кто-то догнал её сзади. Это оказался тот молодой парень, что требовал дать ему 10 лет. Сейчас он заявил: "Цзяоцзяо, если мы не можем быть вместе, давай вместе умрём!"

Оуян Цзяоцзяо торопливо поднялась, попутно подцепив с пола карточку от комнаты, и с ненавистью в голосе бросила: "Нет времени на болтовню с тобой! Помирай с чёртом!" Сказав это, поспешно ретировалась.

Я тоже поднялась. В отчаянии, с сердцем, разрывающимся от тоски, стала собирать вещи с пола.

Чёрное дуло пистолета, из которого в любой момент может вылететь пуля и пронзить моё сердце. Это заставляло чувствовать полную безнадёжность.


В некотором замешательстве не смогла найти свою комнату. Снова спустила к стойке в холле спросить. Когда нашла, уже стемнело.

Толкнула дверь, вошла, и рот сложился в форму буквы "о".

Я думала, будет максимум стандартный номер, но это оказалось бунгало в саду.

Как раз в этот момент позвонил Лян Шэн, спросил: "Добралась?"

Закрывая дверь и снимая туфли, я восторженно произнесла: "Лян Шэн, у меня дыхание перехватило. Отношение нашей компании, и правда, великолепное. Я так тронута, что сейчас расплачусь! Совершенно не возражаю против того, чтобы Оуян Цзяоцзяо гнула меня в три погибели. Пусть она, как нянька Жун* заточит меня в маленькой тёмной комнатушке, я тоже согласна!"
* — отрицательный литературный персонаж.

Лян Шэн замер, потом усмехнулся: "Оказывается… "Юнъань" по отношению к тебе очень добра".

Моё сердце всё ещё переполняла мука. Боясь, что не сдержусь и обнаружу своё настроение, торопливо заявила ему: "Лян Шэн, заканчиваю разговор. Мне надо пойти открыть объятия миру!"

Лян Шэн улыбнулся: "В каком ты отеле, какой номер комнаты? Если поеду в командировку, тоже забронирую этот номер, посмотрю, что за обстановка может заставить нашу Цзян Шэн так радоваться".

Я, не раздумывая, назвала ему отель и номер комнаты. Сказала: "Здесь, действительно, рай. Обожаю тех девочек, что сбежали от тирании Оуян Цзяоцзяо".

Используя максимально приподнятое настроение, мы вуалируем страхи и беспокойство на сердце. Закончив разговор с Лян Шэном, в душе я понимала, вся рисовка и возбуждение только ради того, чтобы скрыть напряжение и беспокойство, вызванное письмом Лу Вэньцзюаня.

Глядя на бассейн снаружи, моё настроение падало. Как мне сказать ему, что мы расстаёмся? Уйти, не прощаясь, или…

Если уйти, ничего не говоря, не будет ли он слишком долго ждать меня?

В долгом ожидании, не лишится ли сил, обрести счастье?
……

Устав физически и душевно, я ничего не могла придумать. Сбросила туфли, разделась, кинула одежду на пол и пошла в ванную комнату.

Вода из душа стучала по коже. Я не слышала, как открылась дверь. Тем более за шумом воды не услышала неуверенные, тяжёлые шаги.


В этом номере было две ванны. Одна снаружи, с неё можно видеть первую линию Хайтяня. Вторая прямо в комнате перед кроватью.

Этот отель должен подойти для отпуска возлюбленных. Лёжа на кровати, томно наблюдать, как любимая выходит из ванны.

Тут же одёрнула себя, я приехала работать, а не выходить из ванны.

Впрочем, всё-таки захотелось попробовать. В итоге закрыла душ, обмоталась полотенцем и пошла в спальню, собираясь наполнить ванну перед кроватью.

Подошла, наклонилась над ванной и вдруг обнаружила в поле зрения перед собой какое-то темное пятно.

Точно.

Что-то темнеет.

Эта "темнота" была не головокружением, а тёмным силуэтом человека с прямой спиной, что сидел на кушетке перед ванной.

Не сдержавшись, я вскрикнула.

В тот момент, когда он увидел меня перед собой, его лицо тоже застыло. Через несколько секунд, прищурившись, язвительно усмехнулся: "Я подумал, снова какая-то модель в поисках покровительства. Ха-ха! Не ожидал, что это ты, Цзян Шэн!"

83. И что в результате? Неужели он не удовлетворяет тебя?:

83. И что в результате? Неужели он не удовлетворяет тебя?

Я смотрела на сидящего на кушетке Чэн Тянью. Дрожащим голосом, сбитая с толку и чрезвычайно напуганная, спросила: "Ты… Ты почему в моей комнате?"

Чэн Тянью холодно усмехнулся, прищурился. Произнёс: "Ха-ха! Этот вопрос должен задать я!"

Потом поднял с пола моё платье, держа его на весу, саркастически поинтересовался: "И что в результате? Неужели он не удовлетворяет тебя?"

