9.
У Цзяци за всю жизнь это было первое кольцо. Тоненькое, белого золота, без узора, очень простое и скромное. Бренд не известный, да и к тому же в то время золото было дешёвым, поэтому вряд ли стоило больше нескольких сот юаней. Мэн Хэпин купил его на свою стипендию. После обеда пошёл и купил. Надел ей на палец. Её пальцы оказались слишком тонкие. Продавец в ювелирном магазине посоветовал Мэн Хэпину размер, кто знал, что всё-таки будет немного великовато.
- Давай, я поменяю, - предложил Мэн Хэпин. - Продавец сказал можно обменять.
Цзяци покачала головой:
- Я хочу это. Обмотаю ниткой и нормально.
- Будет некрасиво.
Цзяци широко улыбнулась:
- Я не хочу, чтобы красиво, я хочу это.
Она плотно обмотала то кольцо красной ниткой. Смотрелось не очень красиво, похоже на золотое кольцо старушки. В родном городке Дунпу Цзяци частенько видела пожилых людей, сидящих в плетёных стульях на солнышке на берегу реки, прищурив глаза, они слушали по радио развлекательные программы Шаосиня. У старушек были морщины и седые волосы, на пальцах потемневшие золотые кольца, обмотанные шерстяными нитками, шерсть за долгие годы пропиталась потом и пылью. Но Цзяци очень нравилось. Долгие как небо и постоянные как земля, сквозь многочисленные войны, страдания, смуты, по-прежнему хранимые и превратившиеся со временем в воспоминания, подобно вечности.
Цзяци не знала о сложностях в отношениях Мэн Хэпина с семьёй. Ей было только известно, что он поменял место практики, много работал и почти не имел времени на отдых.
Один раз, она к слову спросила:
- Почему ты не ездишь в Шэньян?
Мэн Хэпин ел лапшу быстрого приготовления, в последнее время его щёки совсем опали. Цзяци в глубине души обливалась слезами, а он только утыкался в тарелку:
- Устал, лень мотаться туда.
Он действительно уставал. Занимался техническим трудом, работал сверхурочно и постоянно крутился, как белка в колесе. Два месяца назад снова сменил работу. Не стал заключать официальный договор, зато оклад получился немного выше. Из-за того, что уже окончил университет, он не мог жить в общежитии. В результате арендовал квартиру в многокомнатном доме рядом с работой.
В субботу при переезде на новую квартиру Цзяци помогала с уборкой. Они сделали себе шапочки из газеты, чтобы не попадала пыль. Цзяци отвечала за наведение порядка в мелочах, Мэн Хэпин за чистоту стен, стоя на табурете, веником выметал золу из углов. Цзяци услышала, как с его стороны доносится мелодия. Он насвистывал «Я маляр – штукатур». Цзяци вспомнила, что учила эту песню в детском саду, не выдержав, сжала губы и тихо улыбнулась.
За два дня они устали до невозможности. Когда с наведением порядка в квартире было покончено, физические и душевные силы оказались на пределе. Цзяци, упав на диван, вздохнула:
- Не хочу подниматься.
Вот только голод, от которого заурчало в животе. В обед они съели лишь по булочке и продолжили дальше работать. Сейчас от голода грудь прилипала к спине.
Несмотря на усталость, при взгляде на блеск напольной плитки и небольшую, но готовую к работе кухоньку, Мэн Хэпин испытал огромное воодушевление:
- Я приготовлю тебе тушёную лапшу.
- Не надо! – отказалась Цзяци.
В прошлый раз он заварил ей лапшу, в результате вода не закипела, и лапша была совершенно жёсткая. После этого Цзяци отвергала его попытки что-нибудь приготовить. Она, сдерживая ноющую боль в коленках, сама пошла на кухню, готовить лапшу. Приправы были не все, лапша получилась бледной. Поставила кастрюльку на стол, повернулась, но Мэн Хэпин уже крепко спал на диване.
Он был такой красивый, когда спал. Прямая переносица, только между бровями малюсенькая складка. Осторожно протянула руку и погладила переносицу. Неожиданно он приподнял лицо и поцеловал её пальцы. Оказывается, он уже проснулся. Ей нестерпимо захотелось рассмеяться, он обнял её и поцеловал.
