"20 лет, давай сделаем триумф!"

Название: 20, давай сделаем триумф!
Автор: Mirai
Действующие лица: Bi Rain и сумасшедший автор))))
Статус: только в процессе
Рейтинг: ничиге такого...
Жанр: затрудняюсь ответить (не определилась), возможно автобиография ^^
От автара: действия данного фика происходят в 2013г, когда наш герой отдал должное своей Родине. Мне очень трудно писать об этом человеке - настолько сильная и интересная личность, а банальностей совсем не хочу. Но постараюсь.

1:

- На право…шагом марш…Запевай.

Как это сложилось с самого начала, он шел в самом начале строя. И он был именно тем человеком, который задает общий ритм. Что в повседневной жизни, что здесь – в армии, музыка его не покидала. Музыка была не только его ритмом жизни – а самим смыслом…

- Налево…бегом марш.
Очередная команда командира роты, мигом выветрила из его головы все посторонние мысли. С кажущейся легкостью выполняя команды, он не забывал повторять про себя о том, что он должен делать все идеально – он не может «ударить лицом в грязь», когда к нему приковано такое множество глаз.

На него часто смотрели с восхищением и уважением в глазах, порой граничащее с обожанием. Но были и те, которые с нетерпением и некоторой долей злорадства ждали, когда же он хоть чуть-чуть оступится или споткнется. Он и не ожидал, что его все будут любить. Но иногда человеческое непостоянство удивляло и давило на него, но чаще всего придавало сил…

- Стреляй…Стреляй!..Кому говорят – стреляй!..
Холодный дождь стекая по его лицу, капал за шиворот, усугубляя и так накаленную обстановку. Кан Хён Джун видя, нерешительность в его глазах, с особой злостью в голосе, выкрикивая, отдал приказ - стрелять.

Его всего трусило, хоть внешне это было не заметно. Он не мог ослушаться приказа, но и в силу обстоятельств не мог его выполнить. Смотря в эти по-детски грустные глаза, он не мог заставить себя это сделать. Ему оставалось дослужить каких-то несколько месяцев – и это был первый приказ, который он до дрожи в руках не мог выполнить.
Внезапная вспышка молнии осветила ночное грозовое небо, и вслед последовавший звук выстрела – оглушили его…


*************************

Резко сев, он ошарашено стал оглядываться по сторонам. Ощутив рукой мягкость постели, облегченно вздохнул.

- Всего лишь сон.. – откинувшись на подушки, он успокаивающе прижал ладонь ко лбу. Он с удивлением обнаружил, что весь покрылся холодным потом. Ироническая усмешка исказила его красивые черты лица. Ему стало смешно от того, что он сам себя в шутку называл человеком, умеющим управлять дождем. Только потому, что он Rain.

Ту грозовую ночь он не забудет никогда.

Уставившись пустым взглядом в потолок, он чувствовал себя беспомощно одиноким…



Нудный звук будильника вырвал его из цепких лап беспокойного сна. Потянувшись всем телом, он прогнал остатки сна. Каждый новый день, после его возвращения из армии, был, как вызовом, для него. Он исчез со сцены на целых два года, что не прошло бесследно для его популярности. Два года – не малый срок для шоу бизнеса. Чжи Хун не мог жаловаться – у него все еще оставались верные поклонники, которые постоянно писали ему, и друзья, которые всегда его поддерживали. А главное - семья!

Находясь в кругу друзей и близких, он иногда забывал об одиночестве. До армии у него не было ни одной свободной минуты, чтоб даже задумываться об этом. Поэтому его отношения с девушками часто заканчивались быстро и ничем. Он ни тогда ни сейчас еще не нашел ту единственную свою родственную душу. Раньше он за это не переживал, а сейчас стал задумываться. Но его менеджер опять загрузил работай так, что вспоминать о личной жизни даже не приходилось.

Джи Хун оглянулся по сторонам. Вся комната была завалена листками бумаги, которая валялась не только на полу, но даже в горшках с цветами и вазе. Он устало тряхнул головой, с ужасом прогоняя мысль о том, что у него, возможно, творческий кризис. Просто он не думал, что написать книгу намного сложнее, чем он себе это представлял. Он обещал своим поклонникам, что обязательно напишет автобиографический рассказ «20 лет, давай сделаем триумф», но не уточнял о том, когда начнет писать. Но менеджер Кан Хён Джун настоял на том, что сейчас самое время напомнить о себе – триумфально вернувшись с бестселлером. Все его попытки написать стоящую книгу, валялись по всей комнате. За месяц, который он пытался написать хоть что-то стоящее в первой главе – умудрился написать семь песен. Песни хоть и не претендовали на первые места на музыкальном Олимпе, но обещали занять достойные места в первых рядах.

Посмотрев еще раз на устроенный им беспорядок, Чжи Хун направился в душ. Стоя под прохладными струями воды, он закрыл глаза, стараясь не думать о сне, который теперь стал его постоянным спутником. Как он хотел это забыть!.. Облокотившись об теплый кафель, он просто стоял, позволяя воде стекающей по его телу, прогонять всю его сонливость, усталость, болезненные воспоминания…

2:

Открыв двери квартиры, он удивленно присвистнул, от открывшийся картины далеко уже не творческого беспорядка. Крепко зажав папку под мышкой, Ким Хён Пак , пришел к выводу, что он правильно сделал – захватив ее с собой. Он уже несколько раз пытался показать наброски Чон Джи Хун-щи одной очень настойчивой особы, но он наотрез оказывался. Чем он больше думал об этом, тем больше убеждался, что это было бы наилучшим решением их проблемы.
Быстро пробежавшись по комнате с мусорным ведром, Хён Пак навел хоть и не идеальный, но порядок. Удобно устроившись в мягком кресле, стал ждать появления хозяина квартиры. Он долго не заставил себя ждать. Взъерошенный и широкозевающий Джи Хун, приветственно махнул в сторону своего менеджера.. Направляясь в гостиную, он по пути зашел на кухню - разлить свежевыжатый сок.
Аккуратно поставив стакан, он спросил:
- Что тебя привело ко мне в такую рань?
- Ты! – Рейн удивленно приподнял брови, ожидая конца предложения, - тебе стоит почитать…
- Ты опять о том же? – не дав договорить Хён Паку, спросил Джи Хун – Мы уже с тобой говорили на эту тему. Нет!..Я должен сам.
- Почему? Хватит упрямится, есть неплохой вариант…
- Вот именно – неплохой! Мне это не подходит! Только лучшее… - Хён Пак уже целую неделю вел с ним этот бессмысленный разговор. Рейн искренне удивлялся такой настойчивости и не мог позволить кому-то вместо себя это сделать. Если бы на это была какая-нибудь веская причина – он бы еще подумал.


Ким Хён Пак уже не раз пожалел о том, что настоял на «20, давай сделаем триумф!», но он понимал, как это сейчас необходимо. За эти два года много чего произошло. Самым популярным сольным исполнителем стал Ким Хён Джун, единственное, что успокаивало Хён Пака, так это то, что в начале 2014г. тот уходил в армию. Между «2PM» и «MBLAQ» разгорелась нешуточная война за лидирующие места в чартах. Они даже с музыкального Олимпа потеснили «Bing Bang». И это то немного, что произошло. Появилось много талантливых и не очень актеров. И даже со своими связями он не мог ничего стоящего предложить Чон Джи Хуну. С предложениями о сотрудничестве молчали так же и американцы. Лучшим выходом из сложившийся ситуации был выпуск нового альбома с выходом в свет обещанной автобиографической книгой. Но если все так и дальше пойдет, то существует вероятность того, что Рейн не сможет вернуть себе былую популярность. Чон Джи Хун понимал это не хуже его самого, поэтому сосредоточил все свое внимание на книге. Он хотел вложить в нее свои истинные чувства. А кто его может понять лучше, чем он сам? Раньше он тоже так считал, но отрывок из присланной работы – зацепил его. И он теперь пытался это донести до Чжи Хун-щи, но тот упирался. Продолжая дальше спорить с ним, Хён Пак в сердцах бросил папку на стол, перевернув стакан с соком.


- Ты знаешь, если ты и дальше будешь упрямится, то я…то я..то я…ничем не смогу помочь тебе – ему совсем не это хотелось сказать, но это было именно то, что он мог себе позволить. Видя все тот же поджатый подбородок, Хён Пак устало вздохнул и направился к выходу, признавая свое временное поражение.


Джи Хун удивленно смотрел в след своему менеджеру, мысленно удивляясь такой быстрой капитуляции. Его взгляд случайно на столик, на котором до сих пор валялась брошенная в сердцах папка – правда теперь уже намокшая. Он понял все.


«Вот хитрец!»


- Ким Хён Пак – ты кое- что забыл, - и протянул ему папку, догнав того уже в дверях. Резко развернувшись, он случайно толкнул Рейна – от чего папка с бумагами разлетелась по всей комнате.
- Вот еще не задача, - воскликнул Чжи Хун, собирая листки.


« … Очередная команда командира роты, мигом выветрила из его головы все посторонние мысли. С кажущейся легкостью выполняя команды, он не забывал повторять про себя о том, что он должен делать все идеально – он не может «ударить лицом в грязь», когда к нему приковано такое множество глаз…

…Он с удивлением обнаружил, что весь покрылся холодным потом…

…Облокотившись об теплый кафель, он просто стоял, позволяя воде стекающей по его телу, прогонять всю его сонливость, усталость, болезненные воспоминания…»


Его брови удивленно поползли вверх. Он честно не хотел читать, но каждая строчка, которая ему попадалась на глаза, вызывала учащенное сердцебиение. Было ощущение дежавю. С замирающим сердцем, Рейн пытался прочитать еще, но разлитый сок разъел бумагу.


- От куда это у тебя?
- Я целую неделю пытаюсь тебе дать это прочитать..- почему-то заикаясь проговорил Хён Пак. Его очень удивила такая реакция Джи Хуна. Прочистив горло, продолжил – Она действительно интересно пишет…
- Я не об этом…Как она узнала?
- О чем?
- Об...впрочем это не важно…Устрой мне встречу.


******************************

«Вот уж нахалка. Сначала закидывала моего менеджера сообщениями и просила о встречи, а когда я согласился – заставила ждать целую неделю. Это так было не похоже на щепетильных японцев, но современная молодежь многое может себе позволить. »


У него всю неделю из головы не выходили прочитанные им строчки из присланной истории. Его не очень радовала перспектива общения на японском языке, который он плохо знал. А ему придется вести беседу именно на этом языке, так как история и сообщения были написаны именно на японском.


«Еще этот подсолнух! Такое ощущение, что я иду на свидание в слепую. Как я согласился на эту авантюру!»


Увидев искомый цветок, он медленно направился к столику.
- Комбава.-
- Комбава, -проговорила девушка быстро поднимая голову и сдержано кивая.


Он удивленно уставился на нее. Оглянувшись по сторонам, он увидел только один подсолнух на столе. И он был именно на столике к которому он только что подошел. Ошибки быть не могло.

3:

Внешне она была спокойна и даже скорее умиротворена, но внутри все колотало. От предстоящей встречи зависело ее будущее. Она понимала это, как никогда в жизни, поэтому приготовилась основательно – захватив с собой все самое необходимое. Она два месяца заваливала Ким Хён Пака письмами, адрес которого нашла в их редакции журнала. И когда ее наконец попросили о личной встречи, попросила отсрочку на неделю. Она понимала, как это выглядит в их глазах, но ровно столько времени ей понадобилось на улаживание дел, связанных с визой и ее теперь бывшим местом работы. С ее стороны это было легкомысленно и самоуверенно, увольняться с работы не получив подтверждение о новой. Но как говорят в в их стране: «Или пан, или пропал». Она рискнула, и что-то ей подсказывало, что не зря.

Ей назначили встречу не в офисе, и это о многом говорило – ею заинтересовались, но не готовы были предложить то, чего она ожидает. Ей придется убедить своего оппонента в том, что в ее работе просто нуждаются. Она знала, как выглядит Bi Rain, впрочем кто этого не знал? А он – нет. Поэтому придумала подсолнух, как основной опознавательный символ. Она, наверное, много смотрит романтических комедий и мелодрам, раз выбрала именно такой элемент. Ее утешала мысль о том, что в Японии сейчас очень модно дарить цветок подсолнуха, отбрасывая мысль о том, что это больше похоже на свидание в слепую.

Она пришла пораньше, выбрав столик подальше от любопытных глаз. С замиранием сердца ожидая его прихода, и была совсем не готова к его очень удивленному взгляду.

Он удивленно уставился на нее, но быстро справившись с собой, нацепил маску вежливой заинтересованности.
- Mirai?
- Hay. Mirai desu.
- Rain.
- Sumimasen. - она встала и вежливо поклонившись, извинилась, - Марисобель Владиславовна Шевченко desu.
- Чон Джи Хун, - скрывая свое удивление, представился он, стараясь про себя повторить ее имя, делая для себя вывод, что запомнил только ее имя.
- Я понимаю, что мое полное имя очень трудно для восприятия, поэтому живя в Японии, выбрала для себя псевдоним. У вас сценический – Rain, а у меня журналистский - Mirai .

Он всегда мог определить с первого взгляда, что за человек перед ним, гордясь своим умением. Но сейчас он не мог ничего конкретного сказать о девушке, сидящей перед ним. У нее было полноватое лицо с легким румянцем на щеках, серо-зеленые глаза и волосы до средины шеи с ярко оранжевой косой челкой. Его взгляд случайно переместился на руки – она была или замужем или обручена. Почему-то это успокаивало.

«Интересно у нее муж европеец или азиат?»

Удивляясь своей совсем не к месту мысли, он быстро отбросил ее. Для него эта девушка была полной неожиданностью. Он совсем не ожидал увидеть европейку. Ни что не указывало на это – ни имя, ни переписка, которая велась на японском.
Внимательно изучая ее из под полуопущенных глаз, Джи Хун поинтересовался:
- Почему вы думает, что у вас получится лучше написать обо мне, чем мне?
- Потому что написать песню или книгу, это совершенно две разные вещи, - Марисобель понимала, что это звучит очень нагло с ее стороны, но ничего не могла с собой поделать. Он задал вполне нормальный вопрос, - у меня совершенно другой подход к написанию автобиографического рассказа. Как вы уже могли убедится – это не стандартный сухой пересказ – это нечто иное.
- Почему именно армия? Почему именно с нее начинается?
- Всегда должна быть какая-то отправная точка в настоящем, плавно перетекающая в прошлое и опять в настоящее. Армия самое близкое, что недавно происходило с вами.
- Почему вы решили, что там что-то произошло? Мне это совсем не понятно.
- Со всеми что-то происходит. А почему вас… - неожиданно замолчав на полу слове, она слегка наклонила голову на бок и спросила, - а там что-то произошло? Ведь вы не так просто интересуетесь?
- …..
- Ладно…Это просто один из образов.
- У вас был опыт в подобных делах? Где вы работали и какие свои работы можете мне предоставить?
- «Tama Japan magazine»,- она решила начать с конца. Это было крупнейшее японское ежемесячное женское издание, - то что я могу предоставить вы можете посчитать не подходящим для вас, так как мой раздел был – женские истории… Но прежде чем вы мне откажите, хочу вам кое-что дать почитать.

Джи Хун хотел сказать, что бы она ни дала ему почитать, это наврядли могло заинтересовать его. Название журнала действительно произвело на него большое впечатление. Он не раз блистал на обложках это журнала, но рубрика которую она вела, не могла его тронуть ничем.

Она аккуратно положила перед ним папку, открывая на первой странице. Он внимательно посмотрел в ее глаза, и почему-то вспомнил себя. Он именно так смотрел на весь мир, который говорил, что он не подходит для шоу бизнеса, желая доказать всем, что это совсем не так. Усмехнувшись про себя, он решил все же заглянуть в ее записи.

« Гуляя сейчас по Красной площади он чувствовал, наконец, себя свободным. Усталость от перелета сняло, как рукой. Он всегда хотел погулять по Красной площади, ощутить эту обособленность от всех – мощь, энергию и нерушимость. Все меняется, но Кремль стоит. Он всегда интересовался миром за пределами Австралии…
Поглубже натянув на глаза шляпу, подняв ворот куртки и нацепив очки, он еще раз глянул на себя в зеркало…Колючая щетина колола ладонь…Деб никогда не жаловалась на его небритость…Со дня свадьбы прошло двенадцать лет, но в их браке существует нить, которая, как он надеялся, никогда не порвется…
Здесь даже воздух немного другой. Особенный. Не такой, как везде. Он раньше думал, что есть такой только в Австралии, но он ошибался. Дома воздух сладкий, чистый, дарующий свободу и понимание самого себя, вдохновляющий на великие дела. А здесь, в Кремле он не такой. Здесь все дышит, отчаянно сопротивляясь обстоятельствам. Воздух здесь насыщен историей, поэтому он немного с горьковатым привкусом…»

Его взгляд быстро бегал по сточкам, даже не обращая внимания, что текст был написан по-английски. С каждой прочтенной строчкой, он понимал, что из-за своего упрямства чуть не потерял.

- Это ваша работа? – почему-то решил все таки переспросить Джи Хун, зная и так ответ.
- Да. Это…
- Вы говорите по-английски? - задав свой вопрос он поняв всю несуразность. Он все это время говорил с девушкой на английском, но она отвечала только на японском.
- Я хорошо понимаю английский, но вот с орфографией совсем не дружу.
- Тогда как же вы это написали? – скептически поинтересовался он.
- Мне моя японская подруга перевела, которой очень понравилась моя работа, - немного краснея, ответила девушка.
- Завтра приходите по этому адресу, - протягивая визитку проговорил Джи Хун. – могу я это взять с собой? – ответом ему был легкий кивок головы.

