Фансаб-группа Альянс представляет... русские субтитры к dorama и live-action - Показать сообщение отдельно - (книга) Лэ Сяоми - Лян Шэн, мы можем не страдать?
Показать сообщение отдельно
Старый 12.05.2018, 01:27   #98
ВалентинаВ
 
Аватар для ВалентинаВ
 
Регистрация: 22.05.2015
Сообщений: 158
Сказал(а) спасибо: 106
Поблагодарили 94 раз(а) в 6 сообщениях
По умолчанию

Часть 6. Сигнальный огонь.

Горный месяц не в ладах с сердцем.


Пролог. Выход из игры.:
Пролог. Выход из игры.

Полуденный город.

За окном сильный ветер колышет ветки.

Положил телефонную трубку, уголки рта приподнялись в изящной усмешке, будто леопард схватил особо полюбившуюся дичь.

Он знал, новость дошла до Вэйян: вчера Цзян Шэн провела ночь в доме Лян Шэна… Дальше намечается блестящее представление.

По его замыслу спектакль должен развиваться следующим образом. После возвращения Тянью в город, Цзян Шэн и Лян Шэн снова увязнут в конфликте чувств, получат новые шрамы. Само собой всех троих ждёт финал, правила которого устанавливает он. Лучший результат: это Цзян Шэн выходит замуж за всеобщего любимца его старшего брата, а дальше… В глубине души! Вечно! Любит! Лян Шэна!

Именно так! Вечно! Любит!

Он хочет, чтобы мужчина, которого зовут Тянью, совсем пал духом! Стал беспомощным! Необратимо!

Он вдруг пришёл в волнение. Пощупал пустые штанины, и в сердце будто разверзлась огромная пустота. Даже огромное счастье не заполнит полностью.

Вот так!

С того дня, как он потеря ноги, боль Тянью – его веселье.

Поэтому он не хотел, чтобы что-нибудь в этом спектакле выходило из-под его контроля. Не хотел видеть в составе участников Вэйян, не хотел вмешательства Лу Вэньцзюаня. Он будет сам заниматься постановкой.

Поэтому ему нужен способ вывести Лу Вэньцзюаня и Вэйян из игры.

И ещё, как заставить Тянью, поставившего высокие заборы вокруг сердца, снова включиться?


Вдруг кто-то бесшумно набросил на него пальто.

Он обернулся и увидел рядом с собой Тянью. В руке банка кофе со льдом, у груди держит вальяжного Сянгу.

Тянью посмотрел на него, немного хриплым голосом произнёс: "Холодно, не простудись".

Тяньэнь пощупал накинутую на него одежду, улыбнулся. Посмотрел на рану на виске Тянью, сказал: "В такой холод пьёшь кофе со льдом. Жалеешь, что недостаточно остудил собственное сердце? Да, кстати, брат, по твоему распоряжению разузнал о Лян Шэне. Говорят, он уже вышел из больницы".

Тянью с каменным лицом сделал глоток кофе, будто не заботился о своём деле.

Тяньэнь посмотрел на котёнка, которого звали Сянгу, на руках Тянью, улыбнулся: "Брат, она в твоём сердце. Почему ты отказываешься от своего счастья?"

Тянью ничего не ответил и по-прежнему не спеша пил кофе.

Тяньэнь снова улыбнулся и сказал: "Ты же жизни не пожалел, спасая девушку. Как можешь безропотно отдать её Лян Шэну? Брат, зачем притворяться перед самим собой, ты же понимаешь, она в твоём сердце…"

На лице Тянью по-прежнему никаких эмоций, бездушное выражение, вызывающее холод в сердце. Спустя довольно долгое время он неожиданно повернулся, брови слегка нахмурились, поинтересовался у Тяньэня: "Почему тебя так волнуют мои дела с ней?"

Тяньэнь остолбенел. В горло будто затолкнули куриное яйцо, не сглотнуть, не прокашлять.

Прошло некоторое время, прежде чем он пришёл в себя, улыбнулся и ответил: "Разве я не волнуюсь о тебе? Брат".

Тянью, не сказав ни слова, улыбнулся. Уголки губ приподнялись, но взгляд был полон глубокой печали. Стало ясно, что он не собирался ставить Тяньэня в затруднительное положение, поэтому сменил тему разговора. Спросил: "Ухусин проводит конкурс моделей?"