Лапша была жёсткая, но он покончил с ней несколькими большими глотками. Ещё нахваливал:
- Вкусная лапша, моя жена хорошая хозяйка.
- Кто это твоя жена? – недовольно пробурчала Цзяци.
Он уверенно улыбнулся:
- В будущем непременно, и уже навсегда.
Хотя они были постоянно заняты, время от времени она готовила для него, убиралась в квартире, время, проведённое вместе, было бесценно. В августе компания Мэн Хэпина организовала мероприятие для служащих, выезд на природу с барбекю. Каждый мог взять одного члена семьи. В автобусе было шумно, много молодёжи, как весенняя поездка учеников начальной школы, атмосфера горячая и живая. Экскурсовод автобуса темнокожий парень, молодой с довольно скудной речью, когда он растягивал губы в усмешке, обнажались белые зубы, как будто негр рекламирует зубную пасту. Проехав недолго на большой скорости, повелись на красивый вид с дороги спецназначения и свернули. К несчастью, в это время года там велось строительство, поверхность дороги вся в ямах, автобус сильно трясло, кто-то ругался:
- Эта дорога как будто рябая: маленькая рытвина – большая рытвина, у меня скоро кишки наружу вылезут.
Гид с улыбкой выдавил фразу:
- Господа и дамы, дорога, по которой мы сейчас едем, на самом деле знаменитая дорога с очаровательными ямочками.
Не успел он закончить, как колесо налетело на большой камень, раздался тоскливый звук, автобус снова как следует тряхнуло, кто-то спросил:
- Тогда это что?
Гид, не изменившись в лице:
- Это прелестный маленький клык.
Все в автобусе расхохотались, Цзяци тоже засмеялась. Мэн Хэпин, отвернувшись, смотрел в окно. Косые лучи летнего солнца падали ему на лицо, покрывая длинные ресницы слоем пушистого золота. Решил воспользоваться случаем и украдкой поцеловать её, в результате автобус снова налетел на камень и он заехал ей по носу. Она, не сдержавшись, рассмеялась, он прошептал:
- Прелестный маленький клык.
Его дыхание щекотало ухо, обдувало шею.
В тот день была хорошая погода. Цзяци думала, вот бы вся жизнь была похожа на этот день, солнце, безоблачное небо, и Мэн Хэпин рядом с ней отныне и навсегда держит её руку.
Пока жарили барбекю, все перезнакомились. Её называли «член семьи Мэн Хэпина», других она тоже называла членами чьих-то семей. Компания членов семей жарила на речной отмели кукурузу и говядину, ещё было огромное количество куриных крылышек. Цзяци не могла вообразить, что поджаренные Мэн Хэпином крылья, вопреки ожиданиям, окажутся очень вкусными. Она полагала, что он человек, которому совершенно не дано умение готовить. В тот день Цзяци сгрызла несчётное количество куриных крыльев и выпила очень много пива, чем в результате произвела впечатление на всех сослуживцев МэнХэпина. Даже прошедший «испытание алкоголем» менеджер маркетингового отдела господин Лю был потрясён и дал ей кличку «член семьи пива».
Уже через много лет представился случай встретить этого менеджера Лю на застолье по поводу сделки. Он с первого взгляда узнал её:
- Эй, ты та самая - «член семьи пива». Сегодня я не буду пить, не могу. Рядом с таким не имеющим себе равных мастером я не могу пить.
Цзяци улыбнулась. Представитель заказчика был опытный человек. На банкете за бокалом вина вёл задушевные беседы, но кроме этой фразы, не поднимал близко лежащие темы, тем более не говорил о Мэн Хэпине.
После того дня Цзяци почувствовала, что, на самом деле, очень скучала по данному в тот день имени «член семьи».
Из-за того что тогда было всё хорошо, из-за того что тогда был Мэн Хэпин.
Мэн Хэпин очень её любил. Называл глупой девчонкой. Постоянно многое продумывал за неё наперёд. Даже Сюй Шифэн не мог понять: «Мэн Хэпин – хороший парень. Цзяци, почему ты его бросила?»
Цзяци улыбалась и с неясным выражением лица смотрела на деревья за окном. Теперь зелень не та, что прежде, к тому же и деревья не такие. Как люди выдерживают?