Моё лицо покраснело, мозги прокручивали ситуацию. Я вспомнила Оуян Цзяоцзяо… Как ей позвонили… Вспомнила, как мы столкнулись… Вспомнила момент, когда она подняла карточку от номера…

Неужели Оуян Цзяоцзяо собиралась броситься в объятия Чэн Тянью?! Поэтому она была так взволнована тем звонком… Директор Чэнь на другом конце, должно быть, это наш директор Чэнь из "Юнъань". Он дал Оуян Цзяцзяо карточку от номера Чэн Тянью… Потом "ян ошибся, инь недоглядела".

Сердце задрожало. Мне захотелось всё объяснить Чэн Тянью, но обнаружила, что стою в одном банном полотенце…

Протянула руку за одеждой, собираясь скрыться в ванной комнате, чтобы одеться, но была остановлена взмахом его руки.

Он поднял мою одежду, вещь за вещью, и кинул прямо в ванну. Потом открыл кран с горячей водой. В тот же момент вся одежда намокла.

Я испуганно посмотрела на него, спросила: "Ты что задумал?"

Чэн Тянью приподнял брови, презрительный взгляд, будто решил свести счёты. Заявил: "В этот раз хочу попробовать, что за ощущения, когда принимаешь всех, кто приходит!"

Я смотрела на него, бессильно пытаясь объясниться: "Я… Я, правда, не специально к тебе в комнату, я…"

Чэн Тянью потянул меня за руку. Его зрачки, ставшие ещё более глубокими, будто мрак преисподней, неотступно следили за мной. Он сказал: "Тебе младенцев дурачить! Всё время бесцеремонно вторгаешься в моё пространство, однако, неизменно принимаешь невинный вид. Цзян Шэн, скажи, ты такая наивная или прикидываешься?"

Он сжимал мою руку, а второй рукой я вцепилась в полотенце, больше всего опасаясь, что это единственное укрытие будет по неосторожности им разрушено.

Его пальцы провокационно, но всё ещё щадя и жалея, скользнули по моим плечам. Без всякой насмешки произнёс: "Смотри-ка, настолько стремишься броситься в объятия. Если поведу себя как Лихуа Хуэй*, вряд ли буду считаться мужчиной!"
* — советник города-государства Люй, по отзывам Конфуция, человек высоких моральных качеств.

Произнося эти слова, он потянулся к моему полотенцу. Я ещё не успела вскрикнуть, как послышался стук дверь и знакомый женский голос.

Оуян Цзяоцзяо?

Я похолодела от страха.

Чэн Тянью втолкнул меня в ванную комнату. Ледяным голосом распорядился: "Скройся. Не хочу, чтобы другие видели".


В зазор двери я могла наблюдать, Оуян Цзяоцзяо обращалась с Чэн Тянью, как с близким человеком. Не знаю, чем обиженная, с глазами полными слёз она произнесла: "Директор Чэн…"

Фраза "Директор Чэн" ещё звучала, а за её спиной уже появился тот парень, которому "10 лет — не важно, в жизни или смерти". Он обратился к Оуян Цзяоцзяо: "Как ты можешь быть настолько жестокой?"

Когда увидел перед Оуян Цзяоцзяо Чэн Тянью, его возмущение, в конце концов, вышло наружу.

Несколько секунд гневно смотрел на Чэн Тянью, ничего не говоря. Потом протянул руку, схватил Оуян Цзяоцзяо и заявил: "В жизни и смерти мы будем вместе! Даже не мечтай, оставить меня!"

Оуян Цзяоцзяо вырывалась изо всех сил, кричала: "Убирайся! Вон!"

Чэн Тянью, скрестив руки на груди, отстранённо наблюдал. По конец открыл рот, чтобы ответить тому парню: "В таком отношении к женщине тебе не кажется, ты далеко заходишь?"

Перед Оуян Цзяоцзяо замаячила надежда. Она уже собиралась рвануться вперёд. Чэн Тянью чуть отступил и произнёс: "Госпожа Оуян, может разберёшься со своими делами и уже тогда придёшь ко мне?"

Лицо Оуян Цзяоцзяо от внезапного озарения потемнело, а тот парень всё не отставал: "Цзяоцзяо, ты не можешь так со мной, мы должны объясниться!"

И, схватив её за руку, потащил прочь.

84. Он сказал: "Доброе утро, лентяйка! Пора завтракать, моя девочка".:

84. Он сказал: "Доброе утро, лентяйка! Пора завтракать, моя девочка".

Когда Оуян Цзяоцзяо ушла, Чэн Тянью закрыл дверь номера.

Я бросилась со всех ног с намерением вырваться из комнаты.

Чэн Тянью, будто глаза у него были на затылке, выставил руку, преграждая мне путь. Он не повернул головы, прозвучала лишь фраза, произнесённая ледяным тоном: "Если ещё хочешь остаться в полотенце, не расстраивай меня".

Я инстинктивно вцепилась в эту жалкую тряпку. Не чувствуя себя в безопасности, стянула с кровати одеяло и плотно обмотала его вокруг тела.

Чэн Тянью повернулся и с интересом посмотрел на меня. Во взгляде то ли тоска, то ли издёвка. Сказал: "Ты… Что делаешь? Если я захочу тебя увидеть, мне и десяток одеял не помешают".