Тяньэнь улыбнулся, сразу подхватил тему и стал рассказывать: "В городе у молодых наследников весенний гон, нашли этот повод. Кстати, большая звезда нашей семьи Су Мань в переломах. Слышал, выпала с 4 этажа. Полагаю, перерыв в работе составит до полугода. Компания поставила в известность СМИ, что Су Мань прошла свой зенит и поехала заграницу подзарядиться".

Тянью ничего не сказал.

Ему было странно почти полное безразличие собственного сердца. Должно быть такого рода развлечения "песни, женщины, гончие и скачки", яркий, переливающийся всеми цветами радуги образ жизни слишком далёк от него.

Да, много лет назад он обещал ей: "Я даю тебе 4 года. За эти 4 года я не буду заниматься плохими делами, не буду путаться с другими женщинами. Буду ждать, когда ты вспомнишь меня и вернёшься ко мне…"

Однако через 4 года в итоге он покинул этот город.

Подумав об этом, опустил голову, посмотрел на котёнка у своей груди. Холодно усмехнулся, повернулся и ушёл.

Ха-ха. Ты не можешь заменить Сяоми, а я не могу занять место Лян Шэна.


— Брат, ты куда собрался?

— В Сяоюйшань.

Потом добавил: "Не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я вернулся".
33. Между нами всё давно уже необратимо.:
33. Между нами всё давно уже необратимо.

Дойдя до знакомого перекрёстка и взглянув на небольшой дом невдалеке, я вдруг остановилась.

Когда надо прикоснуться к некоторым воспоминаниям, действительно, трусишь.

Домик прятался среди вечнозелёных деревьев, однако засохшие плети девичьего винограда создавали впечатление запущенности.

В прошлом я здесь жила, в прошлом был мужчина, который баловал меня.

Осторожно ступила на покрытую пылью дорожку из зелёных камней. Эту часть он специально перестелил заново, из-за того что я упоминала, звук брусчатых улиц Вэйцзяпина "чжи-чжи-я-я" — это самый родной диалект моего детства.

Прошлые дела будят сентиментальность, касаешься, и всегда горько.

Заходящее солнце уносило слабое тепло, рассыпанное по садику у дома. Мне показалось, я заметила силуэт в деревьях. Человек спокойно стоял, будто слушая печальное завывание ветра, и тоже смотрел на закат.


Это… он?

Нет! Ясно, что он не вернулся в город!

Новый жилец?

Или…

В моём сердце будто поднялся ураган века.


Не дожидаясь, когда я дойду до садика у дома, вдруг возникли несколько человек в чёрном. Строгие лица серьёзны, почти каменные. Преградили мне дорогу.

Во главе мужчина с бородой. Похоже, я его уже где-то видела. Холодным голосом приказал: "Госпожа, это частные владения, не приближайтесь!"

Я беспокойно наблюдала за силуэтом среди деревьев. Будто услышав шум за пределами сада, его тело слегка дёрнулось, но он не повернулся.

Когда я снова пригляделась, силуэт уже исчез за деревьями.

Очень похоже на сон.

Или это и был сон, только слишком реалистичный.

Я не стала выкрикивать имя, которое даже не знаю, как произнести. Если это он, между нами всё давно уже необратимо, если не он, только растревожу душу.


Вечером, вернувшись домой, окатилась холодной водой.

Во сне солнечный свет застилал всё небо, романтично цвели цветы, за деревьями тот похожий на тень мужчина. Он улыбается маленькому котёнку, которого держит на руках. Улыбка слабая, но пронзительно прекрасная.

Повернулся. Я всё ещё не могу разглядеть его лицо, но вижу рану на виске. Будто хищный зверь заворочался в тайниках сердца, заставляя меня и во сне испытывать ни с чем несравнимую горечь. Только почувствовала, как полились горячие слёзы.

Котёнок спрыгнул с его рук, и я вдруг поняла, что это возмущённая морда Сянгу.


Холодной ночью сон не согревает.

Проснулась, не обнаружила никого.

Во мраке не смогла найти человека, пары рук, объятий, тепла.

Ха-ха. Пора просыпаться.