Сюй Шифэн переживал и докучал вопросами:
- Цзяци, может у тебя с Мэн Хэпином какое-то недопонимание?
Не было никакого недопонимания. Когда на Новый год он провожал её домой, прихватил маленькие и большие сумки для вещей. Праздничные дни, в поезде тесно, как сардинам в банке, пока доберёшься мучиться несколько десятков часов. На лице у Мэн Хэпина не было даже следов усталости, одна забота, когда она выйдет с багажом на станцию, чтобы всё было в правильном порядке.
Он всё делал очень тщательно. В тех делах, где он участвовал, Цзяци постоянно чувствовала, что могла положиться на него и не волноваться.
Мэн Хэпин захватил для первой встречи с Ю Минюанем подарок – две пачки сигарет. Цзяци увидев, как он их достаёт, стало забавно:
- Это что за сигареты? Почему нет никакого товарного знака? Пачка - белый лист бумаги?
Мэн Хэпин улыбнулся:
- Хочу показать дядюшке. Один друг привёз специально для меня с табачной фабрики, говорят хорошие сигареты.
Ю Минюань посмотрел на сигареты, посмотрел на Мэн Хэпина и, не произнеся ни звука, принял.
В предновогодний вечер все втроём готовили еду. Поначалу Ю Минюань не позволял им заходить на кухню, но Цзяци настойчиво уговаривала отца принять их помощь. Хэпин тоже, улыбаясь, повязывал фартук. В итоге готовили все вместе, Ю Минюань был шеф-поваром, а Цзяци и Хэпин подручными. Цзяци очень быстро нарезала зелёный лук, кухонная доска «бум-бум», «бам-бам», отдавалась эхом. Хэпин улыбнулся:
- Выглядит довольно устрашающе.
Цзяци, не поднимая головы:
- Разве твоя игра на фортепьяно не так же леденит кровь.
Занятый приготовлением новогоднего печенья из риса Ю Минюань машинально переспросил:
- Хэпин умеет играть на фортепьяно?
-И даже очень хорошо, - ответила Цзяци, - по крайней мере, по моим представлениям.
- Когда был маленький, - рассказал Хэпин, - ненавидел уроки фортепьяно, из-за того, что постоянно надо было играть гаммы, скучно и монотонно. Мама порой думала также, но считала, что старается ради моего блага.
Цзяци спросила:
- Разве тётушка не певица? Зачем заставлять тебя учиться игре на фортепьяно?
- Не мог же я постоянно с ней петь «Пришёл февраль». Мама говорила, что мужчина должен уметь играть на фортепьяно, это воспитывает характер.
Ю Минюань неожиданно замер с кухонной лопаткой в руке. Новогоднее печенье скворчало на сковороде, дым от масла поднимался вверх. Цзяци, не удержавшись, спросила:
- Папа, что случилось?
- Всё в порядке, - ответил Ю Минюань и занялся печеньем.
Потом жарил другие овощи, занимался то тем, то этим.
На новогодний вечер как повелось приготовили много разных закусок, включили телевизор для пущего веселья. У Мэн Хэпина был хороший аппетит. Он съел гору тушёной свинины с консервированными овощами. Цзяци учила его есть солёные стебли амаранта. Самое вкусное – мякоть в середине стебля, типа желе, надо с силой втянуть в себя, очень хорошо сочетается с рисом. Мэн Хэпин тренировался, «буль-буль», звук высасывания мякоти стебля, забавное ощущение. На троих выпили два чайника отличного вина. Ю Минюань, не известно почему, говорил мало. Цзяци подумала, папа, наверное, немножко перебрал с алкоголем. Обычно после выпивки он был довольно молчалив.
В двенадцать часов уже отовсюду раздавался звук петард. Как говорится, «раньше запустишь хлопушки, раньше разбогатеешь», народная примета. В доме Цзяци тоже запускали петарды. Брали длинную бамбуковую палку, плотно обматывали, высовывали в окно и поджигали. Мэн Хэпин отважился поджечь первым. Цзяци закрыла уши и высунула голову посмотреть. Было холодно, непроглядная тёмная ночь, ветер чувствительно морозил лицо. В доме через ручей из окна тоже запускали петарды. Во мраке виднелись небольшие кружочки золотых огоньков, искрящиеся вспышки вспарывали сумерки, со всех сторон слышался оглушительный стрекот.