Еще раз внимательно и изучающее посмотрев на нее, он направился к выходу, думая о том, что ему теперь есть чем заняться ночью…

4:

***************************************

- Что ты смог узнать? – Чжи Хун вышагивал по комнате, не останавливаясь ни на минуту. Ким Хён Пак давно уже не видел его таким взволнованным.
- Она действительно работала в «Tama Japan magazine». Год официально, и год до этого еще…Гм… Она немного приуменьшила масштабы своего раздела. Кроме того что она вела рубрику женские истории были еще небольшие журналистские расследования. В общей сложности ей отводилось 15 страниц журнала. А как ты знаешь это не так уж и мало…

Чон Джи Хун немного удивленно приподнял брови. 15 страниц это действительно не мало, практически столько же сколько отводится обычно в ежемесячных журналах на моду. Это действительно впечатляло. Но не больше прочитанной истории, которую он забрал домой. Он весь вечер посвятил чтению, пытаясь найти хоть небольшой изъян в ее работе. Он не один раз прошерстил просторы интернета в поисках информации о человеке, о котором она писала. Он так же пытался вспомнить все, что он знал о нем – и пришел к выводу, что проделанная ею работа стоит заслуженного внимания. Она затронула все аспекты жизни – и творчество, и семью, и детство, и стиль общения этого человека. Там не была даже намека на грязь, которой порой грешат журналисты.

«Если она так пишет о человеке с которым лично не знакома, то что говорить о… ».

Короткий стук в дверь прервал его размышления. Она немного неуверенно топталась на пороге. Ким Хён Пак жестом пригласил ее войти. Поклонившись, девушка более уверено прошествовала по комнате, направляясь на указанное ей место. На ней был строгий серый костюм, который, как не странно, скорее подчеркивал ее пышные формы, чем выставлял их на показ. Юбка до колен зрительно удлиняла ей ноги, подчеркивая ее и так не маленький рост. Когда она прошла рядом с ним, Джи Хун отметил, что ее голова была выше уровня его плеч. Он и сам не понял почему так внимательно ее рассматривал, скорее ему было просто любопытно, ведь вчера он видел только ее лицо.

Девушка извинилась за свое опоздание, хоть и пришла минуту в минуту. Ей так был не привычен Сеул, что она чуть не заблудилась и не опоздала на назначенную встречу. Хорошо, что ее выручил GPRS, к которому она еще привыкла в Токио. Она держалась настороженно, ей было совсем неуютно под пристальными взглядами двух мужчин, находившихся в этом кабинете. Она аккуратно присела на краешек предложенного ей стула, готовая в любой момент убежать отсюда. Марисобель понимала, что бежать уже поздно, поэтому постаралась взять себя в руки.
Повисла выжидающая тишина. Казалось было слышен стук сердец напротив сидящего нее Чон Джи Хуна и восседающего во главе стола Ким Хён Пака. Глубоко вздохнув про себя, она чинно сложила руки, ожидая начала разговора.

- Когда вы сможете приступить к работе? – выдержав напраженную паузу, поинтересовался Хён Пак, протягивая контракт.
Девушка, стараясь скрыть свое удивление, опустила глаза на протянутый документ. Она не ожидала, что с ходу получит работу. Это было так странно и волнительно, что она ничего не могла выдавить из себя.
- Прежде чем мы с вами заключим договор, нам нужно с вами многое обговорить. Как вы понимаете - за пустышку мы платить не будем. Если у вас есть какие-то идеи и предложения по написанию, то прошу озвучить их сейчас. Было бы лучше, если бы у вас были хоть какие-нибудь наброски.

Ким Хён Пак вопросительно смотрел на девушку, которая кивнув в ответ, аккуратно положила перед ним папку. Там был всего один лист. Он скептически приподнял бровь, не понимая, чем она хотела его удивить. Он ожидал чего-то большего, наверное, на половину уже написанную книгу. С трудом преодолев, непонятно откуда взявшуюся, неприязнь, он все-таки решил пробежаться, по предложенному ему тексту.

«…Мама!... как много чувств в этом казалось простом слове.
Мама…мама… - он беззвучно шептал эти слова, стараясь сдерживать рвущиеся наружу слезы…
…Если бы он не был так упрям и горд…Если бы сразу попросил помощи у…Если бы…Если бы…Как много если!..
Он ни на минуту не забывал о…и не переставал винить себя.
Он постоянно спрашивал себя, что он, как сын, сделал для Нее? Именно тогда, когда она была жива?..Он…он…не смог облегчить ее боль, которая постепенно забирала у нее силы жить и дальше…
Он был тогда так зол на весь мир, который смотрел на него с сверху вниз. И так горд, чтоб увидеть сквозь эти грозовые мрачные тучи маленький лучик надежды, помощи, которую ему был готов протянуть Пак Чи Нён…но было…уже поздно…
Что я сделал для тебя, как сын? Мама…
Да он посвятил ей свои награды, признание, но это было уже потом…
Ты единственный человек, который всегда поддерживал меня. Мама…Ты всегда сглаживала и сводила на «нет» наши с отцом конфликты. И только благодаря тебе, он пошел на уступки мне…Я танцевал…Мама…сколько я доставил тебе волнений…Сейчас оглядываясь назад, я понимаю, что без тебя меня сейчас бы не было, как Rain…
Мама…Мама…я люблю тебя…прости…ты всегда живешь в моем сердце. Ты изменила меня. Поэтому я сейчас именно тот, кто я есть.
Белая пелена уже не могла и дальше сдерживать рвущиеся наружу слезы. Грозовые тучи разверзлись, освобождая потоки дождя…как и тогда…rain’s…».

Ким Хён Пак сглотнул, стараясь сдержать слезы. Это было так…так правдиво, что он был готов сказать, что это написал сам Джи Хун-щи. Сглотнув еще раз, он моргнул прогоняя белую пелену перед глазами.

- Есть небольшая проблема. Вы знаете корейский язык?
- Нет, - Марисобель ждала этого вопроса, боясь, что ее ответ может все разрушить, - для больших изданий это не проблема, так как всегда есть много свободных переводчиков, - перешла в наступление она, зная, что лучшая защита эта нападение, - тем более японский многие корейцы изучают его на равнее с английским.
- Гм. Я не об этом – немного опешивший проговорил менеджер, - проблему с издательством мы решить можем сами, но вот как быть с ваши незнанием? Проблемы при общении.
- Не думаю, что это очень сильно проблематично. Чон Джи Хун-щи хорошо говорит по-английски и бегло по-японски. Я неплохо понимаю английский и свободно владею на японском языке. Так как мне в основном придется общаться с вами обоими – это будет не проблемой.
- Извините за нескромный вопрос конечно, но как вас взяли в «Tama Japan magazine» при вашем незнании английского?
- Я уже привыкла к такому вопросу. В Японии в последнее время стал очень популярен русский язык, а так как я непосредственно являюсь носителем этого языка …- девушка запнулась и пожав плечами, добавила – пришлось устраивать курсы языка внутри редакции.
- Так вы россиянка?
- Нет, - видя в глазах Хён Пака, готовый сорваться вопрос, уточнила - я украинка, но у меня два родных языка – русский и украинский. В наших школах сейчас тоже должное внимание уделяют восточным языкам, правда по желанию родителей или самих учащихся.
- Понятно. – получив исчерпывающий ответ только и смог проговорить Ким Хён Пак. – возвращаясь к контракту я бы хотел…
- Прежде чем мы с вами подпишем контракт, я бы хотела…У меня есть одно небольшое условие.

До этого молчавший Джи Хун сверкнул глазами, протягивая руку папке, которую все еще держал в руках его менеджер. Его очень сильно интересовала реакция на Хён Пака на написанный текс, который был готов чуть ли не плакать. Но прежде чем он успел притянуть к себе папку, девушка потянула ее на себя. Он удивленно зыркнул в ее сторону, продолжая тянуть ее на себя.

- Мое единственно условие, - выдержав паузу, продолжила – Чон Джи Хун-щи не может читать мою работу до тех пор, пока книга будет не готова или практически готова.
- Позвольте поинтересоваться – почему?
- Некоторые наброски могут вызвать недопонимание с вашей стороны. Это как в рассказе, который вы вчера у меня взяли, - она прямо смотрела ему в глаза, продолжая пояснять, - начало истории, а пояснения к ней может быть где-то в средине или конце. Когда читаешь это полностью – не замечаешь. А вот если отдельно – у нас могут возникнуть разногласия из-за вашего недопонимания, что я этим хотела сказать.

Джи Хун получил исчерпывающий ответ, но его это немного смущало. Он понимал, что девушка в чем-то права. Откинувшись на спинку стула, он задумчиво похлопал себя пальцами по губам, и приняв решение – кивнул в знак согласия.
Хён Пак притянул папку к себе, протягивая девушке ручку для подписания договора. Она размашисто поставила свою подпись.
- Для работы мне потребуется от вас Джи Хун-щи фотографии, которые не видели свет, некоторые ваши идеи и самое главное – это письмо. – вся ее сдержанность испарилась, уступив место деловой решимости. – Ваше письмо – обращение к поклонникам, читателем. На вашем месте я бы сейчас уже стала бы его обдумывать. Оно должно быть небольшое, но емкое. И еще на несколько месяцев мне придется стать вашей тенью. Куда вы туда и я.

Девушка еще что-то говорила, но он напрочь забыл о том, что надо слушать. Джи Хун опешил от такой резкой смены настроения у девушки – всего несколько минут она была готова убежать отсюда, а сейчас, как генерал, на поле боя раздает распоряжения, ожидая безприкословного подчинения. Он был хорошим актером, поэтому его чувства никак не отразились на его лице, в отличии от его менеджера – который с открытым ртом кивал ей в знак согласия. Когда он протянул ей конверт с ее авансом, он по глазам понял, что ее немного шокировала сумма. Усмехнувшись, он спрятал улыбку за покашливанием, прижав кулак ко рту.

- И что ты думаешь об этом? –развел руки в стороны Джи Хун, спрашивая Хён Пака, когда девушка откланявшись ушла. – Почему так быстро протянул ей контракт?
- Твои действия опередили твой ответ, когда ты мне вчера поручил после встречи с ней подготовить к сегодняшнему утру контракт.
Слабо улыбнувшись, он кивнул. Действительно – все и так было понятно…

5:

*****************************************

Сердце бешено колотилось, так и норовя выпрыгнуть из груди. Она в жизни так не волновалась, как сейчас после собеседования. Закрыв за собой дверь кабинета, Марисобель на мгновенье прислонилась к ней спиной, ощущая приятную прохладу дерева. Мысленно тряхнув головой, она широко улыбнулась и уверенной, на ватных ногах, походкой пошла к выходу, стараясь не думать, каким странным взглядом ее проводила девушка в приемной.

Выйдя на улицу, она поежилась от холода, легкое пальто совсем не грело. Хоть и было начало октября, но веяло уже осенней сыростью. Улицы Сеула были украшены желто-багровыми деревьями. Такое сочетание цветов радовало глаза, обнадеживая тем, что тепло еще окончательно не ушло. В это время года, когда выпадала свободная минутка, она любила проводить в токийских парках. Марисобель очень любила смотреть на многовековые деревья с красно-розовыми остроконечными листьями, названия которых почему-то все время забывала. Но сейчас у нее была возможность познакомится и с Сеулом.

Сев в автобус, она прокрутила в голове весь разговор – потом еще, и еще раз. Может быть, с ее стороны было и самонадеянно обещать подготовить книгу к концу декабря, к тому времени, когда намечается выход нового альбома Rain’s. Но она не раз просчитала и все обдумала. Ей понадобится время на сбор информации, ее анализ и написание, но самое емкое - это дизайн. Дизайн обычно больше всего и занимал времени на разработку. По ее расчетам она должна успеть притык впритык. Она не волновалась по поводу скептически настроенного Ким Хён Пака и была уверена в своих силах. Работа в экстремально сжатые сроки стали для нее нормой в “Tama Japan Magazines”. Сегодня была пятница и впереди еще два выходных дня, к работе она приступает официально только в понедельник. К этому времени Ким Хён Пак обещал обеспечить ее всем необходимым материалом . Марисобель собиралась эти два дня провести с максимальной пользой для себя – обустроить квартиру и познакомится с улицами Сеула. Спасибо Кирико, что через своих знакомых так быстро нашла ей квартиру. Пусть она и была далеко от центра и небольшой, но зато уютной и с мебелью. Можно сказать благодаря Кирико она получила эту работа. Из-за ее любви к творчеству Пи Рейна. Она как-то случайно дала ей почитать свой рассказ по одному очень известному актеру, после прочтения, которого Кирика вбила себе в голову, что она должна точно такой же написать о Чон Джи Хуне, мотивируя тем, что у него богатая и интересная биография. Марисобель когда это услышала в первый раз – рассмеялась ей в лицо, посчитав это шуткой. Но Кирико была серьезна как никогда, даже настояло на грамотном переводе рассказа. И не отставала от нее несколько месяцев, аккуратно и как бы в невзначай оставляя диски и журналы с Пи. Но она была не из тех людей, которым легко навязать чужое мнение, а уж тем более интересы. Через три месяца Кирико сдалась, признавая свое полное поражение. Марисобель только смогла свободно вздохнуть полной грудью, когда ей попался диск с «Полным домом». Это стало переломным моментом – ей понравилась игра Пи, и она имела неосторожность сказать об этом Кирико. И опять все понеслось по новой. После долгого и серьезного разговора она сдалась, к этому времени вернулся из армии главный герой ее кошмаров – Чон Джи Хун. Слово – не воробей, выполнять надо обещанное. И вот сейчас она стоит посреди маленькой сеульской квартиры, не веря себе, что у нее все-таки получилось получить эту работу.

Сбросив туфли, она плюхнулась на диван, устало откидывая голову на подушку. У нее была такое ощущение, что она побывала на боле битвы, вот только ее противник был – она сама. Как она не сопротивлялась, но позволила себя втянуть в эту авантюру. Ее немного страшила перспектива самостоятельной работы, ведь до этого в редакции у нее всегда были помощники, а теперь она сама за все отвечает. Это было так непривычно и волнующе, и немного одиноко. Резко вскочив на ноги, и тряхнув головой, она проговорила: «Ganbatte Ikimassho».

«Почему сегодня столько людей?».

Она напрочь забыла, что сегодня была суббота. И Токио с Сеулом в выходные дни совсем не отличаются друг от друга – так же везде многолюдно. Она была в самом сердце Инсадона, который так и пестрел яркими вывесками сувенирных лавок, маленьких магазинчиков и ресторанов. По среди дороги, растягиваясь в несколько километров стояли торговые палатки с едой. Но Марисобель так и не смогла заставить себя хоть что-то попробовать, хоть в животе и урчало.

Она совсем забыла о времени, гуляя по улочкам, которые так и дышали стариной. Уже начало темнеть она так и не сделала нужные покупки. Вчера убираясь в квартирке, она обнаружила, что у нее совсем нет посуды, а с собой из Японии она ничего не прихватила. Стоя по средине улицы и размышляя, в каком лучше направлении ей пойти, она и не заметила, как движимая бесконечной толпой ее вынесло на тротуар возле какого-то ресторанчика. Резко выскакивая из этого потока людей она споткнулась, и наверное, упала бы, если бы чьи-то сильные руки резко ее не потянули на себя. Машинально тыкаясь носом в грудь своего спасителя, она испытывала неловкость. Отстранившись и не поднимая головы, она поклонилась попутно извиняясь.

- Вы? - она резко подняла голову, слыша знакомый голос. Перед ней стоял Чон Джи Хун, удивленно ее рассматривая. Его она меньше всего ожидала увидеть. Краснея, она только и могла молча на него смотреть.
- Что тут происходит? – неожиданно появившийся мужчина в дверях ресторана, вывел ее из ступора.
- Arigatou...Sumimemasen…Shitsureidesuga… - еще раз поклонившись, она чуть ли не бегом направилась к видневшемуся зданию торгового центра «Райская аркада».
- Кто это был? Ты ее знаешь? - Чан Гын Сок растрепывая свою прическу, вопросительно смотрел на Чжи Хуна, который все еще смотрел в след быстро удаляющейся девушки. – Так ты ее знаешь?
- Да.
- Как ты сегодня многословен! Кто она и почему почти бегом покинула компанию таких красавцев? – видя серьезное лицо Пи, он понял, что шутка не удалась.
- Все узнаешь в понедельник.
- Почему в понедельник?
- Мы с тобой встретились первый раз за полгода, и единственное что ты делаешь - это расспрашиваешь меня непонятно о чем? Лучше расскажи как твои успехи в танцах? Помню кто-то обещал меня перетанцевать, - он совсем не хотел сейчас говорить о танцах, но это был единственный способ скрыть свое удивление быстрым бегством автора его будущей книги и закрыть поток ненужных вопросов Чан Гын Сока, подразнивая его.
- А ты хочешь проверить? Последние несколько лет я усердно практиковался, в то время, когда ты потихоньку ржавел в армии, - и он рассмеялся, наполняя улицу мягким баритоном своего смеха, радуясь своей такой удачной шутке.

6:

****************************************
Здание J Tune Entertainment радовало своим безупречно натертыми стеклами, которыми был покрыт весь фасад. Марисобель хоть и жила два года на Востоке, но все еще не переставала удивляться чистоте зеркальных зданий, которыми в большинстве пестрели улицы, как Токио, так и Сеула. У них дома почему-то всегда экономии на обслуживании таких сооружений, больше надеясь на дождь. Сейчас в мире бизнеса встречали не только по офису, но по фасаду здания – это, как встречают по одежде.