Только… в пожаре… Сянгу пропал.
34. Это не статья, это что-то особенное.:
34. Это не статья, это что-то особенное.

Рождество. Чужие Санта-Клаусы разносят подарки, а мой забрал – цветочного магазина нет, квартиры нет, даже Сянгу нет.

Я искала на ближайших улицах, в окрестностях цветочного магазина, не увидела ни клочка кошачьей шерсти. Только и осталось, копировать объявления "пропал кот". Сердце не на месте, настроение отвратительное.

Пока готовила объявления, обнаружила, что у меня нет ни одной фотографии Сянгу.

Никаких доказательств его присутствия в моей жизни. Вплоть до того, что я сама засомневалась, был ли он на самом деле или это моё воображение?

Ба Бао звонила несколько раз, всё спрашивала, не вернулся ли Бэй Сяоу. Почему до сих пор никакого движения? Надо ли ей как-нибудь подготовится? На его телефоне задолженность, она не может связаться…

Я потирала висок и утешала Ба Бао. Говорила, что Бэй Сяоу не такой как мы — простые смертные. Он существо неконтролируемое, уже не осталось ничего человеческого…

В голосе Ба Бао слышалась радость, я не поняла, с чего такое веселье. Она сообщила: "Ах, говорят, "Ухусинь" устраивает большой конкурс моделей. Скажи, как бы мне поучаствовать? Выбей для меня у Чэн Тянью третье место… Я…."

Ба Бао последнее время участвовала во многих конкурсах. Пока живёшь — индустрия развлечений, умрёшь — шоу-бизнес призраков.

Мне постоянно казалось, этот формальный престиж требует слишком много жертв и выплат. Такого рода величия не способен достичь обычный человек, и подобный труд простому человеку не по силам.

Посмотрите на Су Мань. Под прицелами камер она прекрасна, как фея, а в реальной жизни ради крепкой опоры бодро торгует собой.

Подумав о Су Мань, я вспомнила ту разодетую скотину Лу Вэньцзюаня. Неисполненные обязательства между нами, невидимую холодную войну.

Повернулась к Цзинь Лин, спросила: "Хочешь написать статью?"

Цзинь Лин переспросила: "А?"

Я с безразличным выражением сказала: "О тяжёлой женской доле. Ей хотелось бы прожевать одного человека с костями, однако, вынуждена выйти замуж за этого мерзавца".

Цзинь Лин ответила: "Ха-ха. Это не статья, это что-то особенное".


Ледяной ветер постепенно студил, полуденное солнце совсем запуталось. Мы с Цзинь Лин расклеивали объявления о пропаже Сянгу. Цзинь Лин сказала: "Вчера, когда Вэйян увезла тебя на машине, с тобой ничего не случилось?"

Я покачала головой, улыбнулась: "С чего бы, она же моя невестка".

Цзинь Лин улыбнулась и по слогам произнесла: "Видимость полного благоденствия!"

Вдруг она что-то вспомнила, сказала: "Эй, твой Сянгу всего лишь глупый кот. Не мог он сбежать в Сяоюйшань? Вспомнил прежнее место, вещи, квартиру".

Сяоюйшань? Не знаю почему, но от этих трёх слогов что-то шевельнулось в моей душе. Вспомнила похожие на сон сумерки, силуэт за деревьями и холодный голос охранника.

Цзинь Лин предложила: "Что если нам сходить, посмотреть?".

Я с сомнением покачала головой.
35. Я взял её!:
35. Я взял её!

Но в итоге я всё-таки ни с того ни с сего поехала в Сяоюйшань.

Возможно, потому что вспомнила вчерашний сон, высокомерную мордашку Сянгу.


Такси доставило меня до Сяоюйшаня, я вышла из машины. Тихий полдень, густой лес. Изредка птички перелетают кроны деревьев, некоторые из них искусно щебечут, призывая тепло в морозную высь.

Тот дом из прошлых дней так же как вчера скрывается среди вечнозелёных деревьев. Только засохший девичий виноград уже счищен со стен. Обнажённая боковая стена красной охры проглядывает более отчётливо.

Прежняя дорожка из зелёных камней, прежняя любовь и почитание. И я снова с удвоенной осторожностью иду по ней.

Время Рождества удивительно нежное. Зимнее солнце, неся немного жёлтого золота, просачивается в дом, в сад. Кажется, попал в рай на земле.