Это были новые ощущения для Мэн Хэпина, будто возвращение в детство. Такого красочного и впечатляющего Нового года давно не было. В одной руке он сжимал бамбуковую палку, другой, как и она, затыкал уши, при этом беззвучно жестикулируя губами. Она вглядывалась и, наконец, поняла три слова, что он произнёс. Улыбнулась и тоже одними губами прошептала три слова. Петарды оглушительно барабанили, он, не соглашаясь, повысил голос:
- Эй, для меня только фраза «Счастливого Нового года»?
Её голос тонул в шуме хлопушек:
- В Новый год надо говорить «Счастливого Нового года», разве ты сказал не эти три слова?
- Не эти.
Цзяци прикинулась дурочкой:
- Как не эти? Как раз эти.
Утром после Нового года ели фуцзяньские мандарины, ярко-красные, холодные и кислые. Цзяци чистила кожуру, брызгавший сок наполнял комнату ароматом. Во второй половине дня надо было спешить на поезд. Ю Минюань собирал сумку для Цзяци. На самом деле, собирать там особо нечего, так немного продуктов. После окончания университета уже не было каникул, время побыть дома совсем мало. Цзяци с детства жила с отцом, они постоянно помогали и поддерживали друг друга. Сейчас ей тоже стало грустно. Она тихо сказала:
- Пап, не надо.
Ю Минюань вздохнул, нащупал сигареты и меланхолично закурил.
Мэн Хэпин подумал, что он не уверен в нём, поэтому сказал:
- Дядюшка, пожалуйста, не волнуйтесь. Я позабочусь о Цзяци, - его лицо было полно искренности. - Сейчас мы оба окончили университет, найдём хорошую работу, пройдёт немного времени, купим квартиру и поженимся. Дядюшка, я буду хорошо относиться и любить Цзяци, не позволю, чтобы её обижали. Подарю жизнь полную радости и счастья.
Ю Минюань ничего не сказал.
Цзяци тихонько окликнула отца. Ю Минюань затушил сигарету, нежно коснулся её лица: «Глупая девчонка».
Ладонь отца широкая и тёплая, с большими мозолями, кончики пальцев пахли табаком и дымом. Цзяци было грустно, из-за того что заставляла отца волноваться за неё.
Мэн Хэпин всё время отказывался съездить к себе домой. Цзяци убеждала его несчётное число раз, но он постоянно отмалчивался. Перед Новым годом Цзяци уговаривала его, непременно заехать домой, как-никак Новый год. Мэн Хэпин сказал:
- Я провожу тебя в Шаосин.
- Сначала загляни в Шэньян, встретишь Новый год, и я приеду.
Мэн Хэпин не слушал. Цзяци почти сорвала голос, но, так и не переупрямив его, сказала:
- Поедем со мной в Шаосин, но перед этим съезди в Шэньян. Ты должен навестить дядюшку и тётушку. Как можно так несправедливо поступать с родителями?
Мэн Хэпин как и прежде промолчал. Цзяци настаивала и, в конце концов, разозлилась:
- Не съездишь в Шэньян, не поедешь со мной в Шаосин.
Мэн Хэпин вздохнул:
- Вернёмся из Шаосиня, съезжу в Шэньян, договорились?
Он выглядел очень измотанным. Цзяци не смела настаивать, чтобы он ехал сначала в Шэньян, ничего не поделаешь. К счастью, когда возвратились из Шаосиня, она прямо на станции заставила Мэн Хэпин сесть в поезд до Шэньяна.
Только Цзяци никак не ожидала, что столкнётся с мамой Мэн Хэпина. У здания общежития её компании остановилась машина.
Только с поезда, она, держа кучу пакетов и свёртков, измученная тяготами путешествия, увидела, что из машины выходит мама Мэн Хэпина. На мгновение перепугалась, но всё-таки вежливо обратилась:
- Тётушка.
- А где Хэпин?
- Он вернулся домой.