Улыбнувшись, она смело зашла внутрь. Петляя по многочисленным коридорам Марисобель с трудом ориентировалась, стараясь не пропустить нужную дверь – хорошо, что на них всех были таблички с подписями на английском языке. Найдя нужную дверь, она постучала, но так и не дождавшись ответа – заглянула внутрь. Чон Джи Хун, Ким Хён Пак и Пак Чи Нён, которого она недавно видела на фотографии, что-то оживленно обсуждали. Ее появления даже не заметили, поэтому она так молча и стояла, ожидая когда на нее обратят внимание. Хён Пак постоянно поглядывал на часы, шевеля губами. Так прошло минут пять. Потом десять. Чувствуя, что еще чуть-чуть и ее терпение лопнет, она негромко кашлянула. Этого хватило, чтоб все повернулись в ее сторону. Неожидавшая такой реакции Марисобель, смутилась.

- А вот и вы, - радостно приветствуя ее, проговорил Хён Пак, - директор Чи Нён разрешите представить вам.. .- на этом месте он запнулся, заглядывая за чем-то в бумажку, - Марисобель Владиславовна Шевченко автор будущей книги Джи Хун-щи.
- Наслышан, - протягивая вперед руку для пожатия, проговорил Чи Нён.
-Hadjimemashite. Марисобель Владиславовна Шевченко desu. Douzo yoroshiky onegaishimasu. – игнорируя протянутую руку, она представилась и поклонилась. В Японии было не принято пожимать руки при знакомстве, но она не знала это правило так же действует и в Корее, поэтому действовала на свой страх и риск.
- Douzo yoroshiky, - внимательно посмотрев девушке в глаза, Пак Чи Нён наклонив голову на бок в сторону Джи Хуна, по-корейски добавил – ты уверен, что она всего два года там жила? Интересно – откланявшись, он ушел.
- Все обещанные мной материалы вам отдаст Джи Хун-щи. Разрешите откланяться.

Проговорив все на одном дыхании, Ким Хён Пак покинул их теперь уже небольшую компанию. Проводив его удивленным взглядом, Марисобель повернулась в сторону Джи Хуна. Он молчал, внимательно рассматривая ее. Ей стало казаться, что с ее внешним видом что-то не так, когда он улыбнулся. Она сдвинула брови, ожидая хоть каких-то его действий.

- Боюсь я сегодня не смогу вам уделить должного внимания, - решившись нарушить молчание, проговорил Джи Хун, - у меня сегодня назначена запись в студии. Материалы, о которых говорил Хён Пак-щи находятся в другом кабинете. Пойдемте.
- Djotto. Вы, наверное, не совсем до конца все поняли.
- О чем вы?
- Первое время нашей работы будет продвигаться по принципу куда вы – туда и я. Мы это четко обговорили еще в пятницу.
- Я это помню. Я не смогу уделить вам должного внимания, в том смысле, что не смогу дать интервью.
- А кто сейчас говорит об интервью?
- ???
- Личное интервью, которых заметьте, будет не одно - только фундамент. Фасадом послужит мое восприятие и впечатления, а вот главное обустройство – правильно выбранный дизайн.
- Извините. Можно вопрос? Вы строитель?
- Простите. В каком смысле? – Марисобель вверх вздернула бровь, не совсем понимая к чему клонит Чон Джи Хун.
- Забудьте. Пойдемте.

Открыв дверь, Джи Хун галантно пропустил девушку вперед. Пройдя в угол комнаты, он показал на две большие и одну маленькую коробки.
- Это то, что вам оставил Хён Пак-щи. Я так понимаю, вы захотите это забрать с собой? – дождавшись утвердительного кивка, он продолжил – в таком случае вам лучше оставить свой адрес, кто-нибудь из staff привезет это вечером вам домой.

С любопытством заглядывая в коробки, она не забывала наблюдать из-за Джи Хуном. Он оживленно о чем-то беседовал с персоналом, попеременно то снимая, то одевая наушники. Его выражение лица постоянно менялось, но легкая улыбка не сходила с губ. Открыто наблюдая за ним, Марисобель сделала для себя открытие, что он довольно интересный мужчина. Но она прекрасно знала, что внешность это далеко не все. Она прижала руки к внезапно заалевшим щекам, но приложив тыльную сторону ладони ко лбу, Марисобель поняла, что у нее опять поднялась температура. Мысленно отругав себя за такую беспечность к своему здоровью она вышла из студии следом за только что от туда вышедшим мужчиной. Чувствуя ужасную слабость, она плелась по коридору, ища дамскую комнату. Она чуть не столкнулась с мужчиной, который шел впереди – чудом вовремя остановившись.

- Я все понимаю, но не думал, что ваше «куда вы, туда и я» настолько буквально. Красоты Сеула я могу вам показать в любое свободное от работы время, но от посещения мужских туалетов я все же рекомендовал бы воздержался, на вашем месте. Не пристало молодой девушке это делать в любом городе или стране.

Марисобель удивленно подняла голову, с трудом понимая о чем говорил Джи Хун. Когда до нее дошел смысл сказанного, она чуть не сгорела на месте от стыда. Это как надо было уйти в себя, чтоб не заметить, что впереди нее шел Пи, но еще больше то – это, куда он шел. Она была готова провалиться сквозь землю, но собрав последние остатки собственного достоинства - царственно подняла голову, одновременно выпрямляя спину так, что ее ровности позавидовала любая стена в этом здании, сделала пару шагов назад и чуть ли не вбежала в дамскую комнату.
Стоя перед зеркалом, она несколько минут не прекращала манипуляций по остужению своих через чур горевших щек.

«Это надо же было так влипнуть в первый день! Мало того, что у меня уже входит в привычку сталкиваться и натыкаться на него, так еще тут такое! Зато покрайней мере нашла туалет»

Последняя мысль немного успокаивала. Но не долго. Ее взгляд случайно наткнулся на зеркало, как тут же она увидела его выражение лица и эти смеющиеся глаза. Тряхнув головой, она прогнала видение. Понимая, что она не может находиться тут целую вечность, поплелась к выходу. Зайдя в студию, она сделала вид, что ничего не произошло. Впрочем никто не обратил на нее внимание. Разбирая коробки, Марисобель отсортировал многочисленные диски по степени важности, намереваясь забрать кое-что сейчас собой. Оставив адрес своего проживания, направилась к выходу.

На улице было пустынно и пасмурно. Поежившись от холода, она сильнее к груди прижала коробку. Внезапно начавшийся дождь поверг ее в глубокий шок.

«Ну что ж за день такой! Впрямь мне сегодня не везет с Дождем!»

Подняв верх голову, она мысленно пригрозила небу.

«Если сейчас же не прекратиться дождь, то я…»

Она даже до конца не успела сформировать свою мысль, когда над ней появился серый зонтик. Резко развернувшись, она ожидала, что с ее-то везением на сегодня за спиной окажется Джи Хун. Марисобель и не заметила, как затаила дыхание, пока облегченно не выдохнула. Перед ней стоял высокий мужчина, галантно держащий над ее головой свой зонтик.

- Разве в такую погоду можно выходить из дома без зонтика? Вот моя жена всегда заставляет его брать с собой? – увидев удивленное выражение лица девушки, он обратился к ней на английском языке, но видя все то же выражение, он чертыхнулся.
- Наприезжали тут всякие. Ладно, не знала бы корейского, но можно же было выучить хотя бы английский! Ну что ты так на меня смотришь? А? Ну что ты чихаешь? Думаешь, я теперь тебя обязательно пожалею? А вот и не угадала! Надо, милочка, языки иностранные учить ! А то тут, понимаешь, стоит и хлопает на меня своими глазищами. Ащщ. В школе, наверное, плохо училась?

Неожиданно разразившийся смех прекратил весь его монолог.
- Ну что ты смеешься? Ты хоть слово поняла? Ащщ.
- У меня просто нет слов.
- Просто нет слов… - передразнивая девушку, повторил он, - думаешь у меня… - он резко замолчал, поняв, что ему ответили на его родном языке.

Сглотнув мужчина, вжал голову в плечи, резко растеряв все увещевание. Марисобель было жалко на него смотреть, но она не могла удержать от смеха. Глаза этого мужчины, которые были готовы выпрыгнуть из глазниц, от удивления, вытеснили из ее воспоминаний совсем другие глаза.

- Извините. Я не знал, что вы говорите на русском. Это все мое…Вы русская?
- Нет. Украинка.
- Владимир. Прошу очень извините меня, - низко поклонившись извиняясь, он совсем забыв о зонтике, из-за которого тут же в волосах Марисобель застряли спицы. Он был готов провалиться сквозь землю из-за стыда. Шаря быстро по карманам, он выудил визитку и быстро на одном дыхании, не давая девушке вставить хоть одно слово, протараторил, - извините меня. Я теперь ваш должник. Вот моя визитка. Приходите обязательно в мой ресторан, я вас угощу вкусным обедом. Вам надо будет перейти на противоположную сторону, потом за тем зданием повернуть на право. Пройти 50 метров, потом повернуть на лево и еще раз на право. Разрешите откланяться. Обязательно приходите.

Марисобель удивленно смотрела на быстро удаляющуюся фигуру мужчины. Только когда, его фигура исчезла за поворотом, она поняла, что ей оставили зонтик.
- А как же…- понимая всю безрезультатность свое восклицания, замолчала.

«Ну что за день сегодня такой! День несуразности и неловкостей»

Хмыкнув, она не произвольно растянула губы в улыбке. Неожиданно чихнув, Марисобель поняла, что пора наконец-то уделить внимание своему здоровью, направилась домой.

7:

**************************************

Он как-то начал сомневаться, что у нее действительно получиться написать о нем книгу. Временами он сказал бы, что она была странной, отстраненной и немного поверхностной. После того случая, когда он в первый день подшутил над ней, она всегда держалась с ним сдержано и вежливо, но не более того. Во время немногочисленных интервью она не спрашивала ничего такого, на что бы он уже не отвечал раньше. Рядом с ней он себя иногда чувствовал сковано, сам толком не понимая, почему именно так происходит. Возможно, это было продиктовано тем, что японский не был его коньком, а постоянно подбирать слова на английском было утомительно. Чувствовался языковой барьер, который он никак не мог преодолеть. Он понимал, что она сейчас чувствует. Он сам был в такой ситуации – в незнакомой стране, с парой заученных фраз и без единого друга. Для него это стало не легким испытанием и не простой проверкой самого себя на «Сможет он или нет». Поэтому он всячески старался держаться с ней мягко и приветливо, что такое поведение стало для него нормой. Даже его танцоры, с которыми он работал последние полмесяца, решили подтянуть кто японский, кто английский языки.
Иногда он ловил на себе ее сосредоточенный взгляд, который выражал не больше легкой заинтересованности в происходящей ситуации. Она постоянно носила с собой большую тетрадь и делала какие-то записи. Этим она напоминала ему себя. Он так же практически никогда не расставался с блокнотом перед концертами, делая записи о том, что следовало изменить или заменить…

Прошел уже ровно месяц, а она практически не сдвинулась с мертвой точки. Во время интервью Джи Хун-щи был всегда предельно вежлив, но сдержан. Ей временами казалось, что он так крепко забаррикадировался от нее, что за фасадом своей улыбки даже не замечаел своей немного надменной отстраненности. Он так вел себя только с ней. С другими он был дружелюбным и открытым, получаая удовольствие от общения с ними. Марисобель понимала, что она человек совершенно новый и не проверенный, но и не могла в отношении его догадываться обо всем сама. Она много просмотрела программ с его участием, его концерты – и уже имела некоторое представление о Пи, как о творческом человеке. Но этого было мало. Она понимала, что что-то надо срочно и кардинально менять, потому что без этого вся работа будет насмарку. Ей надо было увидеть его настоящим, таким - каким он бывает в реальной жизни. Но при таких условиях это могло вообще никогда не случиться. Ее очень тяготила такая ситуация, но придумать выход их нее было почему-то сложно…

Иногда перед работой он заезжал за ней или на своей, или машине агентства. Так как она практически всегда и везде его сопровождала, то для нее это было удобно. Он по крайней мере так думал, хоть самому из-за этого приходилось еще раньше вставать. Временами между ними возникало такое напряжение, что его можно было потрогать руками. Он со своей стороны делал все зависящее от него, чтоб это стало менее заметно, но казалось, что его обаяние совсем на нее не действует. Когда он перестал уже замарачиваться по этому поводу, она неожиданно подошла и предложила с ней перекусить. Это было, как гром среди ясного неба. Пусть она и предложила не только ему поесть, но в итоге они вдвоем направлялись в какой-то ресторанчик, который она рекомендовала, та как все его танцоры отказались под разными предлами.

Они так долго петляли из стороны в сторону, что у него разыгрался не детский аппетит. Когда Марисобель в очередной раз стала посреди улицы, стараясь выбрать правильное направление, он заглянул через ее плечо в визитку, которую она держала в руках.
- Мы не туда свернули, - выхватывая клочок бумажки из ее рук, он проговорил, - здесь же написано. Вот читай, - тыкая пальцем в корейские иероглифы. Она так выразительно посмотрела на него, что он непроизвольно сделал несколько шагов назад.
- Я читаю то, что написано ниже на английском, - она ничего такого не сказала, но ему показалось, что его отчитали, как ребенка. Временами он забывал, что она не знает его родного языка, и когда непроизвольно переходил на корейский, она думала что он обращается к кому-то из персонала. Он никогда не разубеждал ее в этом заблуждении.

Взяв всю инициативу в свои руки, Джи Хун, периодически поглядывая на адрес в визитке, повел ее совершенно в противоположную сторону. Каково же его было изумления найти среди запутанных улочек делового центра Сеула довольно таки большой ресторан в традиционно корейском стиле.
- Кто-то говорил, что это маленький ресторанчик.
- Я так думала, - проговорила Марисобель, стараясь не слишком сильно глазеть по сторонам.

На входе их встретили девушки в традиционных костюмах –ханбок, и провели в отдельный кабинет. Как только закрылась дверь, послышались радостные и удивленные смешки и беспрерывно повторяющееся :«Это Пи-щи, это Пи-щи». Марисобель не могла сдержать улыбки. Настолько сдержанно державшийся в их присутствии персонал ресторана, превратился в фанаток, стоило только закрыться за ними двери. Все еще улыбаясь, она огляделась по сторонам – большая светлая комната в нежно бежевых тонах, с шелковыми обоями на стенах и довольно массивным столом цветом сандалового дерева, по углам стояли большие кадки с бамбуком и еще какими-то тропическими растениями.

«Здесь слишком уединенно. Надо было раньше сюда заглянуть. А если это оказалась какая-нибудь забегаловка?..»

Усаживаясь напротив него, она чувствовала неловкость.

«Лучше забегаловка, чем эта роскошь. О чем я только думала? Еще подумает не понятно что…»

Но последняя мысль быстро улетучилась, стоило ей только взглянуть на Джи Хуна, который потирая руки в предвкушении и с улыбкой на губах, зачитывал свой заказ. Она не смогла сдержать ответной улыбки, он был так естественен и мил.

«Когда дело касается еды…»

Ее последнюю мысль не дала развить, открывшаяся дверь, с внесшимся от туда хаосом.

8:

****************************************
Услышав гомон в коридоре, он вышел из кабинета. В коридоре, сбившись в тесный круг, стояли девушки официантки возбужденно обсуждая дождь. Выглянув в окно, он не увидел ни капли воды. Удивленно пожимая плечами, он осторожно протиснулся в центр тесного круга.
- И чем это мы занимаемся в рабочее время?
- Здесь Пи-щи.
- Где вы увидели дож?.. – оборвав себя на полуслове, он понял о чем, вернее о ком говорили девушки. Обреченно вздохнув из-за того, что в последнее время слишком часто слышал это имя, он решил лично проследить за обслуживанием такого посетителя. Если что-то пойдет не так, его дорогая Хва Син просто оторвет ему голову.

«Она настоящий каменный цветок! Разве можно было столько бурчать из-за какого-то зонта???»

Аккуратно открывая двери, Владимир пропустил персонал с подносами вперед. Он чинно стоял в стороне, ожидая пока всю еду не поставят на стол, чтоб подойти и лично приветствовать гостя. Дождавшись, пока за всеми закроется дверь, он проговорил, протягивая руку вперед.
- Рады вас приветствовать в нашем скромном заведении. Моя… - заметив какое-то движение, он замолчал на полуслове. Повернувшись в строну, он не смог сдержать удивленного восклицания
- Вы? – и не теряя ни секунды кинулся к девушке, сжимая ее в радостных объятиях,- вы не представляете как я рад вас видеть. Мы с вами даже не успели познакомиться толком. Как я рад, как рад.

Джи Хун так и не донес ложку до рта, удивленно наблюдая за тем, как мужчина только что пожавший ему руку, заключил в крепкие объятия Марисобель, радостно теребя ее в разные стороны так, что она была похожа на куклу с поломанными руками. И когда он был готов уже вмешаться, девушка резко оттолкнула от себя его, потирая плечи.
- Совсем из ума выжили? – ее глаза зло горели, а плечи нестерпимо ныли. Когда Владимир сделал в ее сторону шаг, она предупреждающе топнула ногой и покачала головой, - и даже не думайте.
- Мы с вами так и не познакомились. Вы же меня помните? Помните? – он улыбался во все 32 зуба, заглядывая ей в глаза. Молитвенно сложа ладони, он чуть ли не пропел – хвала Богам, хвала Богам. Я спасен. Вы же принесли его? Принесли?
- Кого? – Марисобель непонимающе уставилась на Владимира, - что за цирк с обниманием вы устроили? Мы с вами даже не знакомы!
- Владимир, рад с вами познакомится, - и схватив за руку девушка, стал приветственно ее трясти.
- Марисоболь, - она машинально назвала свое имя, высвобождая руку.
- Так вы принесли?
- Кого? – но понимая, что ей совсем сейчас не хочется отвечать, на то, что было выше ее понимания, она ответила, - да, да. Только дайте сначала спокойно поесть.
- Извините, конечно, конечно, - откланявнишь, он вышел радостно улыбаясь.