В глубине сада неожиданно раздаётся низкий, чистый голос. Такой знакомый и незнакомый. Он говорит: "Парень, снова бежишь куда глаза глядят!"

Сердце подскочило к горлу. Пошатываясь, двинулась вперёд, увидела высокого мужчину, одиноко стоящего перед гималайским кедром. Он тихонько опустился, взял на руки пушистый комок.

Тот силуэт это… он!

Тот голос… его!

И характерная доброта и нежность в голосе тоже его!


Когда он прижал к груди Сягну, на лице сияла лёгкая улыбка. Поднял голову, чистый взор обратился прямо на меня. Встретившись взглядом, я сразу лишилась способности говорить и замерла на месте. А его улыбка при виде меня мало-помалу застыла в уголках рта.

Сянгу вырвался из его рук и бросился ко мне, но в последний момент остановился на середине пути. Похоже, он тоже учуял какую-то странную атмосферу.

В этот момент пять-шесть человек в чёрном подошли к ограде, старшим по-прежнему был мужчина с бородой. Он преградил мне дорогу, сказал: "Госпожа, я говорил, это частная территория, проход запрещён!"

Проход… запрещён!

Я уныло посмотрела на мужчину перед собой. Приложив усилие, улыбнулась. Ах, верно, я для него уже посторонний человек.

Он издалека смотрел на меня. Равнодушный взгляд, губы сжаты, не поймёшь, радуется или грустит.

Сянгу, сидя на траве между нами, колебался в растерянности, не зная куда смотреть.

Главный мужчина в чёрном сделал шаг вперёд, сказал: "Госпожа, прошу уйти".

"А?" Ну, да, верно. Как я могу так легкомысленно стоять перед домом "незнакомого" мужчины и ещё с убитым видом. Оконфузилась.

Неловко развернулась, поспешив спастись бегством.

В тот момент, когда повернулась, вдруг оказалась в объятия пары сильных рук. Начальник охраны, увидев подошедшего мужчину, слегка обомлел.

Оказалось, кто-то стоял за мной! Повернула голову и увидела ледяное лицо Лян Шэна.

О, Небо! Зачем он пришёл сюда?

В охватившем смятении краем глаза всё-таки разглядела невдалеке его машину с распахнутой дверью.

Выражение лица Лян Шэна сосредоточенно, в глазах клокочут волны гнева. По его мнению, я пришла к своему парню, "обманувшему ожидания", но охрана остановила его младшую сестру перед дверью.

Оттолкнул охранника, взял меня за руку и большими шагами вошёл в сад, направляясь прямо к Тянью.

Не дожидаясь моей реакции, он ударил Тянью в челюсть. Не ожидавший нападения Тянью повалился на землю, в уголке рта появилась кровь. Изумлённо посмотрел на Лян Шэна, но тут же снова стал спокойным, усмехаясь уголками губ.

Я испуганно вскрикнула, не зная как быть, дрожа, произнесла: "Лян Шэн, что ты делаешь?"

Лян Шэн оттолкнул меня в сторону. Его холодный взгляд пугал. Он шагнул вперёд, схватил Чэн Тянью за грудки, потянув на себя, сказал: "Скотина, не можешь жениться на ней, какого чёрта тебе от неё нужно?"

Охранники с самого начала не остановили вломившегося к молодому господину кузена, но видя, что хозяина бьют, сразу шагнули вперёд. Чэн Тянью бросил на них холодный взгляд, они остались на месте не смея приблизиться.

Услышав, что Лян Шэн разносит Тянью, по сердцу будто резанули. Очевидно, Лян Шэн неправильно понял Тянью.


Что неправильного сделал Тянью?

Единственная его ошибка в том, что влюбился в девушку, в которую не должен влюбляться.


Я испугалась, что откроется слишком много правды, торопливо шагнула вперёд, потянула Лян Шэна. Слёзы лились ручьём. Печальным голосом позвала: "Брат, пойдём. Тянью ни в чём не виноват! Брат".

Брат? В глазах Тянью мелькнуло недоумение, которое в тот же миг пропало в чёрных, будто нефрит, зрачках.