Мама Мэн Хэпина безразличным голосом произнесла:
- А… Полгода носа не показывал, даже на Новый год не заехал, а сегодня вдруг решил вернуться.
Цзяци промолчала, мама Мэн Хэпина продолжила:
- Садись в машину, я хочу тебе кое-что сказать.
Цзяци ответила:
- Тётушка, если у вас есть что сказать, говорите.
Мама Мэн Хэпина холодно спросила:
- Ты знаешь, где сейчас твоя мать?
Сердце Цзяци свело судорогой, удобные пакеты в руках налились тяжестью, еле успела удержать, чтобы они не выскользнули из пальцев. Мама Мэн Хэпина слегка приподняла подбородок и приказала презрительным тоном:
- Садись в машину, я расскажу тебе кое-что.
Цзяци набралась мужества и, глядя ей прямо в глаза, сказала:
- Тётушка, спасибо за ваши добрые намерения. Хотя я никогда не видела мою маму, но, полагаю, сейчас не самый подходящий случай. Я совершенно не беспокоюсь за её жизнь, так же и вас прошу за неё не волноваться. О наших отношениях с Хэпином она ничего не знает, всё это её не касается. Мы с Мэн Хэпином ни в чём не виноваты. Я вам не нравлюсь, возможно, из-за того что не слишком хороша и не отвечаю вашим требованиям. Но мы с МэнХэпином очень любим друг друга, и я приложу все силы, чтобы понравится вам, не ради чего-то другого, а потому что вы его мама. Вы бескорыстно любите Хэпина, я точно также люблю его. Надеюсь, вы сможете дать нам шанс и позволите быть счастливыми.
Прошло некоторое время, мама Мэн Хэпина только усмехнулась:
- Говоришь, как поёшь, приятно слушать. В этой жизни даже не надейся. Счастье? Думаешь, можешь дать Хэпину счастье?
Цзяци ответила с достоинством:
- Он любит меня, я люблю его, быть вместе для нас это счастье.
Мама Мэн Хэпина всё-таки скупо улыбнулась:
- Может, для тебя это счастье, и ты продолжаешь цепляться за Хэпина. Но знаешь, Хэпин сдал экзамен на стипендию, однако, отказался от планов поехать учиться за границу. Его отец очень разозлился. Почему за полгода Хэпин поменял три места работы? Всё из-за тебя. Любишь его? Это твоя любовь, не впутывай его. Заявляешь о своей любви, но что ты можешь сделать для него? Ты знаешь, что за человек твоя мать? Она родила тебя и сразу бросила, сбежав с малолетним извращенцем. Потом снова разошлась и вышла замуж. Не хочешь встретиться с ней. Разве ты не знаешь, что она сейчас из себя представляет? Целыми днями путается с шайкой наркоманов, ради наркотиков, что ни сделаешь? Реабилитационный центр лечения наркозависимых, постоянный гость полицейского участка. Сколько раз туда попадала, сколько выходила, департамент Гуандуна* хорошо с ней знаком. Одним словом, совсем потеряла стыд и совесть. Я не удивлюсь, если ты пойдёшь по её стопам. Хотя вы, мать с дочерью, не виделись более двадцати лет, но одного поля ягода, только и думаете о своей собственной выгоде.
Цзяци дрожала всем телом, то ли от холода, то ли от волнения. Она и не знала, что её мама все эти годы живёт такой ужасной жизнью, полагала, что та счастлива. Цзяци никогда не ненавидела мать за то, что та её бросила. Если это сделало её счастливой... Слова мамы Мэн Хэпина были как острый нож, кромсающий сердце.
Голос дрожал, однако в глазах был странный блеск:
- Тётушка, если вы пришли таким образом пристыдить меня, то вы ошиблись. Я не испытываю никакого стыда. В этом мире есть много несчастных людей, многие живут так, что невозможно вынести, но на всё есть причины. Возможно, они сделали что-то неправильно, но вы, разве вы никогда не ошибались? Я не знаю, чем Хэпин пожертвовал ради меня. Он никогда не говорил о стипендии, но какое бы он ни принял решение, у него есть на это свои соображения. Я люблю его, доверяю ему, не имеет значение, что он будет делать, я во всём поддержу его.
Примечания к главе 9.
Гуандун - провинция в КНР.