Когда за Владимиром закрылась дверь, она устало плюхнулась на подушку. У нее было такое чувство, что ее выжали, как лимон. Не совсем понимая то, что здесь только что происходило и что это на него нашло, ведь они совсем не были знакомы, Марисобель поняла, что ее усовершенствованный самоконтроль, выработанный за последние два года, сильно лопнул по швам. Подняв голову, она встретилась глазами с Джи Хуном, о присутствии которого она совсем забыла. Натянута улыбаясь, она смело встретила его взгляд, ожидая расспросов.
- Это был твой муж? – этот вопрос поверг ее в легкий ступор, - парень?
- Парень?..Муж?.. – она повторила за ним, совсем не понимая с чего он сделал такие выводы, - у меня нет парня, - почему-то краснея, ответила Марисобель, добавляя – а мужа тем более.
- А как же? – он выразительно посмотрел на кольцо на ее левой руке.
- А это? – она проследила за его взглядом, поднимая руку, - у нас обручальные кольца носят на правой руке, - она совсем забыла, что в Японии у нее постоянно возникали такие недопонимания.
- А кто тогда был этот мужчина?
- Я его первый раз в жизни вижу…точнее второй.
- Ха? Второй раз? – он конечно знал не понаслышке, что европейцы более раскованы в проявлении своих чувств, но видеть второй раз в жизни человека и вести себя с ним, как будто знаешь его всю жизнь – это слишком. Хоть он должен был отдать ей должное, она была удивлена не меньше его таким поведением. Весь разговор велся, скорее всего, на русском языке, поэтому он не понял ни слова, но видел, как ее глаза загорелись злым огнем. Почему-то пронеслось в голове, что ему не стоит ее злить. Тряхнув головой и засунув ложку с едой в рот, как бы невзначай спросил – нет парня?
- Последние два года нет, - Марисобель прикусила язык, мысленно обозвав себя бакой.
- Последние два года? Это большой срок, – Джи Хун заметно оживился – для тебя проблема, если парень будет азиат?
- При чем тут это. Если бы для меня это было проблемой, то я бы не жила последние два года в Японии.
- В Токио много европейцев.
-Хм. Это правда, но…Мне было как-то некогда. Я слишком кардинально поменяла свой образ жизни, тем более перед этим я как раз рассталась со своим молодым человеком, так что… - она резко замолчала, понимая, что сболтнула лишнее. Это не была тема, которую она могла обсуждать с кем попало. Приняв решение, следить за своими словами, она уткнулась носом в тарелку с супом.
- Кардинально поменяла свой образ жизни? Тебя бросили? – участливо поинтересовался Пи, сам не понимая, почему ему так интересно. Может быть потому, что он сейчас ее видел совсем с другой стороны.
- Нет. Меня не бросали. – быстро набивая рот едой, она дала ему понять, что совсем не хочет обсуждать эту тему.

Повисло неловкое молчание. Медленно пережевывая еду, она что-то взяла с тарелки похожее на обвалянное мясо. Во рту нестерпимо жгло, открывая рот, как рыба, она схватила первую попавшуюся налитую жидкость, к сожалению это оказалась соджа. На глазах выступили слезы, обмахивая себя руками, она жадно глотала воздух. Пытаясь скрыть улыбку, Джи Хун участливо протянул ей стакан с водой.

Выпив воду залпом, Марисобель благодарно ему кивнула. На вкус это было хуже, чем когда она на спор съела маленький чили. Тогда она была готова к остроте, поэтому ни один мускул на лице не дернулся, но сейчас она совсем не была готова. Это было ужасно. Она чувствовала себя огнедышащим драконом.
- Так на чем мы остановились? Ах, да. После того, как тебя бросили, ты решила кардинально поменять свой образ жизни? – решив еще раз попытаться получить ответ на свой вопрос, которые почему-то его волновал, пока она еще полностью не пришла в себя.
- Меня не бросали. Мы просто расстались – помедлив, она добавила – скорее я от него тихо ушла. От таких парней тихо уходят, но не бросают. И вообще я не люблю это слово. Бросить можно только вещь, но не человека.
- Таких парней? – он не ожидал, что она ему ответит, хоть и ждал ее ответа. Она его заинтриговала. Он чувствовал, что не успокоится пока полностью все не узнает. Ее не то сожаление, не то печаль его озадачили. Если в начале он решил просто ее подразнить, показать, что иннервируемый человек иногда чувствует себя не в своей тарелке от задаваемых вопросов. То о поддразнивании речь сейчас уже не шла, это было нечто большее и личное.
- Да, и я бы не хотела больше отвечать, - она замолчала.

Посмотрев на него долгим и внимательным взглядом, и увидев его серьезное лицо, она поняла, что другого шанса наладить с ним нормальные рабочие отношения больше не будет. Тщательно все взвесив, она все-таки решила ответить на его вопрос, как бы ей неловко было открыть себя перед совершено посторонним человеком.

Он видел, что она колеблется, поэтому терпеливо ждал пока примет какое-то решение. Она ему никогда не задавала слишком личных вопросов, и он был благодарен ей за это. Поэтому он считал себя не вправе задавать ей такие вопросы, и когда он был уже готов заговорить совершенно о другом, она неожиданно заговорила.
- Знаешь, есть такое выражение «Таких женщин не бросают, от них тихо уходят, бережно храня воспоминания о них»?
- Да, слышал.
- Я никогда не думала, что так можно сказать и о мужчине, - она замолчала, подбирая слова, не зная толком, что ему сказать

9:

- Знаешь, есть такое выражение «Таких женщин не бросают, от них тихо уходят, бережно храня воспоминания о них»?
- Да, слышал.
- Я никогда не думала, что так можно сказать и о мужчине, - она замолчала, подбирая слова, не зная толком, что ему сказать. Ей было бы легче, если бы он сам задавал вопросы, но на это рассчитывать не приходилось – Джи Хун молчал, выжидающе на нее смотря.
- Он добрый…Добрый настолько, что порой ему это выходит боком. В помощи отказать никому никогда не может, чем многие постоянно пользуются. Временами он лучше готовит, чем даже я, - Марисобель говорила быстро и сбивчиво – у него очень уравновешенный и спокойный характер. Спокойный настолько, что за те два года, что мы были вместе с ним, по-настоящему поссорились всего два раза. И то один раз, потому что я проверяла его на прочность. Как вода точит камень, так и я проверяла, когда же закончатся границы его терпения, - она покраснела, прекрасно понимая, что здесь совсем нечем гордиться и это вовсе не то, что следует рассказывать, – а они у него ух, как широки. Любой удав позавидовал бы.
- Удав? – спросил, до этого молчавший Джи Хун. Он немигающим взглядом уставился на девушку, не понимая к чему она упомянула змею, надеясь, что он что-то не так понял.
- Удав? Не обращай внимание. Говорят противоположности притягиваются – это правда. Он полная моя противоположность. Я очень эмоциональна и все близко воспринимаю к сердцу, поэтому быстро теряю терпение. И в моменты когда на меня находило, он молча слушал меня, давая возможность выговорится, а потом говорил что-либо смешное, сразу поднимая настроение, - на ее губах появилась легкая улыбка, которую она не смогла бы сдержать, даже если бы захотела. Она всегда вспоминала его с немного грустной улыбкой на губах.
- Ты его все еще любишь?
- Нет, это давно прошло.
- Не понимаю. Если он настолько хороший, зачем было расставаться? Или ты о чем-то умалчиваешь?
- Да, – она глубоко вздохнула, - в последнее время я чувствовала себя рядом с ним самой последней стервой, - вверх поползшая его бровь, заставили поторопиться ее с ответом, - трудно постоянно сдерживать свои эмоции, это очень сильно угнетает. И в момент моих самых глубоких размышлений о том, что мой характер слишком тяжелый и сдерживать себя все труднее и труднее становилось – он сделал мне предложение. Неудачнее момента трудно было себе представить. Хоть наши родители уже и ожидали радостной для них вести, мне пришлось эту тему тихо замять.
- Ты не думала, что с его стороны это была попытка тебя удержать?
- Такая мысль приходила. Но я, как представлю себе чем это могло закончится для нас: или его сумасшествием или моим… - она резко замолчала, - а потом мне представился шанс поехать в Японию, язык к тому времени я уже знала, поэтому быстро закончив все дела, прилетела сначала в Осаку, а потом в Токио.

Увидев ее упрямо сжатые губы и отведенный в сторону взгляд, он понял, что она больше ничего не расскажет. Он был не вправе у нее что-то выпытывать, но чувствовал что это еще не вся история. Это чем-то напоминало ему уже пройденный этап в его жизни, хоть было все и не так.

- А знаешь, что самое интересное? – он неожиданности Джи Хун вздрогнул, ее голос стал совершенно другим.
- Что?
- То, что я ему сосватала его теперь уже будущую жену.
- ???
- Я думала, что так будет круто. Такой себе последний, красивый жест, - Джи Хун подавился водой, совсем не понимая женскую логику. Это жест был скорее мужским, и то больше смахивал на киношный.
- Тебя сейчас это возмущает ?
- Не то что бы возмущает, я скорее немного удивлена и… - короткий стук в дверь, прервал ее.
- Вносите. Ставьте там на столик.

Влетевшая, как тайфун женщина, среднего роста, быстро раздавала персоналу распоряжения, потихоньку приближаясь к Пи. За ее спиной маячил Владимир, неуверенно топчась на месте.

Сегодня все шло совсем не так. День начинался, как обычно – работа, репетиция. Но после того, как она пригласила его поесть, все стало вверх дном. Сначала все танцоры почему-то неожиданно отказались, найдя миллион причин, чтоб не пойти. А это не было на них похоже. Потом неожиданное ее признание, из-за которого он совсем по-другому на нее посмотрел. Внешность обманчива, он всегда об этом знал, а сейчас лишний раз в этом убедился. Ее сдержанность и спокойствие, только напускное – а на самом деле она совсем другая.

«Оказывается она тоже от окружающих прячет себя настоящую и только посвященные знают какая она на самом деле. А мы похожи…Ведь только друзья и родные знают меня…»

Улыбнувшись, он вспомнил Хван Син-щи, жену незадачливого Владимира, которая принесла суши, которые в их ресторане совсем не делаются, лишь бы с ним сфотографироваться. Он просто не мог ей отказать. Эта женщина много принесла с собой шума, веселого и незадачливого. Он так давно не смеялся и не общался со своими поклонниками. Ему было весело наблюдать за слабыми попытками Владимира увести свою жену из комнаты, который в конце просто уселся на пол, тихо переговариваясь с Марисобель. Ему было интересно о чем они беседовали, но не понял ни слова. А в конце Хван Син-щи, протягивая руки вперед, потребовала зонтик обратно. Его это очень удивило, но узнав в чем дело – он только понимающе улыбнулся. Когда они уже уходили, хозяйка выдала фразу, которая, как огнем отпечаталась в голове.

«Приходите со своей девушкой еще».

«Его девушкой?».

Марисобель была совсем не его девушкой, и даже не знакомой и не коллегой. Он сам не понимал, почему эта фраза так сильно его задела.

«Может быть стоит заняться своей личной жизнью?»

Отрицательно покачав головой, он тут же отбросил эту мысль. Работа ему сейчас была куда важнее.

10:

****************************

Она уже и не надеялось, но все изменилось в один миг. После того обеда. Ей стало легче общаться с Джи Хуном, который теперь был более открытым и приветливым. Она без краски на щеках не могла вспоминать тот день, все еще внутренне ощущая смущение от рассказанного ею ее самого сокровенного и личного. Он мог ее посчитать странной, ведь она не поведала еще одну важную причину ее расставания с Иваном. У нее просто не повернулся язык сказать, что ей не хватало накала страстей не только в эмоциональном плане, но и кое в чем другом. А так же она не сказала, что будущая жена ее бывшего молодого человека – ее подруга. И не сказала, что она до сих пор поддерживает с ней связь. Для нее, Владиславы, жизнь до сих пор не кажется малиной. Первый год Ваня постоянно ее отталкивал, не собираясь заводить никаких новых отношений, а теперь - когда она наконец-то может быть счастлива со своим молодым человеком, вмешались его братья и отец. Марисобель ей совсем не завидовала, для Владиславы девушки тихой и нежной по натуре, было тяжело ужиться с отставным полковником, держащего всех в семье в ежовых рукавицах, и двух братьев так и норовящих сесть на шею. В свое время Марисобель легко нашла общий язык с его отцом и не позволяла его братьям вмешиваться, куда не следовало. Но Владислава была совсем другой. Она явственно представляла ужас, охвативший ее подругу, но ничем не могла ей помочь, кроме как поддерживать советом.

«Те слова.. "Давай расстанемся. Больше не будем видеться"
Как она могла сказать это..так просто..Так спокойно.
Без каких- либо эмоций. Разве так можно?
Расставание для неё ничего не значит? А я?
Как она могла улыбаться в такой момент?
"Нам было хорошо" - всё, что она сказала.»

Строчки из песни постоянно крутились у нее в голове, заставляя думать о том, что она, возможна, такая же девушка, как и в песне Рейна «Handshake». Марисобель уже жалела о том, что понаходила переводы всех его песен. Песни Пи были красивы и печальны, наполненные чувствами. Но в большинстве своем о не разделенной и несчастной любви.

« Она протянула мне руку..
Прежде чем расстаться окончательно,
Мы пожмём друг другу руки.
И она уйдёт…»

Она была рада, что они нашли с ним общий язык, но ей совсем не нравилось, что его песни заставляли ее странно себя чувствовать. Марисобель, казалось , если она хоть еще чуть-чуть послушает их – то сойдет с ума. Резко вскочив с места, она нажала в плеере на стоп. Ей срочно требовалось прогуляться, в квартире было слишком душно и не уютно от ее мыслей. Она плохо, если не сказать вообще, не знала улиц Сеула, но выглянув в окно, она поняла, что даже фонарные столбы призывно мигают, приглашая на прогулку.

Уже одевшись, она в нерешительности топталась у порога, размышляя, стоит ли ей звонить Владимиру с Хва Син. Это были единственные люди, которых она знала и с которыми ее случайно столкнула судьба. Как бы это не казалось Марисобель странным, но ей очень нравилась эта веселая и очень дружелюбная супружеская пара. Хва Син немного говорила по-русски, поэтому с ними было легко, и они сами уже не раз приглашали ее к себе в гости. Зонтик, который ей когда оставил Владимир, оказался подарком одной известной в прошлом корейской актрисы, которым его жена очень дорожила.

Посмотрев на часы, Марисобель откинула мысль о том, чтоб позвонить им – было слишком поздно. Тряхнув волосами, она решительно взялась за дверную ручку, когда у нее неожиданно зазвенел телефон.
- Мушь-муши.
- Не хочешь прогуляться? –не веря своим ушам, она отставил телефон от уха прочитав имя звонившего человека – Чон Джи Хун – Мушь-муши!!
- Хай.
- Ты не хочешь…
- Хай, - на том конце послышался смех.
- Тогда выходи, я тебя жду.
- В каком смысле?
- Я стою у тебя под подъездом.

Резким движением расшторив окно, Марисобель увидела его машину и его самого стоящего рядом. Разум отказывался воспринимать это. Закрыв глаза и посчитав до десяти, она резко их открыла – картинка никак не изменилась. Сорвавшись с места, она радостно захлопнула дверь, побежав по ступенькам вниз.

«Я как, школьница несусь на первое свое свидание».

Такая мысль заставила ее резко остановиться. Дождавшись пока ее дыхание выровняется, она уже медленно продолжила путь.

Не прошло и пяти минут, как она вышла. Джи Хун проверил даже время в исходящих звонках – все точно, прошло только четыре минуты.
- Ты как раз вовремя, - Рейн удивленно приподнял вверх бровь, ожидая пояснений,- я собиралась на прогулку.
- А куда ты собиралась? Если конечно не секрет.
- Не зная города, просто погулять по окрестностям. Мне надо срочно привести мысли в порядок. Ну, раз ты здесь и обещал мне прогулку, - Марисобель замолчала, загадочно улыбаясь, - куда-нибудь к воде. На набережную.
- Почему именно на набережную?
- Там мысли быстрее в порядок приходят.
- Есть. Принято к исполнению, - отдав во время ответа ей честь, он улыбнулся.

11:

Ехать домой совсем не хотелось. Пытаясь навести в голове порядок, полной мыслей, он не заметил, как подъехал к ее дому. Привычка последних месяцев, давала о себе знать. Так же машинально набирая ее номер, он сказал первое, что пришло на ум. К его удивлению она быстро согласилась.
Он повернулся в ее сторону, Марисобель прислонив голову к стеклу, задумчиво смотрела вперед. У нее была самая обычная внешность, единственное, что сильно выделялось в ее облике – глаза. Они постоянно меняли свой цвет от голубого до серо-зеленого. В Европе много людей с серо-голубыми глазами, зелеными, но вот так чтоб сразу три цвета – он видел впервые. Ненавязчиво рассматривая ее, он старался понять, что же все-таки изменилось в их отношениях, что рядом с ней было комфортно даже просто, вот как сейчас, ехать в полной тишине и смотреть на дорогу. Он не находил ответа, но понимал что это как-то связано с обедом. Именно после него- сработал, как какой-то спусковой механизм.
Улыбнувшись, он вырулил на дорогу возле набережной, которая тянулась на многие километры. Выйдя из машины, он вдохнул полной грудью, чувствуя, как его горло и легкие обдало морозной свежестью.
Она закрыв глаза, подняла лицо к небу, слегка улыбаясь. Она чувствовала его взгляд на себе, и ее это смущало.
- Ты хотел что-то спросить? – он удивленно моргнул.

Открыв глаза Марисобель, открыто улыбнулась. Он стоял чуть в стороне, безуспешно борясь с ветром, который то и дело отбрасывал ему на глаза, отросшую после армии челку.
- Ты, хотел что-то спросить? – заправляя за ухо волосы, переспросила она.
- Да, - ответил Джи Хун после минутной паузы, - Ты не чувствуешь себя одинокой? Вернее тебе не одиноко? Ты ведь одна в чужой стране, без друзей и даже знакомых? У тебя нет такого чувства, как будто ты одна на краю вселенной?