Лян Шэн сбросил мою руку. Прекрасные глаза налиты злостью, голос звенит льдом, совсем не такой как прежде. Он сказал: "Цзян Шэн, ступай, подожди меня там".

Я никогда не видела такого Лян Шэна, его злость, его холод. После того как в больнице он узнал, что моего ребёнка больше нет, он всё свалил на Тянью, поэтому и послал дядюшку Чэня найти его. А ещё сейчас стал свидетелем, как охрана не пускает меня к нему.

Повернулся, посмотрел на Тянью. Тонкое изящное лицо стало ужасным, глаза налились кровью, зубы сжаты. Сказал: "Ты взял её, она забеременела. Потом бросил, вынудил избавиться от ребёнка. Когда она была в больнице, тебя это ни капли не заботило. Сегодня она пришла к тебе. Компромисс, пусть. Пришла просить тебя помириться. Как ты мог приказать охранникам не пускать её! Она… Она Цзян Шэн! Ты забрал у меня… Это… Цзян Шэн, о которой пять лет назад ты обещал заботиться всю жизнь! У тебя есть совесть?"

Сказав это, он снова со всей силы ударил Тянью под челюсть.

Я рядом наблюдала, как уголки губ Тянью наполнились кровью. Казалось, я сама преступница, совершившая вопиющие злодеяния. Кинулась останавливать Лян Шэна, лезшего на Тянью с кулаками, но Лян Шэн схватил меня за плечо, сказал: "Разве он не достаточно причинил тебе горя?"

В этот момент Тянью вдруг рассмеялся.

Поднялся, покачиваясь, схватил меня за другое плечо. Улыбка развязная и бездушная. Он приподнял бровь, посмотрел на Лян Шэна, в чёрных зрачках провокация, задал вопрос: "Считаешь, имеешь право на эти два удара, Лян Шэн?"

Лян Шэн замер, никак не ожидав таких слов от Тянью.

Я зажата ими с двух сторон, каждый тянет на себя, никто не идёт на уступки, их руки, как огонь, жгут мою кожу.

Тянью с силой притянул меня ближе, посмотрел на Лян Шэна, сказал: "Если эти два удара от твоего брата, мне нечего сказать, но если…"

Он сдержался. На прекрасном лице вдруг появилась своего рода безбашенная решительность. Опустил голову и произнёс с нажимом: "Если ты говоришь как новое увлечение старому, тогда послушай меня! Лян Шэн! Всё верно! Я взял её, спал с ней, она забеременела от меня! Я целовал её! Пользовался её телом! Слушал её стоны! Имел её всю! Готов убить меня! Что случилось?! Разве ты не говорил мне пять лет назад, что она твоя жизнь? Почему сейчас ты принимаешь это близко к сердцу? Не согласен? Возражаешь, что я имел эту женщину? Считаешь, её тело не чисто? Чувствуешь обиду? Не можешь перенести?"

Безжалостная, откровенная речь Тянью заставляла меня сгорать от стыда. Жаль, что нельзя было немедленно умереть перед этими двумя мужчинами.

Лицо Лян Шэна побелело. Очевидно, что слова Тянью привели его в ярость. Лицо обычно прохладное как нефрит стало бушующим пламенем. Не давая закончить, он бросился с кулаками на Тянью.

Я повернулась, встала перед Тянью, пытаясь остановить Лян Шэна. Плача, умоляла его: "Брат, пойдём! Прошу тебя! Я не хочу, чтобы вы так! Я не могу, когда вы так!"

Тянью, увидев, что я его загораживаю, на миг замер, но всё-таки оттолкнул меня.

Он не уклонялся, кулак Лян Шэна ударил его в грудь. Мелькнуло выражение боли, взгляд, полный презрения упёрся в Лян Шэна. Холодно усмехнулся: "Ха-ха! Знаешь, если тебе это невыносимо, ты не вправе говорить, что она твоя жизнь! И тем более недостоин её любви! Ты не заслуживаешь, что ради тебя она убила моего ребёнка!"

Не заслуживаешь!

Потом он, как зверь в загоне, не в силах сдержать ярость, со всей силы врезал Лян Шэну кулаком по щеке.

Взвыл, хрипло и мучительно, скорбя и пряча своё сердце. Будто твёрдая игла вонзилась в мою грудь, так больно, что не вздохнуть.