По моим щекам скользнул румянец. Я взволнованно смотрела на него. К переживаниям примешивалось сложно объяснимое чувство вины.

Я сейчас с Лян Шэном. Однако снова связалась с этим мужчиной.

Подумав про это, мне стало ужасно грустно. Подняла голову, посмотрела на него, попросила: "Дай мне уйти".

Он повернул голову, глядя на меня, вздохнул. Похоже, его покинула первоначальная уверенность. Появление Оуян Цзяоцзяо, по-видимому, дало ему понять, возможно, "предложение разделить с ним ложе" с самого начала исходило не от меня.

Тихо спросил: "Из-за него? Он, и правда, счастливчик".

Я не издала ни звука, однако, на сердце была невыносимая тяжесть. На самом деле, жизнь вовсе не добра к Лян Шэну. Тянью, ты знаешь, если я не оставлю его… Подумав об этом, опустила голову. Страдания на лице так отчётливо были видны среди ночи.

Вдруг Тянью, будто охваченный огромной решимостью, подхватился и выключил свет в номере.

Я испуганно подняла голову, спросила: "Ты что задумал?"

Он шагнул вперёд, спокойно встал передо мной. В тот момент только стук сердца вторил тихому шуму волн за окном и одинокий свет луны.

Его голос был очень нежен, немного глух и опустошён. Он произнёс: "Цзян Шэн, побудь со мной".


Как уставший ребёнок, который никак не может отыскать свой дом, он просил меня: "Цзян Шэн, побудь со мной".

Побудь со мной.

Одну ночь.

Мы не будем разговаривать.

И уже тем более я ничего тебе не сделаю.

Хочу лишь этой тихой ночью под шум моря ощущать твоё дыхание, стук твоего сердца, твой запах.

Потому что знаю, в будущем подобное счастье — непомерные требования.

Не могу задержать тебя на всю жизнь.

Останься на одну ночь.

Это будет согревать весь долгий остаток лет.

Поэтому, Цзян Шэн, побудь со мной.

Хорошо?


В этот момент во мраке ночи из-за его фразы, из-за пяти слов моё сердце размякло до того, что пришло в смятение. Будто в полной тишине морской прилив, плещущийся о берег, мягко поглотил нас.

Но, в конечном счёте, я всё-таки осталась неумолима. Заявила: "С тобой должна быть Нин Синь".

Чэн Тянью неожиданно замер, спросил: "Цзян Шэн, о чём ты говоришь?"

Усмехнулась: "Неужели не так? Вы трое, все вместе – самая лучшая компания".

Чэн Тянью непонимающе уставился на меня: "Что за чушь ты несёшь?"

Я оттолкнула его: "Отпусти! Я хочу уйти!"


Так мы препирались до самого рассвета.

В итоге он устало повалился на диван, не позволив мне покинуть комнату. А я в халате отеля осталась его "арестантом" на кровати.

Прошлой ночью он так и не выпустил меня из комнаты. Будто завтра ожидался конец света, и, продержав меня здесь всю ночь, он хотел получить больше жизни, больше тепла.

И это тепло придаст ему сил, чтобы завтра уйти.

Что касается Нин Синь и их ребёнка… Я не собиралась снова говорить с ним об этом.

Для ревности тоже нужно иметь право.

Ясно, что моё сердце полное Лян Шэном не имело такого права.


Когда мы совершенно вымотанные задремали, неожиданно раздался стук в дверь.

Обслуживание номеров?

Я подскочила. Воспользовавшись тем, что Чэн Тянью расслабился, соскочила с кровати, подбежала к двери. Даже не за тем, чтобы открыть её, а чтобы сбежать.

Но в тот момент, когда открыла, замерла соляным столбом.

Пять веков гонимая ветром и сечёная дождями я всё не могу преломить свою участь.

Перед дверью… неожиданно… оказался Лян Шэн.

Его чистое, прекрасное, нежное, как яшма, лицо в этот момент на расстоянии вытянутой руки.

При взгляде на моё ошарашенное выражение, достигнув своей цели, он улыбнулся. Опустил взгляд, посмотрел на сервировочную тележку в его руках. В меру сдержанная улыбка джентльмена. Потом взгляд наполнился романтической мягкостью, он сказал: "Поднимайся, лежебока! Давай, посмотри, что у нас сегодня на завтрак".

Я чуть не рухнула прямо перед ним.

Подрагивая от страха, который никак не скрыть, спросила: "Ты… Ты как… здесь оказался?"

Он нежно улыбнулся. В голосе теплота, способная расплавить лёд: "Я же спрашивал у тебя название отеля и номер комнаты, глупышка".

Не зная, что сказать, я приросла к месту, ещё больше мучаясь.

Он посмотрел на меня с некоторым недоумением, поинтересовался: "Цзян Шэн, ты… так растрогана, что не можешь ничего сказать?"