Его внезапно посерьезневший голос и внимательный, изучающий взгляд сбили ее с толку. Она совсем не ожидала такого вопроса, но сегодня до их прогулки, ее, как раз гложило чувство одиночества, которое она пыталась заглушить, слушая его песни, но -стало только хуже. Пройдя мимо него, ближе к берегу, она засунула руки в карманы своей короткой дубленки. Ветер развивающий ее волосы, сорвал с ее глаз одну одинокую слезу, которую он не увидел. Собравшись с мыслями, она повернулась к нему лицом, улыбаясь ему.
- Тебе ответить честно? – его лицо все так же было серьезным, дождавшись его кивка, она ответила, - иногда, очень. Особенно это остро чувствуется в праздники, которые отмечаются у нас, но которые не существуют здесь. Будь то Япония или Корея. В эти моменты мне очень не хватает родных и друзей, которых я практически всю жизнь знаю. У меня их мало, но на них всегда можно положится, и с ними весело, - она грустно улыбнулась, глубже засовывая руки в карманы, так, что ее плечи сжались и поднялись вверх. Потом ее лицо внезапно озарилось счастливой улыбкой, - К моему счастью, у нас не так много праздников, из-за которых, можно было бы себя так чувствовать. Сейчас такой век технологий, что даже здесь совсем на другом краю мира я иногда устаю от участливых вопросов «Ну как ты там?», которые мне задают практически каждый день.

Ей хотелось казаться беззаботной, поэтому еще шире улыбнувшись, она сделала пару шагов вперед, к нему.
- Знаешь? Мне очень повезло.
- Повезло? В чем? – он видел, что она хочет казаться веселой и беззаботной, такой какой она совсем не была. Его это очень тронуло.
- Мне повезло с Кирико-чан. Я с ней практически сразу познакомилась. Она такой человек… - Марисобель пыталось правильно подобрать слово, которое в полной мере смогло описать ее подругу, но могла это сказать только на русском, который он бы не понял. Вздохнув, она продолжила – С ней не было и дня, чтоб я грустила. Она каждый день своей детской непосредственностью приносила в мою жизнь маленький кусочек праздника. Сейчас мне ее очень не хватает… Хотя ее бывает даже слишком много, - раскинув руки в стороны, она специально добавила на русском, - И в этом виноват ты.

Слушая Марисобель, Джи Хун вспоминал себя. Тогда и в Америке и в Германии, он себя так одиноко чувствовал, что не хотелось временами жить. Неожиданно для самого себя он заговорил.
- Я могу вытерпеть все, но только не одиночество. Один раз пройдя через это, я не уверен, что смогу это пережить еще раз... Я могу все вынести, все стерпеть..но только не одиночество, - его голос срывался местами от нахлынувших чувств. Подняв голову, он на миг встретился взглядом с ее глазами. Он чувствовал, что не может это больше держать в себе. Какая-то частичка его понимала, что она поймет его, как никто другой.
- Когда я был в Лос-Анжлесе я чувствовал себя одиноко… Когда я был в Берлине я чувствовал себя так же, если еще не хуже. Это парадокс находится среди такого количества людей, и чувствовать себя маленькой частичкой, которой не к чему даже приклеится. Мне не хватало общения. Тогда я плохо говорил на английском, поэтому мне было стыдно общаться с другим людьми с моим ужаснейшим акцентом. Я не говорю, что совсем ни с кем не общался. Ко мне все хорошо относились, мы даже изредка вместе гуляли, но это было не то. Как мне не хватала общения на родном языке!.. Мои редкие звонки домой, только сильнее теребили мне душу. Сердце болело так, что не хотелось жить. Еще эта диета, из-за которой я был лишен возможности есть то, что я любил с детства. Мне не хватало корейской кухни. Мне не хватало общения, мне не хватало людей, с которыми я мог бы поговорить по душам. Мне не хватало просто дружеских объятий, от которых веет простой теплотой, способной согреть продрогшую на сквозь душу, до жара.
Его голос сбивался. Иногда в нем были слышны слезы, которых не было на глазах. Он открывал перед ней свою душу, показывая истинного себя. Показывая свои слабости, надежды и тайные мысли, которые точили его изнутри долгие годы, и которые сейчас вырывались на волю, как заточенная в клетку птица на волю.
- Днем я работал до боли в зубах, изматывая тело так, что единственной спасающей мыслью была – скорее дождаться вечера и добраться до постели… Но лежа среди одиноких простыней, единственной мыслью было бросить все, вернувшись в любимую Корею. Но на утро все забывал, и опять себя изматывал. Не посвященным людям, со стороны я казался человеком довольным жизнью, но… Физические нагрузки днем и душевная опустошенность по ночам, ввели меня в депрессию. Мне совсем не хотелось жить. Временами казалось, что это единственный выход из сложившийся ситуации - лишить себя жизни. Я даже несколько раз представлял, как это произойдет… Я представлял себе, как разобьется самолет. Ведь такое случается сплошь и рядом. Иногда проезжая мост, хотел, чтоб машина упала в воду. Иногда ночью тайком я приезжал на мост снова. И когда я был готов сделать решающий шаг, меня что-то тянула назад. Глядя в темную поверхность воды, с отражающейся луной – я видел лицо мамы, осуждающе качающей головой. Тогда мне так становилось стыдно за свои мысли. В самолете со мной могли погибнуть и другие люди, которых наверняка кто-то ждал дома. В машине я тоже не передвигался сам… Я чувствовал себя самым последним эгоистом…И только ночью, будучи наедине с собой, я понимал это все. Мысли о самоубийстве прочно засели в моей голове, иногда, казалось, что я схожу с ума…От суицида меня, на верное, спасла именно мама. Ее отражение на поверхности воды. Только мысли о ней, много раз спасали меня, когда я стоял практически на краю пропасти…

Джи Хун практически вплотную подошел к кромке воды, устойчиво стоя даже на бугристых камнях, застилающих все побережье реки Хан. Марисобель очень сильно хотелось его обнять, прижавшись к его спине, чтоб хоть как-то успокоить его чувства, душу. Она даже уже подняла руку, но помедлив с секунду, она убрала ее обратно в карман. У себя дома она могла это сделать не опасаясь, что ее неправильно поймут. Но, здесь, на Востоке, совсем все было по-другому. Пусть он и жил некоторое время на Западе и был во многих европейских странах, но у него оставалось его восточное мышление. Поколебавшись еще с минуту, она просто подошла к нему практически вплотную, следя за ним из под полуопущенных ресниц.

Она молчала, давая ему возможность, выговорится. Он не ждал ее сочувствия, и не пытался его вызвать, он просто чувствовал, что с ней можно быть полностью откровенным, не опасаясь, что его не так поймут. Он был рад, что она не задавала ему ни каких вопросов, а только в знак поддержи, стала к нему поближе. Он чувствовал, как от нее шло легкое тепло, которое ветер тут же уносил в сторону. С ней было так комфортно, но он не удивлялся этому, просто чувствуя невероятное облегчение, что он больше это все не держит в себе. Он уже и не ожидал, когда она вдруг заговорила, прямо смотря ему в глаза.
- Мысли о самоубийстве – это нормальное явление. Это защитная подсознательная реакция на ситуацию, с которой мы не можем справиться, - она быстрее заговорила, видя, что он хочет что-то сказать до конца не выслушав ее, - Мысли о самоубийстве это нормально до тех пор, пока они не становятся навязчивой идеей. Я не открою тебе Америку, но каждый второй человек на земле об этом задумывался.
- Разве это нормально? – в его голосе было слышно недоверие.
- Да это нормально, пока это не навязчивая идея. Меня тоже не раз посещали такие мысли.
- Тебя?
- Да, меня. Чему ты так удивляешься? Я ведь тоже вполне нормальный человек со своими слабостями. Мне, тогда казалось, что весь мир против меня. Никто не понимает меня. И думала, раз вы все такие, я вот так уйду из жизни, и все сразу пожалеете, что со мной так поступали. Мое тщеславие и гордость слишком были уязвлены, и это казалось выходом, но… - он внимательно следил за ней, за ее меняющимися эмоциями на лице, ожидая продолжения.
- Но?..- Джи Хун не выдержав долгой паузы, все-таки спросил, о том, что его волновало, - но?..
- Знаешь, в семье я единственный ребенок. Поэтому меня очень любят родители, по возможности балую даже до сих пор. Так сложились обстоятельства в семье, что мы с мамой заговорили о смерти. У меня до сих пор в голове отдает ее единственная фраза, с привкусом боли : «Не ничего хуже для матери, чем пережить своего ребенка». Я об этом никогда не забываю…

Наступила тишина, которую несмело нарушали только лениво накатывающие на берег, волны. Боль прошла, утихли вырвавшиеся на волю чувства, но чувствовалась какая-то опустошенность. Понимая, что становится в невмоготу это уже затянувшееся молчание, Марисобель заговорила.
- Как я уже говорила в семье я единственный ребенок, поэтому…- он не понимал к чему она сейчас клонит, внимательно ожидая продолжения, - отец был против, чтоб я ехала за границу.
- Почему?
- Ты что новостей не смотришь и не читаешь? Сейчас столько людей пропадает.
- Ты хочешь сказать, что он опасался, что тебя продаст в рабство?
- Что-то типа того.
- Его можно понять…
- Я сейчас не об этом, - Марисобель неожиданно для самой себя его перебила, - важно то, что он сделал. А знаешь, что он сделал?
- Даже не догадываюсь, - он пожал плечами, ожидая чего-то необычного,- но судя по всему что-то такое, что я никогда в жизни не догадаюсь. Банально спрятал паспорт, явно отпадает.
- А..
- Только не говори, что я угадал,- Джи Хун сделал круглые глаза, готовый прикусить себе язык, когда девушка неожиданно смущенно покраснела - я не хотел…
- Да ладно, это не такая важная часть истории. Важно то, куда он спрятал.
- Я молчу. Вернее жду.
- Никогда в жизни не догадаешься, - он не стал спорить, что она так говорила и про первую часть своего рассказа, которую он не задумываясь выпалил, - У меня в комнате большое дерево в кадке…
- Что закапал паспорт туда? – она так выразительно на него посмотрела, что он не удержавшись, громко рассмеялся, - я опять угадал?
- Дай мне договорить, - она нарочито строго говорила с ним, стараясь не поддаться его обаянию и рассмеяться. Его улыбка и смех были очень заразительны, его лицо в миг менялось, делая его по-настоящему открытым, - Да, ты угадал, - она не могла больше сдерживаться, ее губы помимо воли растянулись в улыбке, - никогда …
- Дай угадаю. Ты хотела сказать, что я никогда в жизни не догадаюсь - о чем? – его голос вдруг стал вкрадчивым, - ты поливала цветок и слу…
- А вот и не угадал, - она от радости аж притопнула ногой, не давая ему договорить, - никогда не догадаешься, как это получилось, - она замолчала, ожидая его реплики, но он молчал, - ну же??
- Я молчу. Боюсь, если я еще и это угадаю, ты меня стукнешь, - он наиграно испугано скрестил руки, прижимая их к груди, и делая на всякий случай шаг назад.
- Да, ладно тебе, - и примирительно добавила, - Скромник ты наш, - вообще мне мой паспорт помог найти мой кот.
- Как это? Он что туда в туалет сходил? – наморщив нос, поинтересовался Джи Хун.
- Нет, - Марисобель теперь реально захотелось его стукнуть за такое предположение, но посмотрев в его невинно округленные глаза, не удержавшись, прыснула от смеха, вмиг прощая ему все его подколки. – я живу в доме, поэтому кот у меня ходит по своим нуждам на улицу. А дома любит побаловаться – завалить где-нибудь вазу, погрызть листья цветов и раскапывать землю в горшках. Вот и вся истоприя.
- Забавно. Но, как тебе удалось уговорить отца?
- А это…Расскажу в другой раз, если будешь себя хорошо вести! – ее так и подмывала показать ему язык, но сдержавшись, она просто рассмеялась.

Он раньше не замечал, что она может быть очень даже забавной. Его приятно удивила ее способность внимательно слушать и легко поднять настроение. Он выбрался на дорожку, протягивая ей руку, помог выбраться со скользких валунов на ровную поверхность. У них был сегодня удивительный вечер откровений, поэтому он не задумываясь задал вопрос, который давно не давал ему покоя.
- Скажи, а зачем тебе понадобились все эти старые интервью и программы с моим участием? Что ты там ищешь?
- Как что? Я работаю. И очень многое почерпнула именно от туда.
- Да? И что там такого есть, что я сам не могу рассказать?
- Есть интересные моменты…
- Расскажи, может быть, ты что-то неправильно понимаешь.
- Я не правильно понимаю? Ладно – он смутил ее своим вопросом, но это была ее работа, поэтому выбирать не приходилось, - тогда только парочку расскажу. Где-то до 2006 года ты был очень скромен, и даже сказала бы немного скован на передачах, не смотря на то, что ты был давно уже популярным. Эти твои отличительные качества были скорее заманчивы тем, что они настоящие, а не наигранные, - неожиданным своим признанием она вогнала его в краску, хотя он был с ней немного не согласен.

- У тебя есть привычка, которую ты даже не замечаешь. Когда ты сильно над чем-то задумываешься, прикусываешь губу, а когда оканчально принимаешь решение – перед этим обязательно стучишь пальцем по губам. И еще ты очень не любишь один вопрос, на который ты никогда не дашь прямой ответ.
- Это на какой же?
- Это когда у тебя спрашивают «А я тебе или она тебе…» - замолчав на полуслове, она решила его тоже немного смутить. Резко остановившись, она повернулась к нему лицом, заглядывая ему в глаза, серьезным тоном спросила – Я тебе нравлюсь?

От неожиданности он потерял дар речи. Джи Хун понял, что на неплохо его изучила по видио, но совсем не знает его в жизни. Это действительно был тот вопрос, на который он никогда не отвечал «ни да, ни нет» на телевиденье или интервью. Но в жизни не всегда так. Запустив пальцы в ее волосы и проговорив по-корейски «очень», он поцеловал ее.

12:

От неожиданности ее глаза широко распахнулись, чтоб в следующее мгновение – закрыться. Его губы были мягкими, и, казалось, полностью захватили ее в плен. Он целовал осторожно и не торопливо, давая ей возможность в любой момент отстранится. Марисабель пребывала в полной нерешительности – принимая, но не отвечая на них, просто наслаждаясь моментом. От Джи Хуна исходило такое манящее тепло, что, когда он отстранился от нее, она невольно потянулась за ним. Открыв глаза, Марисабель пришлось несколько раз моргнуть, чтоб прийти в себя.

- Это… - поднимая вверх глаза, она увидела, что пошел снег, который большими белыми хлопьями оседал на его черных волосах и щеках, тут же таял. Заворожено протянув вперед ладонь Марисабель, смотрела, как снежинки соприкасаясь с ее кожей, превращались в маленькие лужицы. Она совсем забыла о том, что только хотела сказать, но понимала, если она сейчас все не переведет в шутку, то в их отношениях появится неловкость, которую она совсем не хотела. Она практически сама спровоцировала его своим вопросом на эти действия.
С замирающим сердцем, она только и смогла выдавить из себя:
- Если бы ты всегда отвечал так на этот вопрос, боюсь тебя бы не правильно поняли, - улыбнувшись, Марисабель со смехом добавила, - или скорее тебе стали бы чаще его задавать…Что куда вероятнее.

Рассмеявшись, она посмотрела ему в глаза. Его лицо выражало сосредоточенную серьезность. Джи Хун некоторое время молча смотрел на нее, а потом неожиданно заговорил:
- Ты замерзла?.. У тебя уши холодные, - и не дожидаясь ответа, направился к машине.

Марисобель проводила его удивленным взглядом, мысленно успев себя раз сто обозвать дурой.

«Вот кто тянул меня за язык? Все это мой дурацкий характер…Только нашли с ним общий язык! А я…»

Осторожно натянутая вязаная шапка, прервала ход ее мыслей. Подняв на него свой взгляд, она увидела его сосредоточенное лицо с слегка прикушенной нижней губой. Его глаз не было видно из под полуопущенных ресниц.

«Разве можно быть настолько милым?»

С замирающим сердцем Марисабель ожидала, пока он не закончит аккуратно поправлять на ней головной убор. Почему-то она вспомнила его слова, что искру в любой момент может выжечь как мужчина, так и женщина. От таких мыслей она невольно покраснела.

«Почему я краснею, как девчонка? Хоть бы не увидел…»

Ее радовала мысль, что ее алеющие щеки можно было легко объяснить тем, что на улице было холодно.
Засунув руки в карманы пальто, Джи Хун пошел вперед, направляясь к виднеющийся вдалеке детской площадке. Он принимал, но не понимал ее действий. Он не понимал, почему она решила свести к шутке его поцелуй. Пусть он и действовал импульсивно, но искренне. Ее реакция немного озадачила его – она не ответила ему, но от его внимания не ускользнуло то, как она поддалась вперед к нему, когда он отстранился. Он невольно усмехнулся. Ее рядом клацающие по асфальту каблуки радовали его. Он сам толком не понимал, почему сам факт того, что она последовала за ним, наполнял его сердце радостью. Его даже не смущало то, что она молчала. Он просто наслаждался моментом, с радостью вдыхая морозный воздух, и выпуская небольшие облака пара. Неожиданно пришедшая в голову мысль, заставила его резко встать.

«Чем она займется, когда закончит мою книгу? Неужели она опять уедет в Японию?»