Эта фраза "моего ребёнка", эти два слова наполнили меня бесконечно печалью.

До сих пор! До сих пор!

Он по прежнему брал всю "вину за небрежность" на себя. Не соглашался открыть передо мной правду о той ночи. Боялся, что если я узнаю, мне будет так больно, что не захочется жить?

Тянью. Тянью.

Глаза туманились от слёз. Сердце, кажется, придавлено огромным камнем. Даже слова не вымолвить.

А Лян Шэн замер там, где стоял, будто поражённый молнией.

В его глазах мелькнули осколки света. Не в силах осознать вглядывался в меня, словно ведя допрос. Похоже, после потрясения не мог прийти в себя.

Тот ребёнок… это… ради меня?

Ради… меня?

Ради меня?
……
В одно мгновение….

Ошибочный диагноз! Лейкемия! Пересадка костного мозга! Цзян Шэн! Ребёнок… Эта связка ключевых слов стремительно обрушилась на его голову, образуя нить, складываясь в правду.


Я смотрела на Лян Шэна, в его взгляде невозможность поверить, воссозданные сцены прошлого. Такая обида! Беспомощность! Нескрываемые раны! Будто полученные вчера, алые от выступившей крови они улыбались мне.

Почти раздавленная, плача, я повернулась, оттолкнула охранников. Закрыв лицо, попыталась сбежать с этой приносящей страдания земли Сяоюйшаня, но споткнулась и осталась на коленях, обхватив себя руками, рыдать во весь голос.
……

Кажется, прошло несколько столетий.

Лян Шэн, напрягая последние силы, поднялся с земли, стёр кровь с губ, медленно шагнул вперёд. Нерешительно приблизился, казалось, каждый шаг — своего рода потрясение, будто по лезвию ножа.

Я медленно подняла голову, глаза туманятся от слёз. Его бледное нежное лицо полное боли и любви. Однако взгляд сдержан, не готовый слишком открыться.

Подошёл ко мне, посмотрел на моё мокрое лицо. Пальцы дрогнули, вроде собирался стереть мои слёзы. Искоса взглянул на Тянью, но в итоге не поднял руки.

В тот момент в его сердце, похоже, было множество слов, но признавая, что я принадлежу мужчине рядом, мог лишь стоять передо мной без возможности обнять и утешить.

Будто на сантиметр ближе, и порядок будет нарушен.

Будто стань чуть нежнее, и кокон над скрываемыми мыслями треснет.

В итоге он открыл рот, опустевший голос полон сожалений: "Зачем надо было так глупить?"

После его фразы мои слёзы высохли. В тот момент мне захотелось последовать за своими желаниями и, не обращая ни на что внимания, с плачем упасть в объятия мужчины передо мной.

Объятия, о которых я мечтала всю жизнь, единственное плечо, что могло меня утешить.

Но... я... не могла.


Лян Шэн застыл передо мной. Ни подойти, ни отступить.

Кажется, один шаг и случится необратимое.

Он долго пытался обрести контроль над собой, потом медленно открыл рот и с трудом произнёс: "Цзян Шэн, знаешь, тот ребёнок, что ты убила, … наследник семьи Чэн. Тянью, действительно, очень трудно это принять. Ты должна понять его горе, как мужчины".

Он почти рассыпался на части от этой речи.

Я подняла голову, настороженно посмотрела на него, уже чувствуя, что следующие слова в любой момент могут, как острый нож, пронзить моё сердце.

И в самом деле, он их произнёс.

Он сказал: "Цзян Шэн, если ты не можешь отпустить его, не надо быть такой упрямой". Его будто самого тоже пронзили, голос дрожал, но он всё-таки продолжил: "Цзян Шэн, ты же взрослый человек, как можешь не знать? Быть девушкой такого человека, в будущем стать… женой. Тебе надо идти на уступки, признавать ошибки… Если ты не можешь сказать, я.. за тебя… скажу ему. Я за тебя, признаю ошибку…"

Не смея поверить, я смотрела на Лян Шэна, не в силах прийти в себя.

Вдруг я улыбнулась. В горле как будто сладковатый привкус крови, хлещущий из сырого мяса, он расползся по рту, но я улыбалась, как цветок.