Потом толкнул тележку в номер. Лёгкая улыбка на губах, такая прекрасная. Сказал: "Цзян Шэн, я обещал всю жизнь готовить тебе завтрак. Без одного раза, это ведь не вся жизнь, скажи?

Его речь оборвалась, потому что вдруг появился Чэн Тянью. Рубашка в беспорядке, измотанный, будто после трудной ночи.

В этот момент, стоя между двумя мужчинами, мне хотелось умереть.

Лян Шэн, не в силах поверить, обернулся и посмотрел на меня. Потом так же недоверчиво окинул взглядом явно компрометирующий беспорядок в комнате.

Его лицо слегка побледнело, дыхание стало неровным. Молчание длилось долго. Потом он медленно толкнул сервировочную тележку в сторону, улыбнулся и произнёс: "Простите, что побеспокоил".

Эта фраза "простите, что побеспокоил" разорвала мои внутренности на куски.

Он спросил: "Цзян Шэн, у вас… обсуждение по работе?"

Я смотрела на него, сердце будто опустили в кипяток. Сейчас я бы предпочла, чтобы он толкнул эту тележку на меня, давя и круша, а не спокойно улыбаясь, спрашивал о работе.

Вдруг, ни с того ни с сего, вспомнила о Лу Вэньцзюане и его смертоносной угрозе. В голове внезапно возникла ужасная мысль. Ухватилась за Чэн Тянью и заявила Лян Шэну: "Прости… Мы провели ночь вместе!"

Голос затих, я отвернула лицо, не глядя на него.

Лян Шэн удивлённо посмотрел на меня. Он никак не мог подумать, что дав мне шанс оправдаться, я не соглашусь делить с ним иллюзии.

Чэн Тянью тоже удивлённо смотрел на меня, пока не в силах разобраться в ситуации.

Через некоторое время Лян Шэн произнёс: "Вместе? А, я понял, работали вместе, я понимаю. Я… могу…" Он сделал паузу, потом продолжил: "Вы пока занимайтесь, не буду мешать. Цзян Шэн, вечером, я заберу… Заберу тебя домой".

Потом развернулся, чтобы уйти.

Он по-прежнему не был готов окунуться в реальность.

От его реакции грусть заполняла сердце, но я не могла не довести дело до конца.

Крикнула ему в спину: "Лян Шэн! У нас нет дома, понимаешь? Я с Тянью! Мы спали вместе! Делили постель! Я изменила тебе! Я не люблю тебя! Забудь… меня!"

Лян Шэн застыл перед дверью. Он не соглашался ничего рушить, но я не оставила ему ни ничтожного клочка надежды и крушила всё за него.

Через долгое время он, наконец, медленно повернулся. Пристально посмотрел на меня, держащую за руку Чэн Тянью, улыбнулся, и совершенно опустошённым голосом всё-таки спросил: "Твоё сердце… с ним?"

Не ответив, я лишь горько всхлипнула.

Потом он криво и горько улыбнулся. Его голос дрожал: "Я понял. Цзян Шэн. Я понял".

Посмотрел на меня. Слова давались ему тяжело, будто горло сдавливали рыдания. Он произнёс: "С детства мог ли я не дать тебе то, что ты хотела? Хочешь быть с ним, я согласен!"

Потом развернулся и вышел.


Наблюдая, как он совсем уходит, слёзы превратились в море.

Безжизненной тряпичной куклой ослабла на полу.

Лян Шэн, прости меня.

Я не могу спокойно наблюдать, как тебе причиняют вред. Это единственный способ, которым могу защитить тебя.

Чэн Тянью пнул ногой дверь, потом поднял меня с пола, кинул на кровать. То был взрыв бешенства после того, как он пришёл в себя.

Разорвал на мне одежду, заявил: "Цзян Шэн, я не собираюсь быть марионеткой в ваших с Лян Шэном любовных играх! Ты сегодня использовала меня, чтобы он отказался, так что я заставлю его отказаться окончательно!"

Поначалу я съёжилась, стала сопротивляться, просила пощады.

В итоге оказалось, сердце как холодный пепел, совсем неживое…

Да, он ушёл.

Я оттолкнула его.

Того мужчину, что был рядом со мной, жестоко оттолкнула.

Юные годы, когда ради других твёрдо придерживалась своих убеждений, полагая, что никогда не смогу получить этого мужчину, всё было мной отвергнуто.

Что ещё в этом мире может заставить меня отчаянно рыдать, дёргаться, чувствовать?

Я лишь орудие, тело без души, которым манипулирует судьба.

Грустно посмотрела на Чэн Тянью. Губы скривились в глумливой улыбке. Эта улыбка отразилась в его глазах, однако, ощущалась злой иронией – да, ты получишь моё тело, но моё сердце ушло за ним…

Похожий на ребёнка, потерпевшего неудачу, мгновенно во вспышке гнева восстановил здравомыслие. Поднялся с меня, плотно закрыл одеялом моё полуголое тело, выровнял дыхание.

Очень долго держал мою руку у губ. Тёплое дыхание будто оплетало лозой, от тыльной стороны ладони ползло к пульсу, следуя за биением моего сердца… Тихо вздохнул и произнёс: "Прости".