Сегодня был вечер откровений, и понимая, что другого возможно шанса не будет спросить ее, задал вопрос, который неожиданно заставил взволнованно забиться его сердце.
- Чем ты займешься, когда закончишь книгу?.. Какие твои планы?
- Умм, - его неожиданный вопрос застал ее врасплох, она сама толком не знала чем займется, все только зависело от ее работы, которую она еще не закончила .
- Ты вернешься в издательство? В Японию? – Джи Хун старался не показать свою сильную заинтересованность в ее ответе. Но казалось, она это совсем не заметила, погрузившись в себя.
- В издательство? –Марисабель отвечала немного растерянным голосом, - это не возможно. Я уже оттуда ушла, и как бы мне там комфортно не работалось, но туда уже не могу вернуться. Тем более мои обязанности, вернее бывшие обязанности исполняет Кирико-чан. Для нее это большая удача и возможность показать, на что она способна. Поэтому нет.

Она замолчала. Марисабель еще не думала чем займется, когда закончит его книгу. Неожиданно его вопрос заставил ее задуматься об этом. Она точно знала, что в Корее не сможет остаться, не зная языка - будет слишком трудно. А из знакомых был только Владимир и его жена Хва Син.

- Ты вернешься в Японию? – его тихий, но настойчивый голос, вернул ее в реальность.
- В Японию? Скорее всего – да. Но перед этим мне надо будет слетать домой.
- Домой?
- Да. В Украину, - глубоко вздохнув, она пожала плечами,- я давно не была дома. Тем более у меня есть большой повод вернуться. Видя вопрос в его глазах, она продолжила, - мои родители будут праздновать жемчужную свадьбу, - ее лицо озарилось широкой улыбкой.

Он первый раз видел, чтоб она так искренне и тепло улыбалась. Он понял, что ее семья для нее очень важна, пусть сейчас она и редко с ними видится. Джи Хун сам невольно улыбнулся, понимая, что невольно нашел еще одну общую с ней черту характера.
- Жемчужная свадьба? Это сколько?
- Это 30 лет.
- 30 лет?
- Понимаю, звучит дико, особенно в наше время. Но мои родители вместе уже именно столько лет. Практически столько сколько и мне. Им не всегда легко было вместе, срывались и не один раз собирались подавать на развод, но… Это, как море радует нас полным штилем, после непродолжительного шторма – так и у моих родителей,- Марисабель резко замолчала, понимая, что возможно сказала слишком многое. Ей не хотелось, чтоб он сейчас думал о том, что его родителям это было не суждено праздновать. Джи Хун всегда остро реагировал на вопросы касающихся его родителей . Она чувствовала себя немного виноватой. Марисобель сама толком сегодня себя не понимала. Она давно уже так не откровенничала ни с кем, но он мог так расположить ее к себе, что даже разговоры на самые запретные темы с ним казались вполне естественными.
- И когда тебе…- он старался не подать виду, что его очень волновал задаваемый им вопрос, - и когда тебе надо будет уехать? – Джи Хун невольно затаил дыхание, ожидая ответа.
- В конце декабря. После двадцатых чисел.
- В декабре? – он не смог сдержать вырвавшегося наружу удивления.

«Декабрь? Почему именно декабрь?»

- Да.

*********************************

Настойчивый звонок в дверь, заставил ее машинально подняться с постели. Даже не заглядывая в глазок – она открыла дверь. Первое, что она увидела – это взволнованное лицо Джи Хуна.
- С тобой все в порядке? – он внимательно осмотрел ее с ног до головы, но ничего подозрительного не обнаружил. Он невольно с облегчением выдохнул. Она краем ладони терла глаза, стараясь проснутся. Это было так женственно, даже не смотря на ее потрепанный после сна вид. Неожидавший от себя такой реакции на нее, он несколько резко спросил, - Только не говори, что ты проспала.
- Который час?

Опешивший окончательно Джи Хун, молча отодвигая край рукава толстовки, показал ей на часы. Ничего не увидевшая Марисабель, резко потянула его руку на себя. Увидев время, она окончательно проснулась. Быстро проговорив, что будет готова через минуту, она пулей залетела в комнату. Он никогда не видел, чтоб так быстро бегали. Зайдя в гостиную, он увидел учиненный ею кавардак в комнате. Листки бумаги валялись кучками по комнате в веерообразной форме. Подойдя ближе, он поднял листки, удивленно отмечая про себя, что все лежали в последовательной нумерации. Странного аккуратного беспорядка он в жизни не видел. Он ни слова не понял из написанного, отмечая только ее мелкий и аккуратный почерк. Усмехнувшись, он положил бумагу на стол. Неожиданно загоревшийся экран ноутбука заставил сощурится.

«Так вот чем она занималась! Переписсывалась с кем-то!»

Ох хотел захлопнуть крышку, правда хотел захлопнуть, но случайно прочитанные слова заставили его сердце учащенно забиться.

«Sorry, but I love you. Gumenasai, daiskidesu. Ski…»

13:

«Sorry, but I love you. Gumenasai, daiskidesu. Ski…»

Эти слова, как эхом отдались в голове. Подошедшая Марисабель, быстро захлопнула крышку ноутбука, закинув его в сумку. Повернувшись к нему, проговорила:
- Я готова. Идем?

Закинув сумку в салон, она - быстро устроившись за его сиденьем и притулив голову к стеклу – тут же уснула. Ее щеки нежно алели, а опущенные длинные ресницы бросали на них тень. Джи Хун невольно залюбовался ею. Ее чуть приоткрытые губы так и манили их поцеловать. Усмехнувшись, он отвернулся.

«Поцелуй? Почему сделала вид, что его не было?»

После той прогулки прошло уже несколько дней, но он не мог забыть ее. Он, как мальчишка, поддался моменту – поцеловал ее, но она сделала вид будто этого не было. А он не мог забыть.

«Совсем, как мальчишка…А я еще утверждал, что перед моим обаянием не устоит ни одна девушка! Как же! »

Ему не давала покоя прочитанная фраза, заставляя сердце биться, как ненормальное, только при одной мысли, что она кого-то безответно любит.

«Sorry, but I love you. Gumenasai, daiskidesu. Ski…»

Как он ни пытался, он ни о чем другом не мог сейчас думать. А она себе преспокойно спала, уткнувшись носом в стекло. Бросив еще один осторожный взгляд в зеркало заднего вида, он направил свои мысли в другое русло, размышляя, как лучше представить новую песню.

**************************
Как это и не странно, но они приехали во время, вызывая удивление, что не как обычно – раньше. Джи Хун уже не обращал внимания на постоянные подколки танцоров, он давно к ним привык. В отличии от Марисабль, которая правда и половины не понимала из-за языкового барьера.
Сегодня на репетиции он ни кому не давал спуска, нагружая всех так, что к обеду все валились с ног от усталости. Он понимал, что это частично связано с ее написанными словами и частично с тем, что времени становилось все меньше и меньше на подготовку. Иногда, невольно, во время очередного поворота, он ловил себя на мысли, что он в зеркале ловил ее отражение. Она спокойно писала себе, сидя в углу комнаты, изредка подымая голову. Она и не знала, какую вызвала бурю чувств в его душе, только одной своей фразой.
Сейчас, когда она интенсивно стала писать, он не совсем понимал, почему она все еще ездит с ним вместе на все репетиции, но и не возражал.
- Может быть, перекусим?- слабо поддал голос Гё Санг, желая чуть продлить минуты отдыха. Джи Хун давно так не гонял их на репетициях, что он сейчас просто валился с ног от усталости.
- Я не против, - Рейн невольно заулыбался, потирая живот, который давно уже урчал.
- Ты идешь снами? – Марисабель от неожиданности вздрогнула, быстро открывая окно с русским текстом. Она не любила, когда кто-то через ее плечо пытался заглянуть в монитор, читая то, что она написала.
- Я не хочу есть.
- Тебе ведь тоже надо кушать.
- Не хочу. Ко мне пришло вдохновение, - неожиданно для всех она ответила на корейском языке, специально заучив эту фразу для таких случаев. Повернувшись в сторону говорящего, она более мягко добавила – так что, спасибо за предложение, но не хочу.

Сонг Джи Хонг был единственным человеком, который дружелюбно к ней относился. Все остальные хоть и не сторонились ее, но лишний раз в контакт с ней не вступали. Она не один раз ловила на себе их заинтересованные и не понимающие взгляды. Марисабель старалась не обращать внимания и на их подколки, ведь она все равно их не понимала. А то, что это были именно подколки - у нее не было сомнений, стоило только посмотреть на их лица, когда она заходила вместе с Джи Хуном.
- У меня нет аппетита, так что я тоже не пойду. Лучше останусь по репетирую.

Марисобель еле сдержала свой удивленный возглас. Она меньше всего хотела остаться с Ким Хва Яюнг наедине. Эта девушка была единственным человеком, который невзлюбила ее с первого взгляда. Марисабель старалась не обращать на нее внимания, успокаивая себя тем, что она ее все равно не понимает. Но постоянно хмуро поджатые губы и презрительные взгляды девушки в ее сторону, изрядно нервировали ее. Каждый раз проходя мимо ее девушка так задирала голову вверх, что это было скорее смешно и по-детски глупо.
- Я что-то услышала про вдохновенье? Оказывается ты полная неудачница, раз тебе необходимо вдохновенье, - в каждом слове Хва Яюнг слышался яд. Презрительно усмехнувшись, она отошла в сторону.

Марисобель поджала крепко губы, чтоб не сказать какую-нибудь резкость в сторону девушки. К большому ее сожалению Ким Хва Яюнг знала японский. Сдерживать себя ей было все сложнее и сложнее.
- Да что ты можешь? Заморочила тут всем голову, а сама даже ни разу не написала книгу! Какой из тебя писатель?

Марисобель очень выразительно посмотрела на девушку, надеясь, что та все поймет. Мираи не понимала, почему она к ней приципилась, и почему она думает, что ей все сойдет с рук. И почему ошибочно решила, что она не может за себя постоять. Марисобель сдерживалась из последних сил, пытаясь не слишком сопеть.
- Да и как ты можешь писать книгу о Великом танцоре, не зная и самых элементарных движений. Незная какой это каторжный труд – не только придумать, но и полностью довести до совершенства танец. Ты же не понимаешь, как выматывают постоянные репетиции и полученные во время них травмы. Что ты вообще можешь знать?
- Может быть, и не знаю, но я все вижу и понимаю. Все чувства всегда написаны на лице. И не надо быть великим детективом, чтоб это понять – достаточно быть неплохим психологом, - Марисобель выведенная из себя, уже не могла сдерживаться. Может, это было продиктовано и тем, что в словах Хва Яюнг, была небольшая доля правды. Она все этого не знала, а опираться всегда на чувства было просто невозможно.
- Это не возможно понять, это нужно только чувствовать. И жить этим. Танцы. Наше тело живет танцем. Это не поддается никаким объяснениям. – презрительно фыркнув она отошла, но не сделав и несколько шагов вернулась обратно, - И о чем же ты можешь писать? Какая от тебя польз…
- Так покажи мне! Покажи свой мир, которым ты живешь! Может быть, тогда ты поймешь и мой.
- Тебе? Показать свой мир? Да, нет уж. Как-нибудь… - резко замолчав, она схватила за руку Марисобель, вывела ее на средину комнаты.


Став по средине комнаты, она демонстративно подняв футболку, завязала ее узлом под грудью. Ухмыляясь, Хва Яюнг показала глазами сделать тоже самое и Марисабель. Удивляясь такой наглости девчонки, она сделал нехотя, стыдясь своей фигуры то, что от нее хотели.

Расправив руки в стороны девушка включила музыку. Она начала медленно и плавно двигаться в такт с музыкой, постепенно увеличивая темп, доведя его в конце до сумасшедше-быстрого, временами беспорядочного. Во время танца Хва Яюнг постоянно ловила взгляд Марисабель ,в отражающимся зеркале. Временами на ее губах проскальзывала слабая, но довольная улыбка. Она отдавала себя полностью и без остатка танцу.

Марисабель не уверено топталась на месте, пытаясь повторить движения. Она видела их не раз, но видеть и исполнять самой – были совершенно две разные вещи.
- Расслабься… Просто отдайся ритму, - командным голосом раздавала указания Хва Яюнг.

Стоило только расслабиться, убрав всю зажатость своих стереотипов, как у Марисабель стало получаться. Отдавшись полностью ритму, она даже не пыталась контролировать тело – оно само двигалось в такт с музыкой. Иногда сбиваясь, она тут же ловила его, наблюдая за собой и Хва Яюнг в зеркало. Ей, казалось, что это совсем не она отражается там, а совершенно другая и раскованная девушка - очень похожая на нее. Когда остановилась музыка, она чуть не упала на пол без сил. Упершись руками об колени, Марисабель пыталась отдышаться.
- А ты не так плоха, как я ожидала, - неожиданное восклицание Хва Яюнг, которое было очень похоже на слабый комплемент, заставило помимо ее воли растянуться губам в легкой улыбке.

У Марисабель не было сил даже сказать что-нибудь в ответ. Подняв голову, ее взгляд случайно, на миг, задержался на отраженье в зеркале. Увиденное, заставило ее резко выпрямится и поспешно развязать узел под грудью.
- Так вот почему вы отказались!
- Решили устроить урок танцев? – в словах Джи Хуна слышалось не то веселье, не то недовольство, так все вместе тесно сплетенное, что было трудно определить, что он на самом деле сейчас их ругал и еле сдерживал смех.

Марисабель временами было очень трудно определить, что за настроение им владеет. Иногда он был, как закрытая книга, которую очень сильно хотелось открыть, но из-за толстой обложки было трудно это сделать. Так и сейчас. Она могла только разглаживать помятую футболку, пытаясь скрыть свое смущение, когда он близко подошел к ней с Хва Яюнг.
- А с каких это пор вы подружились? – подозрительно рассматривая их обоих, поинтересовался Джи Хонг.

Завибрировавший телефон в кармане Марисабель заставил ее неожиданно вздрогнуть и тем самым избежать ответа на этот вопрос. Легко кивнув головой, она вышла в коридор.
Посмотрев на экран, она невольно улыбнулась.

«Как никогда во время!»

- Мушь-муши. Ты не представляешь, как я тебя люблю!!! Я готова тебя расцеловать! Жаль, что тебя сейчас нет рядом.
- Что это с тобой? Решила мне подыграть, - на том конце слышался удивленно-довольный голос Кирико-чан.
- Не. Просто очень рада тебя слышать.
- Так мы с тобой буквально сегодня ночью общались, - в телефоне послышался какой-то шум.
- С тобой все в порядке? – молчание – Кирико-чан? Кирико-чан?
- Да все в порядке, но от твоего неожиданного признания я чуть не свалилась со стулки! Хорошо еще отделалась? Ты что мне по наследству передала свою удачу? – в голосе девушки слышалось легкое недовольство, вперемешку с трудно сдерживаемым смехом.
- Какая еще удача? – Марисобель, но подумав тут же добавила, - знаешь это, наверное, правда.
- Нет. Не хочу. Забирай ее себе! Я и так хожу вся…- резко замолчав, Кирико-чан возмущенно продолжила, - не забивай мне голову всякой ерундой. Я совсем не поэтому звоню. Так ты дашь мне ответ или нет?
-Я совсем не…
- Так да или нет? – нетерпеливо перебив, спросили на том конце телефона.
- Нет. И ты знаешь почему, - веселье тут же испарилось. Марисабель вмиг посерьезнела, - и я уже начала писать сочинение на тему ««Sorry, but I love you. Gumenasai, daiskidesu. Ski…».
- Какая же ты упрямая, у меня нет слов. Удачи тебе с корейским языком. Джа.
- Это и все, что…- на том конце послышались гудки. Удивленная, таким концом разговора, Марисабель машинально проговорив «бай», отключила телефон.

***************************************
Устало прислонившись к зеркалу, Джи Хун старался максимально расслабиться, чтоб уменьшить боль в спине. Запрокинув голову назад, он закрыл глаза.
Уже перевалило за полночь, все дано разошлись по домам. В студии остался только он один и, писавшая в углу комнате, Марисабель. Она почему-то отказалась уйти, сославшись на то, что не может ни на минуту прерваться. До него доносился стук клавиш, по которым быстро бегали ее пальцы. Он удивлялся тому, как она так быстро набирала текст, в душе даже немного завидуя ей. Его немного радовала мысль, что она не ушла, наполняя его странным каким-то теплом. Повернувшись в ее сторону, он невольно смутился из-за того, что случайно подслушал ее телефонный разговор.

« Мушь-муши. Ты не представляешь, как я тебя люблю!!! Я готова тебя расцеловать! Жаль, что тебя сейчас нет рядом.»

И еще эта фраза на экране ее монитора.

««Sorry, but I love you. Gumenasai, daiskidesu. Ski…»

Он целый день боролся с собой, стараясь об этом не думать. Но помимо его воли эти фразы так и всплывали в его голове, стоило ему случайно увидеть ее силуэт в зеркале. Он бы сам никогда не признался даже себе, что это лишило его покоя, настолько, что частично из-за этого сильно потянул спину, отвлекшись всего на маленькое мгновенье. Джи Хуну не хотелось совсем, чтоб она кого-то любила, но случайно услышанный кусок из разговора только подтвердил его опасения. В один день слишком много всего случилось: он узнал, что на кого-то любит и что ее любовь безответна. Она так радостно разговаривала по телефону, признаваясь в своей любви, и такой поникшей вернулась в студию после него. Он не хотел, чтоб она страдала. Он слишком хорошо знал, что такое неразделенная любовь и что она с собой несет.

Устало закрыв глаза, он старался не думать, что это, возможно ее бывший парень, о котором она говорила, хоть разум подсказывал, что тот вряд ли знал японский язык.
- Держи, - Джи Хун от неожиданно прозвучавшего над ним голоса, стукнулся головой. Потирая ушибленную голову, он с благодарностью принял из ее рук бутылку с водой. Открыв ее, он с жадностью выпил сразу половину. Он и не подозревал, что так сильно хочет пить.