Мой голос неожиданно стал резким. Засмеялась до слёз. Ткнула пальцем в стоящего рядом Тянью, крикнула Лян Шэну: "Верно, я люблю Тянью! Не могу отпустить его! Он в моём сердце! Очень долго! Каждый день и каждую ночь скучаю по нему! Каждый день и каждую ночь хочу сказать ему, что люблю его! Я люблю его! Я люблю его! Люблю так, что не могу высказать! Люблю так, что немею! Люблю до такой степени, что вечно буду хранить его в сердце! Могу всю жизнь просто издалека смотреть на него! Только в том мире, где есть он, могу быть и я! Люблю так, что он никогда не узнает, как сильно я его люблю! Ха-ха, Лян Шэн, я люблю его! Что же делать? Помоги мне, научи меня, что делать?"

В тот момент слова Лян Шэна потрясли меня как проклятье. Я больше не могла, как компьютер, контролировать свои чувства. Могла только, как все женщины Поднебесной с ранеными чувствами, перед горячо любимым мужчиной настойчиво твердить слова, не противоречащие сердцу.

Не сойдя с ума, не выжить.

Лян Шэн замер и вдруг тоже улыбнулся. Взгляд стекал хрустальным светом, посмотрел на меня, посмотрел на Тянью, сказал: "Если бы ты раньше сказала это ему, как он мог бы на тебя сердиться и расстаться с тобой?"

Я, тоже улыбаясь, ответила: "Верно, как бы он мог? Брат, скажи ему, я не могу без него. Попроси, чтобы он не бросал меня! Давай!"

Но произнеся эти слова, я ужасно пожалела.

Лян Шэна как будто толкнули к краю утёса. Посмотрел на меня, повернул голову, посмотрел на Тянью, в итоге его голос был горек, он сказал: "Тянью, Цзян Шэн… очень молода. Забудь всё, что она сделала плохого".

Тянью расхохотался, глаза налились кровью. Он уже не мог ничего произнести, только смеяться, пряча бесконечную пустоту в своём сердце. Стоял над скрытым вулканом, который в любой момент мог извергнуться и всё погубить.

Горько и беспомощно качал головой, бормотал: "Цзян Шэн, Цзян Шэн…"

Сквозь зубы бормотал моё имя, не в силах высказаться.

Но я могла понять, что за слова он не произнёс. Наверняка хотел сказать: "Цзян Шэн, Цзян Шэн, ты, правда, люта! Использовала моё имя, чтобы заявить о своей любви к другому мужчине!"

Цзян Шэн!

Цзян Шэн!
……

Рождество, Сяоюйшань, пустынный лес. Я и Лян Шэн, будто насторожившиеся ежи. Надев маски, пронзаем клинками один другого. А Тянью как ни в чём не повинный предмет реквизита. Пробирает до костей, совершенная безнадежность.

Похоже на рассуждения об искусстве фехтования на мечах с горы Хуашань. Кто кого первым зарубит насмерть, кто первым сломается.

Только дым сражений, блеск слёз не виден.

Такого рода ощущение, в реальности очень личное!


Ха-ха.

Если ещё жёстче, станет ли больнее?

Так больно, что забуду тебя, забуду любовь.


Мы трое стояли прямо.

Ледяной ветер, солнце скрылось.

В Рождественском небе кружил первый снег этой зимы.

Два неправильно понявших друг друга мужчины. Кровопролитный скорбный бой.

Объединённые тем, что ни один, ни другой не согласны касаться тайной правды.


Охранники наблюдали с энтузиазмом. В прошлом все они бились врукопашную на передовой, сейчас комфортно расположились, наблюдая схватку двух молодых господ семьи Чэн. Бой закончился, ещё новогодняя постановка. Чувства бьют через край, мелодраматические сопли. К тому же бесплатный входной билет и даже элегантная обстановка.

Только по прибытии Чэн Тяньэня они в страхе рассыпались.

Тяньэнь вышел из машины. Увидев нас троих в круговой поруке, сперва испугался. Затем приблизился, толкая инвалидное кресло. Взгляд полон заботы, спросил: "Вы… Что у вас тут произошло?"

(Конец первого раздела)

Последний раз редактировалось ВалентинаВ; 17.03.2019 в 21:43 Причина: незначительные правки
ВалентинаВ вне форума   Ответить с цитированием