85. Его жаркие ладони крепко сжимали мои плечи, горячее дыхание на шее, будто колдовство.:

85. Его жаркие ладони крепко сжимали мои плечи, горячее дыхание на шее, будто колдовство.

Как в бреду, со всклокоченными волосами вернулась в свою комнату.

Чэн Тянью поставил мой чемодан и ушёл.

Целый день была расстроена и страдала от тянущей маяты.

Я оттолкнула его, оттолкнула.

Вот так оттолкнула.


В полузабытьи дотянула до вечера. Из пучины этой огромной боли выбралась совершенно бесчувственная.

У меня ещё была работа, обязанности… Но в данный момент другая я ничего не хотела делать. Только перестать сопротивляться своему погружению в этот горький омут.

Среди ночи праздновали в баре день рождения сослуживца. Меня пригласили присоединиться. Как была "голова в пепле, лицо в грязи" пришла ненадолго поприсутствовать. Но алкоголь такая штука, заставляет человека искренне предаваться пороку.

Я пила бокал за бокалом, пытаясь напиться допьяна. Уменьшится ли тогда боль от потери его?

Той ночью как заключённый, приговорённый к смерти, я пыталась доступным способом облегчить истомившуюся душу.

Смутно увидела невдалеке Чэн Тянью. В свете ламп он был по-прежнему прекрасен, такой же прекрасный, как и Лян Шэн.

Много лет назад одна девушка, которую звали Сяо Цзю, говорила: "Чэн Тянью похож на Лян Шэна, но он не Лян Шэн".

Рядом с ним красавицы. Похожие на русалок они проходили одна за другой, пытаясь заигрывать. Но, сжимая губы, он смотрел на меня. Во взгляде боль сердца мешалась с возмущением.

Мне было так тяжело, что я почти задыхалась, покрутила в руке бокал, улыбнулась ему.

Я должна быть ему признательна? Благодарна, что не обошёлся со мной по-скотски, как Лу Вэньцзюань? Ха-ха.

Вино пропитывало внутренности ядом, заставляя думать, что можно забыть вещи, которые так отчётливо держит память, заставляя полагать, что парализующая боль будет действовать ещё активнее… Выпила залпом, улыбнулась. Да, он похож на Лян Шэна, но он не Лян Шэн!

Только подумала опрокинуть ещё бокал, как он остановил меня.

Его рука накрыла мою. Так тепло. Сказал: "Не пей, это вредно для здоровья".

Не обращая на него внимания, взяла со стойки пару бутылок, пошатываясь, вышла из бара.


Бар находился в здании отеля. Прошла через несколько бунгало с бассейнами. Дальше был мягкий пляж и спокойное, будто уснувшее чудовище, море.

Я в одиночестве сидела на берегу обдуваемая морским бризом и заливалась вином.

Накатывали небольшие волны, целуя мои ступни.

Ночью морская вода пронзительно прохладна, но это не отрезвляло. Я похожа на утопающего. Однако нет ни одной соломки, чтобы зацепиться и не утонуть совсем в океане печали.

Выпив вина, начала плакать. Плача, вытащила телефон, смотрела на его имя на экране. Очень хотелось набрать его номер, сказаться ему, что я тоже не хочу так.

Но в данную минуту у меня не было подобной смелости. Оставалось лишь обнимать пустую бутылку, катать ей по своей щеке. Мечтать найти хоть немного тепла среди этого холода. Но в итоге был только холод и ни капли тепла.

Тусклая луна, пьяный человек.

Пошатываясь, обхватила бутылку и попыталась пустить её в океан вместе с моими тайными, невысказанными надеждами. Пустить в океан, чтобы она доплыла до края мира.

Храбро бросая вызов волнам, зашла в море. Вода ещё не доходила до колен, но, не дожидаясь, пока я опущу бутылку в море, кто-то потащил меня на берег.

Его голос был холоден, как это море: "Что с тобой? Если хочешь его, так ступай найди!"

Бутылка выскользнула. Я вырвалась из его рук, пытаясь ухватить уносимую волной бутылку, но пошатнулась и оказалась в воде.

К счастью, здесь было мелко. Он выловил меня, одежда полностью промокла.

Я вырвалась, пытаясь избавиться от его захвата, но он не отпускал, опасаясь, что я не оставила мысль, похоронить себя в морской пучине.

Волны боролись из последних сил и забрызгали его рубашку. Мокрая ткань облепила тело, отчётливо очертя рельеф крепкой грудной клетки. На мгновение можно было видеть, мои уши покраснели.

Его жаркие ладони крепко сжимали мои плечи, горячее дыхание на шее, будто колдовство.

Сквозь мокрую ткань наша кожа чувствовала тепло другого.

Половина прохлада моря, половина жар его пальцев.

Алкоголь внутри меня под давлением невысказанной боли, полыхнул огромный пламенем.

Я торопливо высвободилась из его объятий, прищурилась, посмотрела на преграждающего мне дорогу мужчину. Его облик в лунном свете был так чист и прекрасен, что заставлял трепетать сердце.