Марисабель села рядом с ним по-турецки, неожиданно для самой себя, с радостью наблюдая, как он пьет. Она старалась сдержать улыбку, но у нее ничего не получилось. Он с жадностью ребенка пил, при этом совсем на него не походя. У нее не повернулся даже язык назвать его ребенком. Это был мужчина от кончиков волос, до пят. Мужчина, который практически сам себя создал. Свой образ. Она помимо воли восхищалась им. Такого упорного и трудолюбивого человека редко встретишь в жизни. Он был исключением, со своими небольшими недостатками. Ей сейчас было легко писать о нем. Иногда она ловила себя на мысли, что он ей нравится не как человек, о котором она пишет, а как мужчина. Каждый раз она с ужасом отбрасывала эту мысль, стараясь занять свои мысли чем-нибудь другим, но сейчас это не сработало.
Рассматривая внимательно его, она заметила, что он плотно сжал губы, а когда с ней разговаривал, невольно скрипел зубами. Подозрительно косясь на него, она уловила знакомые теперь признаки того, что он еле сдерживается от боли.
- Что у тебя болит?
- С чего ты взяла?
- Только не надо мне тут отнекиваться, - неожиданно для самой себя, она заговорила с ним, как с маленьким ребенком, - я же вижу! Временами мне кажется, что я тебя знаю лучше, чем ты сам.

Он сделал еле уловимое движение плечами, стараясь выпрямится. Марисобель все поняла. Спина. Резко вскочив, она быстрым шагом направилась, в сторону своего присмотренного уголка, где она сегодня писала. Зацепившись бедром об угол стола, она охнула, быстро растирая ушибленное место, мысленно ругая Кирико-чан, что та вернула ее «удачу». Схватив тюбик и полотенце, она вернулась к Джи Хуну, сев рядом с ним на колени.
- Отодвинься немного в сторону, - намеренно командным голосом проговорила Марисабель, стараясь скрыть свое смущение. Когда он выполнил ее не ту просьбу, не то приказ, более тихо добавила, - сними футболку.
- Что? – он повернулся в ее сторону, морщась от неожиданно резко накатившей боли.

Глубоко вздохнув, она решительно взялась за край футболки, но Джи Хун вцепился в нее мертвой хваткой. Бросив в его сторону выразительный взгляд, она повертела возле его лица тюбиком с мазью.
- Это тебе немного поможет. А через футболку у меня это не получится.
- Я сам, - выхватив из ее рук тюбик, он недоуменно уставился на него, не увидя ни одной знакомой буквы, - что это?
- Не смеши. И как ты это сделаешь? – вернув себе крем, она опять заговорила с ним, как с ребенком. Почему-то только такой тон давал эффект.

Что-то пробурчав по-корейски, он снял мокрую футболку.
-А это зачем? – театрально закатив глаза, Марисабель проигнорировала его вопрос, аккуратно вытирая его спину. Ей было и так неловко, а он тут еще странные вопросы задавал: «зачем и почему?».

Стараясь отвлечь его внимание, она решила немного разоткровеничится.
- Знаешь, какое мое второе имя?
- Мираи, - немного подумав ответил Джи Хун, совсем не понимая то, что она хотела этим ему сказать.
- А вот и не правильно.
- Тогда, наверное, имя по отцу?
- Опять не угадал, - в ее голосе слышался смех.
- Тогда что же? –ответом было молчание, - так что же это?
- Ты знаешь, что самое смешное? – дождавшись его кивка, продолжила ,- то что я хотела тебе сказать, я просто не смогу сказать.
- Это что настолько страшное?
- Нет. Все куда прозаичнее. В японском просто нет такого прилагательного. И я сейчас в недоумении, пытаюсь подобрать подходящее слово в английском языке.
- ???
- А!.. Вспомнила. Это будет звучать так: stunning Марисабель,- радуясь от того, что подобрала подходящее слово, она рассмеялась.
- Stunning Марисабель? Не понимаю.
- Мое второе имя сногсшибательная Марисабель, - она проговорила это по слогам, выделяя каждый слог и жестикулируя, так чтоб было понятнее. – поэтому мне мама всегда тайком кладет несколько тюбиков с мазью, боясь, что ничего подходящего против ушибов и растяжений в Японии нет, кроме «волшебных пластырей».

Поняв то, что ему хотела донести Марисабель, он неожиданно громко рассмеялся, откинувшись немного назад так, что ее лицо было в опасной близости от него. Он никогда раньше не замечал, что ее нос был весь в веснушках. Его внимание всегда отвлекали ее глаза, поэтому он не смотрел больше ни на что. Но сегодня она не была накрашена, поэтому кроме ее глаз он смог увидеть и все остальное. Ее щеки немного алели, подчеркивая бирюзовый цвет ее глаз. Его взгляд невольно задержался на ее губах, он тут же вспомнил их поцелуй. Джи Хун сейчас особенно резко ощутил, что рядом с ним женщина, которую он целовал. Невольно перед глазами пронеслась картинка перед глазами того, как она поспешно опускала футболку, когда заметила, что она не одна с Хва Яюнг-щи в студии. Это маленького мгновения ему хватило, чтоб увидеть все. Высокую линию талии, плавно переходящую в полноватые бедра, немного вздернутый живот и полную грудь, подчеркнутую завязанным узлом. Этого вполне хватило, чтоб ощутить прилив крови к его щекам.

- Джи Хун-щи, что ты мне можешь рассказать на тему «Sorry, but I love you. Gumenasai, daiskidesu. Ski…», но так чтоб это было легко перевести на корейский язык?

От такого неожиданного прозвучавшего вопроса, он закашлялся.

«Она издевается?»

- Почему ты спрашиваешь? – отдышавшись, спросил он.
- Мне задали сочинение на эту тему.
- Сочинение? Кто? – Джи Хун совсем не ожидал такое услышать. Эта была имена та фраза, которая целый день не давала ему покоя.
-Да. Не важно кто. Но в том, что именно эта тема – виноват ты!
- Я? – ему уже казалось, что он перестал вообще понимать все то, что она говорила.
- Это же название твоей песни. От сюда и тема сочинения.
- Моя песня? – такого ответа о совсем не ожидал. Взяв себя в руки, он вдруг заговорил серьезным тоном. – Стоп. Пока ты мне все толком не объяснишь, ни в чем я тебе помогать не буду. Кто и почему задал именно такую тему? И почему для тебя это так важно?
- А почему для тебя так важно знать ответы на эти вопросы. Просто помоги. – но увидев упрямое выражение лица, Марисобель поняла что ничего не добьется от него. Жалея, что начала этот разговор, она отодвинулась в сторону.
- Я жду.
- Я проиграла. Эту была идея Кирико-чан. Просто это ее любимая твоя песня.
- А поподробнее? Что именно проиграла?
- Есть у нас такая игра, которая осталась еще со времен изучения русского языка Кирико-чан. Если кто-то в чем-то провинится, пишет сочинение на заданную тему. Я таким образом подтягивала ее по орфографии, и еще проверяла словарный запас. Очень удобно учить язык.
- Интересно изучение языка.
- Для этого нужна хотя бы небольшая база. Так действительно весело и очень эффектно.
- А в чем же ты провенилась?
- Это не так важно…- Марисабель замялась, не желая озвучивать причину такого наказания, - важно то, что…
- Разреши мне ссудить о важности! Так в чем же твоя провинность, - она мучила его сегодня целый день только одной своей фразой, которой к его большой радости, оказалось всего лишь темой сочинения. Поэтому он решил не сдаваться, пока не узнает настоящей причины. – Ты провинилась…
- Фото.
- Фото? Что фото?
- Кирико-чан просила твою фотографию со мной вместе. Потому что она до сих пор не верит, что я пишу о тебе и сейчас работаю с тобой, - пролепетав се это, Марисабель помимо воли залилась краской.
- Фотография со мной? И это все? - когда девушка кивнула в ответ, он улыбнулся, - тогда я вообще не пойму ничего. Это же не проблема. Я много с кем фотографируюсь. Могла просто попросить.
- Вот еще! – неожиданно для самой себя она фыркнула, - я не твоя фанатка, чтоб просить сфотографироваться с тобой, - сбросив обороты, в конце еле слышно прошептала, - и мне было не удобно.

Притянув девушку за плечи ближе к себе, щелкнул затвором фотоаппарата в телефоне.
- Все твоя проблема решена, - протягивая ей телефон, добавил – можешь просто ей отправить то, что она хотела.
- Кто сказал, что просто? Я легких путей не ищу.

Рассмеявшись, он наполнил своим смехом судию, немного удивляясь обиженному выражению лица Марисобель. Он решил прояснить еще один момент.
- А ты сегодня случаем по телефону днем разговаривала не с Кирико-чан?
- Да. А ты откуда знаешь?

Его лицо помимо воли расплылось в широкой улыбке. Он сегодня целый день мучил тем, чего нет на само деле. Чувствую, что у него будто камень с души свалился, неожиданно выпалил:
- Переезжай ко мне жить.

14:

Его лицо помимо воли расплылось в широкой улыбке. Он сегодня целый день мучил себя тем, чего нет на самом деле. Чувствую, что у него будто камень с души свалился, неожиданно выпалил:
- Переезжай ко мне жить.
- Что?
- Переезжай ко мне.

Марисобель услышав его предложение в первый раз - думала, что ослышалась, но услышав это во второй раз – просто потеряла дар речи. Она не могла понять, чем он руководствовался, предложив переезд, а объяснять он не спешил. Она точно знала, что Чи Хун-щи не предложил бы это, если бы все хорошо не взвесил все за и против. Она не знала, что на это ответить и как ей реагировать. Возможно, с ее стороны было чересчур самонадеянно говорить, что она знает его порой лучше, чем он сам себя, но ей совсем не нравилось, когда он пытался сдержать боль, делая вид, что все нормально, когда тело разваливалось буквально на куски. Она понимала, если бы он так не делал, то его сегодняшнего сейчас бы не было, но оставалось «но», которое она не смогла бы объяснить даже самой себе.

«Может быть, он хочет мне показать, что я не на столько хорошо знаю и понимаю его? Если это так, то это странный способ показать мне это…Но так заманчиво…Можно увидеть его с другой стороны…Стоп…Это совсем не то…»

- Ты сможешь увидеть меня с другой стороны, ты ведь говорила что тебе это необходимо…
- Такое ощущение, что ты подслушал мои мысли… или я это сказала вслух? – она повернула свое удивленно лицо в его стороны и только по его вопрошающему взгляду поняла, что проговорила это машинально на русском языке. Вздохнув с облегчением, она улыбнулась.
- Извини, что?
- Ni chui o haratte inai, продолжай. Ведь ты что-то еще хотел сказать?
- Возможно, ты не совсем правильно делаешь выводы на мой счет. И возможно, прожив со мной некоторое время, ты поймешь в чем твои ошибки. И еще. Как бы это эгоистично и не прозвучало, но от моего дома к студии ближе ехать.

Марисобель изучающее смотрела на него, но ничего не заметила кроме вопрошающих и ждущих ответа глаз. Она понимала, что другого такого шанса не будет, если она откажется, но ее смущала его предложение. Опустив голову, и спрятав свое лицо у него за спиной, для пущего эффекта прилепив ему несколько чудодейственных пластырей, проговорила:
- Хорошо. Я согласна, может быть тогда на выходных…
- Нет, лучше сегодня, - Джи Хун неожиданно повернулся к ней лицом, от чего она неожиданно вздрогнула. Увидев расширившиеся глаза девушки, чуть спокойнее добавил, - лучше всего сегодня, на выходных у меня будут съемки.

Джи Хун понимал, если сегодня она не переедет к нему, то она найдет миллион причин этого не делать . Он сам толком не понимал почему это предложил и почему настаивает, но одно точно знал – это не было спонтанно. И он мог долго себя убеждать, что это продиктовано только тем, что он не высыпается, но он не стал этого делать, понимая всю абсурдность этой мысли. Она ему нравилась, по-настоящему нравилась и сегодняшняя его ревность, была тому подтверждение. Он раньше не замечал за собой такого чувства, но она, Марисабель, показала ему, что он далеко не все о себе знает. Наверное, именно новизна этого чувства подтолкнула его к этой небольшой авантюре. Но в голове отчетлива отдавалась мысль, что это может быть мучительное совместное проживание, после которого он может окончательно понять, что ему не хватает своей семьи. Своей гавани, к которой он всегда может пристать, и которая может его поддержать. И как это мучительно больно возвращаться в пустую квартиру. Понять, что будучи окруженным людьми, оставаться в глубине души одиноким человеком.
Тряхнув головой, он прогнал свои невеселые мысли. Широко улыбнувшись Марисабель, он поинтересовался:
- Так мы с тобой едем или остаемся тут на ночь?
- Едем, - пробурчав это, она резко встала, направляясь в облюбованный ее угол – собирать вещи.

Она всю дорогу аккуратно бросала на него мимолетные взгляды, пытаясь хоть что-то прочесть по его лицу. Он уверенно вел машину, пытаясь ее время от времени втянуть в разговор. Ей совсем сейчас не хотелось разговаривать. Марисабель немного нервничала, хоть это мастерски и скрывала. Она, наверное, не отдавала себе отчета, когда давала согласие на переезд среди ночи. Это было так странно, и одновременно волнующе. Она уже давно ни с кем не жила, поэтому чувствовала себя, как на иголках.
Она мысленно составила список самых необходимых вещей, не считая нужным все с собой тянуть. Тем более Джи Хун-щи уверил ее, что это всего на пару дней или возможно на неделю.
- Давно, хотел тебя спросить, - повернувшись в ее сторону, он немного застенчиво улыбнулся, - ведь твое имя совсем не русское?
- Да, - невольно улыбнувшись ему в ответ, ответила, - оно испанско-английское. Имя Марисабель настолько понравилось, что он решил меня так назвать, когда узнал, что у него будет дочь.
- Так тебе отец придумал имя?
- Да. Так как мое имя хоть и иностранное, но красиво звучало с отцовским – мама не стала возражать. Хоть Марисобель Владиславовна трудно произносима временами даже для меня, но оно очень красиво звучит. И другое себе я имя, наверное, и не хотела бы.
- А как же Мираи?
- Это скорее необходимость... Это же японское имя. Я его себе сама выбрала, потому что мне понравилось значение. И… Оо. Мы уже приехали.


Мечась, как ненормальная по квартире, Марисабель, старалась ничего не упустить из виду. На данный момент для нее были важны всего три вещи – ее записи, компьютер и…
- Ты и это собираешься с собой брать? – она перехватила его удивленный взгляд, невольно вздернув подбородок вверх, ответила:
- Да. И это тоже…
- Ты переживаешь, что у меня дома нет подушки? – Джи Хун старался скрыть свой смех за кашлем, но это у него плохо получалось. Прокашлявшись для вида еще несколько раз, он слабо улыбнулся.
- Нет. Только с этой подушкой у меня любовь всей жизни, - прижав ее крепче к груди для пущей демонстрации, добавила, - я ее с собой везде таскаю.
- Везде?
- Да. Из дома, - Марисабель не стала уточнять, что она прилетела с ней из Украины, - так что на твоем месте я раз так сто подумала о том, с кем ты собираешься жить…

Она невольно прикусила язык, понимая, как двусмысленно прозвучала ее последняя фраза. Это понял и Джи Хун. Она это увидела по его глазам. Все веселье, как рукой сняло. Ей было уже все равно, что он подумает, что она довольно таки странная девушка.
- Я все. Так что поехали?

15 часть:

*******************************************

- А ты разве живешь в квартире?..Я думала, в доме – озираясь по сторонам, Марисобель сделала несколько осторожных шагов вперед, не решаясь войти дальше.
- Когда у меня запись или репетиции, предпочитаю жить здесь. От сюда ближе всего добираться, - Джи Хуна забавляла ее реакция, и он не сдерживаясь, широко улыбнулся.

Его апартаменты были далеко не маленькими, своими размерами больше напоминали небольшой дом. Он не любил маленькое закрытое пространство, хоть в начале своей карьеры он жил именно в таких квартирах. Сейчас селясь в отелях, он практически всегда выбирал верхние этажи, в номерах которых были большие окна с видом на город. Это была его маленькая слабость, от которой он сейчас уже не мог отказаться.
Марисобель так и топталась на одном месте, пытаясь не сильно крутить головой в разные стороны, от разбиравшего ее любопытства. Поставленные перед ней тапочки ее немного огорчили, но она не подала вида. Она не любила этот вид комнатной обуви, предпочитая ходить босиком.
- Ты так и будешь топтаться у порога?
- Нет.

Осторожна проходя вперед, она не забывала оглядываться по сторонам. Здесь было, как-то по-мужски уютно. Холодные тона, в которых была представлена квартира приобретала теплый оттенок от множества стоящих фотографий в рамках. Оглядываясь по сторонам, Марисобель не заметила висящих на стенах больших его фото с фотосетов, которыми обычно украшали дома звезды. Здесь все так и дышало стилем и красотой, не считая одного, стоящего в углу большого кожаного кресла.
- Это твоя комната, обычно ею пользуется моя сестра, - она удивленно посмотрела на него, не совсем понимая его извиняющегося тона. Он стоял рядом, забавно сжимая ее подушку под мышкой, от чего Марисобель невольно улыбнулась.

*****************************

- Это ты сам фотографировал?
- Да.
- Красиво. Немного размыто, но в этом скорее очарование.

Пролистывая его фотоальбомы, Марисобель не переставала удивляться: он так много путешествовал, работал и еще успевал фотографировать. У Джи Хуна была большая подборка фотографий сделанных им. Он тонко чувствовал настроение окружающих его людей, это было видно по чуть наклоненным головам, скользящим улыбкам или просто опущенным глазам. Его фотографии были живыми, красочными с легкими оттенками грусти. Она с волнением пролистывала листы, зная уже наперед, какие бы она хотела использовать в книге.