Он крепко обнял меня, сказал: "Возвращайся. Не мёрзни".

86. Я не хочу быть для тебя заменителем, хочу быть собой и получить твою любовь.:

86. Я не хочу быть для тебя заменителем, хочу быть собой и получить твою любовь.

У меня кружилась голова, даже отказаться не было сил.

С моря подул ветер, заставив меня вмиг протрезветь. Но, придя в себя, я ещё больше стала походить на утопленника. Хотелось набрать хоть немного сил и тепла.

Под порывами ветра он обнял меня, и мы пошли обратно в его номер.

Чем ближе он находился, тем больше мне хотелось высвободиться. Чем больше хотелось высвободиться, тем сильнее алкоголь свирепствовал в организме, размягчая. Совершенно невозможно устоять. В тот момент, когда он открыл дверь, я упёрлась руками в его тёплую грудь, голос был совсем слаб, зашевелила губами, чтобы выдавить: "Я хочу… вернуться в свою комнату… Я…"

Этот тихий отказ больше напоминал декламацию и приглашение.

Чэн Тянью, похоже, совершенно не обращал внимания на мои метаморфозы. Он кивнул: "Сперва умойся, переоденься в сухую одежду. Я пойду в твою комнату, а ты оставайся здесь, отдохни. Я… Я ручаюсь, что не трону тебя".

Произнеся последнюю фразу, он закусил губу.

В комнатном свете его взгляд упал на мою промокшую насквозь рубашку, сердцебиение вдруг резко усилилось. Пульсация сердца мужчины была такая сильная, что совершенно беспрепятственно долетала до моих ушей.

Он быстро зашвырнул меня в ванную комнату, открыл кран с горячей водой, отрегулировал подходящую температуру, больше всего беспокоясь, чтобы я не простудилась.

В клубах тёплого пара я попыталась вырваться из ванной комнаты, бормоча: "Пусти меня… Пусти… Я уйду…"

Тихий жалобный голос в аккомпанементе падающей воды звучал весьма двусмысленно.

Подавляя накатывающее желание, он сказал: "Посмотри на себя, напилась до такой степени! Не будет ли опасно отпустить тебя?!"

Говорил и сосредоточенно стягивал с меня одежду, пропитанную морской воды.

До этого он в основном беспокоился, как я буду такая пьяная, или, правда, хотел лишь вымыть меня и уйти после того как засну.

Но с этой одеждой, моим бессильным сопротивлением и задыхающимся шёпотом он вдруг остановился и прямо посмотрел на меня. Взгляд постепенно заволакивало желание.

Мы очень часто переоцениваем собственную решимость и силу.

Мои мокрые пряди разметались по ключицам, наблюдала, как его взгляд всё больше туманился. К тёплому пару примешивался аромат роз…

Мысли путались, чувства дурманили — эти четыре слова лучше всего описывали ту ночь.

Пальцы Чэн Тянью осторожно скользнули с моего плеча на тонкую талию, в итоге, я полностью оказалась в его объятиях. Его глаза стали ещё более тёмными и глубокими. Вдруг тёплые губы тихонько коснулись моей шеи, потом скользнули за струями тёплой воды, вызывая во мне тайный испуг и сопротивление.

Он завёл мою руку за спину, крепко сжал. Голос стал ещё более хриплый, сокрушительно обольщающий. Произнёс: "Цзян Шэн… Я хочу, чтобы ты была счастлива".

Страдающий человек постоянно жаждет дать волю чувствам, и беспутство, похоже, самый лучший способ.

Желание бродило на дрожжах алкоголя. Постепенно в путанице мыслей и дурмане чувств растворились все физические силы.

Этой ночью, даже не сбросив одежду, от одного его поцелуя в страстном желании мы потеряли разум.


Шум прибоя в ушах звучал всё яростней.

Поцелуи густо падали один за другим, сопровождаемые его тёплым дыханием. Я как рыба без воды, похоже, лишь следуя за его ритмом, была в состоянии продолжать существовать.

Нежно глядя на меня, он снял одежду. В клубящихся парах воды и вожделении, наполнивших ванную комнату, его обнажённая, прекрасная, сильная грудь. Низкий голос, как дурман феромонов искушал моё сердце. Он спросил: "Таким я тебе нравлюсь?"
……

Как загнанный зверь в этой наполненной страстью ночи он нежно зализывал раны, погружаясь снова и снова, был особо бережен, но в полной мере властен.

Мягко тронув губами моё ухо, сказал: "Я не хочу быть для тебя заменителем, хочу быть самим собой и получить твою любовь.

В поцелуях, следовавших один за другим, под обольщением и соблазном, мне казалось, я совсем лишилась контроля над разумом.

Низко опустившись к моей груди, сказал: "Цзян Шэн, скажи, что любишь меня, скажи, что хочешь меня".

Я… люблю… тебя…

Я… хочу…


Та ночь была чрезмерно жаркой.

В ванне, на кровати, у козетки, на краю бассейна…

Будто давая себе полную свободу, потонув в страсти, я смогу его забыть, смогу забыть ту муку.

Или, возможно, моё сердце так хрупко. Соблазни под парами алкоголя, и я отпущу своё тело в это безудержное веселье.


Похоже, это лучший финал для любви.

Сердце отдать тебе, тело отдать ему, а себе не оставить ничего.

87. Я сказала: "Я пыталась любить тебя, только…":

87. Я сказала: "Я пыталась любить тебя, только…"

Обессиленная до смерти, на последнем дыхании.

Но в карнавале любви.

Солнце стояло уже высоко, когда я проснулась среди картины этой вакханалии. Тело слегка побаливало, напоминая о вольностях прошлой ночи.

Открыла глаза, обнаружила, что лежу на плече мужчины. Он в задумчивости наблюдал за мной. Взгляд мягкий, такого я ещё не видела прежде.

Заметив, что я открыла глаза, с улыбкой поцеловал мои веки. В голосе за радостью лёгкая сексуальная хрипотца, спросил: "Проснулась?"

Голова оказалась абсолютно пустой.

По мере того как приходила в себя, в глубине души разливалась беспредельная горечь.

Села в отупении. Беспорядок на кровати и вокруг молчаливо поведал мне о событиях прошлой жаркой роскошной ночи. Какое-то время я не могла прийти в себя.

Тянью смотрел на меня. В глазах лёгкая невинная улыбка, как у стащившего конфету ребёнка. Довольство, но если посмотреть честно, разве это не проступок.

Он обнял меня со спины, бережно, будто боялся разбить.

Положил подбородок мне на плечо, удивительно нежно опробуя это наше беспрецедентно интимное утро в солнечном свете после близости.

Произнёс: "Цзян Шэн, не хочу говорить "прости". Скажу только: я люблю тебя, Цзян Шэн, попробуй любить меня".

Ничего не ответила. В этот момент я до смерти себя ненавидела.

Ведь клялась и божилась, что в моём сердце только один человек! Но под хмельком предавалась страсти с другим. Да, ненавидела себя до смерти.


Целый день погруженная в оцепенение я отказывалась смотреть на Чэн Тянью.

Такого рода пренебрежение, будто пропитанный ядом клинок, кромсало остатки самоуважение этого мужчины.

В итоге, он будто кровожадный демон, стараясь не давать волю жестокости, заявил: "Цзян Шэн, очевидно, что прошлая ночь была тем, что ты хотела, ведь так?! Зачем сегодня снова вставать в позу!"

Я не смотрела на него. Следовало бы стыдливо оправдываться, но мои чувства совершенно онемели. Казалось, никакие его слова в этот момент не могли вывести меня из равновесия.

Моё тело уже не принадлежало мне.

Моё сердце изначально было разбито. И этот мужчина добил меня.


Пошла в ресторан отеля немного перекусить. Не спеша поела.

Он рядом со мной, во взгляде прежняя язвительность, сказал: "Думаешь, будешь такой, я размякну? Чтоб ты знала, Цзян Шэн, ты или другая женщина для меня, можно сказать, без разницы, только разделить постель!"

В итоге, совершенно бездумно, улыбнувшись ему, я поправила: "На самом деле, партнёр для секса, звучит более современно".

Он задохнулся, смог лишь выдавить: "Ты!"

Я сказала: "Манговый сок очень вкусный. Хочешь?"


Под вечер я пошла к берегу моря.

Нависший утёс перед песчаной отмелью густо порос зеленью.

Он за моей спиной вдруг напрягся, сказал: "Цзян Шэн, ты же не… принимаешь близко к сердцу".

Я повернула голову, посмотрела на него. Спокойствие было пугающим. Вопреки ожиданиям, я не испытывала к нему ненависти, ни за то что он овладел моим телом, ни за то что топтал остатки моего самоуважения. Я просто улыбнулась ему и потом сказала: "Тянью, смотри, море так красиво".

Чем дальше, тем он пугался всё больше.

Но почему, я же ничем ему не грозила?

Стояла на утёсе, смотрела на заходящее солнце. Оно было совсем близко.

В отблеске заката на море светились бумажные фонарики. Я вспомнила ту ночь, фонарики на Озере тысячи островов.

Я ждала 17 лет, что мужчина, которого любила эти 17 лет, пустит для меня цепочку речных фонариков:

На Озере тысячи островов в моём сердце девочка, которую зовут Цзян Шэн.

Но сейчас у меня нет никаких оснований и смелости, вплоть до того, что нет права, вернуться к нему.

Моё тело не моё.

И моё сердце уже тоже не может быть моим.

Осталось ли у меня хоть что-нибудь, что можно отдать?

Повернула голову, посмотрела на Чэн Тянью, медленно приближающегося ко мне. Улыбнулась ему, сказала: "Тянью, прости".

Он испуганно посмотрел на меня, произнёс: "Ты…"

Я продолжила: "Я пыталась любить тебя. Только из-за того что был он…"

Из-за того что был он.


Медленно отвернулась, перед глазами будто возник мираж: в океане прекрасная цепочка бумажных фонариков и ещё тот мужчина, которого я любила 17 лет. Он стоял в центре морской глади и улыбался мне.

На самом деле, я пришла посмотреть на море. Я не потеряла надежды и не была в отчаянии, просто посмотреть на море.

Но будто влекомая заклятьем, двинулась к тому морю. Туда, где речные фонарики, где он, улыбающееся лицо и никакой печали.

Поэтому в момент полёта и падения моё сердце было спокойно как луна на Озере тысячи островов.

В ушах ветер.

Разведённые руки.

Свобода.

Я слышала мучительный крик Чэн Тянью, разрывающий сердце, раздирающий легкие: "Не надо! Цзян Шэн…"

88. В жизни и смерти неразлучны.:

88. В жизни и смерти неразлучны.

17 лет, фильм "Титаник", Джек говорит Розе: "Ты прыгнешь, и я прыгну".

Я сказал: "Нет".

Я думал, что всегда буду говорить "нет".

Но в тот момент, когда взлетел и упал вслед за тобой, понял: такой ответ был только потому, что вопрос был задан не тем человеком.

Оказывается, самый правильный перевод фразы "ты прыгнешь, и я прыгну" — это "в жизни и смерти неразлучны".

Цзян Шэн, я люблю тебя.

Уже неразлучны в жизни и смерти.

89. Тому мужчине было нужно 17 лет, чтобы ты полюбила его, а я помогу тебе за 70 лет забыть.:

89. Тому мужчине было нужно 17 лет, чтобы ты полюбила его, а я помогу тебе за 70 лет забыть.

Морской ветер свистел в моих ушах.

В тот момент мне очень хотелось обнять тебя, чтобы тебе не было страшно.

Я знал, в жизни, я не тот человек, которого ты больше всего любишь. Можно даже сказать, что и в смерти, я не тот, кого бы ты хотела видеть рядом с собой.

Цзян Шэн, падая в море, позволь мне сказать тебе эти искренние слова.


Тому мужчине было нужно 17 лет, чтобы ты полюбила его, а я помогу тебе за 70 лет забыть.


Тогда мы состаримся.

Вся суета уже будет неважна.

Какая любовь? Что за "единственный"?

Ничто больше не важно.

Время текло для обоих.

Мне 99 лет, тебе 91.

У меня уже старческое слабоумие, а ты давно седая.

Ты можешь высокомерно рассказывать маленькому правнуку: "Смотри, твой дед такай дуралей, преследует меня всю жизнь… Но в сердце бабушки всегда был другой мужчина…"

Я не буду придираться, старушка.

Потому что человек, который был с тобой всю жизнь, защищал тебя, заботился о тебе, это я.

Но я буду ревновать.

Хоть уже дряхлый старик, не различаю, ты перед глазами – моя тётка или моя мать.

Вместе с правнуком мочусь, где попало, заставляя тебя расстраиваться и сердиться.

Возможно, поручу правнуку толкать моё инвалидное кресло. Держа костыль, буду искать по соседству того девяностотрёхлетнего, не желающего сдаваться старого Ляна, чтобы вызвать на дуэль.

Если его супруга поможет ему побить меня, старуха, ты придёшь мне на помощь?
……

Если Небеса позволят нам жить дальше, эти искренние слова, я хотел бы сказать тебе.

Эпилог. Песнь прощания – Мелодия.

Невысказанная скорбь.

1.:

1.

Он сидел в отеле на диване перед окном. Очень спокойный, будто пробудившийся от долгого сна.

Оказывается, её сердце отдано другому.

Забавно, что он не знал.

Изо всех сил летел сюда, хотел приготовить ей завтрак, хотел, чтобы она чувствовала себя счастливой, но в итоге, оказался перед её неловкостью в его номере.

Ещё надо было услышать, как она сама сказала, что любит его.

Вздохнул. Закончим на этом. Если она счастлива, разве это не хорошо?


В этот момент официант принёс ему свежую газету и фрукты.

Настроение было подавленным. Ожидая прибытия Чэня, мимоходом листал газету. Неожиданно, как только раскрыл, раздался стук в дверь.

Открыл дверь, снаружи стоял Чэнь, сообщил: "Господин, нам пора на самолёт".

Он кивнул, выпустил из рук газету, взял багаж.

Потом вышел.

2.:

2.

Май в Санья прекрасен.

Синее море, синее небо.

Только синева вызывала некоторую грусть.

Газета, что он пролистал, не глядя, спокойно осталась лежать в отеле, ожидая, что кто-то прочтёт и разделит её печаль.


На газетном листе огромный заголовок – Утопленники в море.

Написано: "4 мая 20… года на пляже Ялунвань обнаружены два неопознанных трупа, мужчина и женщина. В рюкзаке женщины документы. Фамилия имя: Цзян Шэн. Удостоверение личности:…"

3.:

3.

Самолёт набрал 10000 ли высоты.

Он вдруг почувствовал смутную тревогу, которую не мог объяснить.

Сказал себе: "Похоже, устал".


Закрыл глаза и больше не открывал.


Синее небо похоже на море. Кто кого похоронил.