Рядом сидящий Джи Хун, рассказывал о самых своих любимых фото, которых набралось практически с альбом. Его близость немного ее волновала, но она старалась на это не обращать внимание. Он очень ее удивил, когда рядом с ней сел на пол. Ей было так уютно – облокотившись спиной об диван, держать в руках фотоальбом и слушать его. Это даже немного пугало. Ей показалось на миг, что она может просто потерять себя. Рядом с ним. Тряхнув головой, Марисобель отбросила такие мысли, внимательнее вслушиваясь в его слова, стараясь больше ни о чем думать – кроме его голоса.

Джи Хун сегодня раньше обычного закончил репетицию, уделяя ей все оставшееся время. Он так много говорил, немного откровенничая, что Марисобель не переставала ему удивляться. Ее радовала его такое настроение, которое, казалось просто зашкаливало, заряжая всех окружающих своим позитивом. Даже его танцоры и персонал, отметили, что давно не видели его таким. Улыбнувшись, она невольно придвинулась к нему ближе.

Он себя сегодня совсем не узнавал. Давно не чувствовал ту легкость в общении с окружающими людьми, которая его сегодня просто не покидала. У него было такое ощущение, что он наконец-то может безприпятственно дышать полной грудью, чувствуя полную умиротворенность. Джи Хун не знал откуда пришло это чувство, и даже не старался это проанализировать. Ему было просто хорошо и уютно рядом с ней. Мягко растянув губы в улыбке, он посмотрел на ее склоненную голову - падающая прядь волос скрывала ее глаза, что еще четче подчеркнуло рот. Поддавшись немного вперед, он почувствовал легкое волнение. Марисабель что-то у него спрашивала, но он даже не пытался вникнуть в ее слова, наблюдая за движением ее губ. За те пару месяцев, что они были знакомы, он уже давно привык, что со стороны они казались странной парочкой – он говорящий на английском и она на японском языках. Ему еще так никогда не было легко говорить на другом языке, как сейчас.

- …так можно или нет?
- Что? – он прослушал все, что она только что ему говорила, поглощенный созерцанием движения ее губ.
- Можно использовать эти фото?
- Какие именно?
- Это..вот это…эти…и еще эти..

Марисобель выложила перед собой большую стопку фотографий, веерообразно раскладывая их. Джи Хун с удивлением пролистывал их – она выбрала все довольно необычные или очень личные фото. Он немного нахмурился. У него совсем не было желания показывать их всем – это была та частичка его, которою видели только самые близкие ему люди. Он думал, что она это понимает лучше, чем кто-либо другой, но лежащие перед ним фотографии говорили совершенно о другом.

Испытывающее глядя ей в глаза, он как намного мягче проговорил:
- Это слишком личное, чтоб это видели все…
- Слишком лично? – Марисобель вопросительно подняла бровь, обескураженная его резко поменявшимся выражением лица, - я думала, ты хочешь именно открытости, раз решился на эту книгу.
- Я ведь хочу рассказать о моей работе, о потраченных усилиях. О том, что мечты, как бы они не казались нереальными - на самом деле исполняются, если в них вложить всю душу.
- Ты сам себе противоречишь. Ты говоришь о работе, но в то же время и о своих мечтах. А мечты - это уже очень лично. Это та часть, которая спрятана глубоко в тебе. Ведь именно это идет из глубин сердца… Я ведь не прошу тебя рассказать мне о твоей личной жизни… мне это не нужно, как бы это не было интересно другим…именно это я считаю лишним… а вот это, - Марисобель помахала пачкой отобранных фотографий, - это весь ты. Об этом не стоит молчать. Я уже все мысленно представила, куда что вставить и какая фотография подойдет по тексту… Единственное… - выдержав паузу, она добавила, - впрочем…ничего. Мы можем их вместе просмотреть – и выбрать самые лучшие.

Марисобель вопросительно подняла голову, ожидая его ответа. Его испытывающий взгляд немного нервировал , заставляя ее чувствовать себя, как не в своей тарелке.

«А у Джи Хун-щи очень красивые глаза. В таких глазах можно утонуть, если они смотрят на тебя с особой нежностью…»

- Хорошо…Давай вместе просмотрим еще раз..
- Угу. А ты уже начал писать письмо обращение, или хотя бы обдумал его?
- Как-то вылетело из головы, что его надо закончить. Начал…
- Смотри, оно только не должно быть большим – максимум 2 листа. Этого вполне достаточно. И еще знаешь что…
- Что? – не выдерживая долгой ее паузы переспросил Джи Хун, видя что ее взгляд устремился куда-то вдаль. Он часто видел его у нее. Со стороны казалось, что она очень испытывающее смотрит на человека, но при этом в мыслях улетая куда-то далеко, глубоко погружаясь в себя. Эта ее черта была характерна практически для всех писателей, но ее взгляд немного отличался. Казалось, он был способен проникнуть глубоко – глубоко в душу, оставляя после себя чувство растерянной обнаженности.
- Что? Ах…да… Я думаю, что твое письмо должно быть только на корейском языке. Если книга будет переиздаваться на другие языки, то оно не должно потерять своего первоначального вида. Думаю, твои корейские фанаты будут счастливы, чувствуя себя особенными…
- Угу… в этом что-то есть.

Его склоненная на бок голова с полуприкрытыми глазами и прикушенной губой, невольно заворожили ее. Она словила себя на мысли, что с трудом оторвала свой взгляд от его рта. Облизнув губы, Марисобель опустила свой взгляд, надеясь, что он его не заметил. Он слишком стал ей нравится, что очень пугало. Джи Хун был мужчиной, в которого было просто не возможно не влюб…

- Оппа?.. Оппа?. Ты уже дома?

16 часть:

- Оппа?.. Оппа?. Ты уже дома? – быстро пробегаю в глубь квартиры, она все же успела заметить в коридоре женскую обувь – Опп…, - замолчав на полуслове, она с удивлением уставилась на Чихун-щи, который практически вплотную склонил голову к рядом сидящей девушке показывая что-то в фотоальбоме.

Казалось, что ее присутствия и не заметили. Они так уютно и по-домашнему сидели, что ей на какой-то миг стало неловко. Переминаясь с ноги на ногу, она все таки решительно кашлянула, привлекая к себе внимание.
-Ханна? Что ты делаешь здесь в такой час? – поднявшись с пола, Джи Хун направился в сторону сестры, оглядываясь по сторонам, - А ты, что одна?
- Да, оппа на обратном пути меня заберет, - пытаясь скрыть любопытство в голосе, она практически шепотом спросила, - Оппа, а это…
- О. Это Марисабель Влади..славовна Шевченко. Автор моей будущей книги.
- Автор книги?
- Угу. Это моя сестра Ханна, - повернувшись к Марисобель, представил вошедшую девушку Джи Хун.

Ханна чуть прищурив глаза, старалась хоть немного спрятать за опущенными ресницами свой любопытный взгляд. Она не стала спорить с братом о том, что эта девушка только автор его будущей книги. Ведь она прекрасно знала, что домой он абы кого не приводит. И каких-то пару минут назад она видела, как они были поглощенные друг другом на столько, что не сразу заметили ее. Ханна про себя отметила, что Марисобель была довольно миловидной девушкой с ярким и очень необычным оттенком глаз. Она даже в какой-то момент подумала, что это линзы, но немного сощуренный взгляд Марисабель, тут же отмел эту мысль.

В воздухе витало легкое напряжение, которое с каждой секундой становилось все явственнее. Ханна о многом хотела спросить брата, но боялась показаться невежливой по отношению к Марисобель. Она с нетерпением и даже с небольшим волнением ожидала момента, когда за ней заедет муж, чтоб не чувствовать эту неловкость. Джи Хун старался, как мог развеять эту атмосферу, говоря без остановки, что с ним случалось очень редко. Ее слегка удивил один момент, который она сейчас не могла даже вспомнить, оставаясь только мимолетным образом. Ханна ничего не могла сказать про Марисобель, кроме того, что она вела себя скромно и тихо. А вот то, что для брата эта девушка была больше чем просто автором его книги, она могла сказать с полной уверенностью. Ей нестерпимо захотелось познакомится с ней поближе, но чувствовала, что сегодня у нее это не получится. Постоянно поглядывая на часы, Ханна мысленно поторапливала своего мужа быстрее приехать за ней, давая себе обещание в скором времени навестить Марисобель. Когда раздался долгожданный телефонный звонок, она резко вскочила и быстро проговорив: «Увидимся завтра», исчезла за дверью.

«Что это было?»

Сестра Джи Хуна неожиданно появилась и точно так же – неожиданно исчезла. Если бы не легкий аромат ее духов, она бы подумала, что это все ей привиделось. Марисобель толком и не успела ее рассмотреть, стараясь сильно на нее не пялится. Ей стало интересно, что она за человек, но те полчаса, что она провела в доме своего брата, не давали полного представления о ней. Когда Джи Хун стоял рядом с Ханной, она могла с полной уверенностью сказать, что они настоящие брат с сестрой и что они похожи, но стоило им разойтись в разные стороны, Марисобель не могла быть полностью уверенной в этом. Было что-то в их внешности неуловимо схожее, но это откладывалось только в сознании, тут же теряясь в зрительных образах.
Джи Хун так нервничал в присутствии своей сестры, что если это сразу заметила Марисобель, то Ханна подавно. Она не раз за этот вечер ловила на себе ее вопросительные взгляды, которые она пыталась спрятать под опущенными ресницами, но Марисобель чувствовала его практически физически. Она поняла, что им предстоит скорая встреча, на которой от ее глаз будет невозможно скрыться. Она чувствовала, что будет много вопросов.
- О чем задумалась? – вопрос Джи Хуна вернул ее в реальность.
- Да, так. Ни чего важного.
- Ханна, как ветер. Пригонит с собой бурю, а потом быстро уходит.

Такое сравнение, рассмешило Марисобель. Но, наверное, действительно это сравнение ей подходило.
- Я так и не понял за чем она приходила, - у Джи Хуна было немного озадаченное лицо, - Ханна немного грубовата, но временами очень мила. Она не сильно разговорчива, но если кто-то ей понравится, будет трещать без умолка.
- Тогда вы с ней схожи. Ты ведь точно такой же.
- Я? – он сделал круглые глаза, и скрывая неожиданно нахлынувшее смущение, продолжил, - А еще раньше она любила у меня таскать мои украшения, пока я это не видел и не заметно подкидывать их разные места, но только не туда от куда брала их.
- А грубоватость в чем проявляется? В прямолинейности?
- Да. А ты откуда знаешь? – Марисобель загадочно ему улыбнулась.
- Иногда достаточно одного взгляда и проведенных несколько минут с человеком, чтоб понять то, что слова могут скрыть. Ведь по-твоему почему я везде с тобой хожу?
- Я над этим как-то не задумывался…Но, наверное, понимаю к чему ты клонишь.
- Вот видишь, иногда слова совсем не нужны. Oyasumi.
Пожелав ему спокойной ночи, Марисобель оставила Джи Хуна наедине со своими мыслями.

*****************************************

- Так и знал, что найду тебя здесь, - прикоснувшись к ее плечу, он привлек ее внимание к себе.
- Извини, что, - вытягивая наушник из уха, переспросила Марисобель. Она совсем не ожидала его увидеть здесь.
- Говорил, что так и думал, что ты здесь, - усаживаясь напротив нее, Джи Хун спросил, - что слушаешь?
- Держи, - протягивая ему наушники, Марисобель обеспокоено крутясь из стороны в сторону, тихо спросила, - а это нормально…
- Не обращай внимание, - не дав ей договорить, он успокаивающе махнул рукой, вставляя наушник в ухо.

Ты - летящий вдаль, вдаль ангел.
Ты - летящий вдаль, вдаль ангел.
Hо он стал союзником pая в ту ночь
Пpотив тебя одного.
Ты - летящий вдаль, вдаль ангел.
Ты - летящий вдаль беспечный ангел.

Джи Хун был готов уже вытянуть наушник, когда услышал, что песня пошла на повтор. Внимательно слушая, не понимая ни слова, но чувствуя музыку, наслаждался ею.
- Мне нравится, кто исполняет? – отдавая ей плеер, поинтересовался он, - и о чем она? Песня?
- Песня называется «Беспечный ангел» и она о дружбе, мужской дружбе. Очень люблю слушать ее под настроение.
- Мужской дружбе? - Марисобель, каждый раз чем-то его удивляла, - Повтор. Ты слушаешь на повторе? И почему именно ее? Есть же много других, которые могут подойти, чем песня о мужской дружбе.
- Столько вопросов? – не удержавшись, она громко рассмеялась, видя его такое озадаченное и серьезное лицо. – Я обычно слушаю песни на повторе, когда пишу что-то такое, что своим мотивом или словами мне подходит под определенную часть. Почему о мужской дружбе? Предвидя его, готовый уже сорваться с губ вопрос – опередила его тут же отвечая сама на свой вопрос, - потому что я сейчас пишу именно о ней. И больше на эту тему я тебе ничего не скажу. Сам потом почитаешь. Эта песня идеально мне подходит под мое теперешнее настроение…И еще…я очень люблю эту песню. Она грустная, но успокаивающая и, возможно, дарующая ответы, на вопросы, которые никогда не озвучишь. Я эту песню слушаю уже больше десяти лет – и она мне не надоедает.

Джи Хун с удивлением слушал ее такой просторный ответ. Она никогда столько много за раз не говорила и с такой эмоциональностью. Она не переставала его удивлять. Он должен был ужу к этому привыкнуть, но оказывается, что все еще – нет. Марисобель заставляла его задумываться над вещами, которые были в порядке вещей, но все оказывалось совсем по другому. Он вспомнил о ее недавних словах: «Иногда достаточно одного взгляда и проведенных несколько минут с человеком, чтоб понять то, что слова могут скрыть. Ведь, по-твоему почему я везде с тобой хожу?». Он никогда не задумывался над этим вопросом, считая, что это ее простая прихоть и возможность в любое время получить информацию для книги… и просто произвести на него впечатление. Он помнил себя в то время, когда он был стажером и так же по пятам ходил за Чинёном, но он преследовал совсем другую цель. Джи Хун хотел выпустить свой сольный альбом, чувствуя, что если он не сделает это в ближайшее время, то уже не сделает никогда. Именно поэтому он ходил за Пак Чинён днем и ночью, иногда ощущая себя, пойманной обезьянкой. Это было тяжело – переступать через свою гордость и скрывать свою злость от невозможности что-либо изменить, но упрямо идти к цели. Он сейчас ни о чем не жалеет…Но о ее целях он ничего не знал и даже не догадывался. Он до последнего не хотел верить, что был настолько слеп и не видел настоящих намерений Марисобель. И если бы ее вчера не застал спящей в гостиной над своими записями и включенным его концертом, сомневался и дальше бы. Она всегда внимательно его слушала, но казалось, что она способна видеть все то, что скрыто от посторонних глаз – способна видеть его душу - это смущало и пугало одновременно. Она только одним своим присутствием в его жизни вызывала целую бурю в чувствах. Джи Хун сейчас этого не хотел и даже скорее боялся, но упрямо шел на встречу к ней.

Марисобель последние несколько дней после обеда уходила из студии в кафешку, облюбовав себе место возле окна, чтоб, как она объяснила, спокойно поработать.

«- В студии сейчас слишком шумно для меня. Мне надо собраться с мыслями, а это трудно сделать, когда постоянно так громыхает музыка.
- А почему тогда домой не идешь?
- Там слишком скучно и одинока. Если в студии шумно, это не значит, что я должна работать в запертых четырех стенах!»

Но он ее и здесь нашел. Джи Хун постоянно ловил себя на мысли, что смотрит в угол, где раньше работала Марисобель, и чувствуя что ему не хватает ее присутствия, шел во время перерыва к ней.
- Больше десяти лет?
- Угу. Песня-то уже очень старая, но она мне никогда не надоедает.
- Хотел бы и я, чтоб мои песни слушали так же, как и ты, через десять и больше лет…
- Например, лет так двадцать? – Марисобель улыбнулась ему, прекрасно понимая его стремления, - у тебя есть такие песни, которые хочется слушать и переслушивать, не все конечно, но вполне достаточно.
- Правда?
- Угу, - он так по-мальчишески с задором и надеждой переспросил, что она только это и смогла из себя выдавить, стараясь успокоить бешенное биение своего сердца только от одного его такого взгляда и улыбки.
- Ты уже ела?
- Что? – Марисобель не сразу услышала его, поглощенная своей реакцией на Джи Хуна, - нет еще…не успела…
- Пошли поедим?
- Что?...Угу.

Ей так нравилась его не навязчивая обходительность, которая все больше и больше делала дыру в ее оборонительном щите на пути к сердцу.

17 часть:

************************************************** ***

- Расскажите, каким он был в детстве?
- В детстве? – Юнг Ки Чун странно посмотрел на девушку, выдерживая паузу и внимательно изучая ее, он все же продолжил, - был не спокойным и что-то постоянно ищущим мальчиком.
- И?
- Он был мальчишкой и этим все сказано. Как и все - проказничал, не слушался, частенько приходил домой в подранной одежде. Но - это нормально. И страшно не любил…
- Что? – Марисобель раздирало любопытство, а отец Джи Хуна остановился на самом интересном, наблюдая за ней, прищурив интригующе глаза, – так что именно не любил?
- Мне иногда трудно было его понять, хоть и сам когда-то был ребенком, но когда становишься взрослее, забываешь о том, что сам когда-то был таким…упрямым…гордым…горячим…и временами бесшабашным и бесстрашным… И что нравоучения родителей кажутся ужасно нудными и не нужными… У моего сына есть одна черта, которая проявлялась еще с самого детства – страшная упрямость… Это у нас семейное.

Марисобель не смогла сдержать усмешки от такого откровения, тем более Юнг Ки Чун сам улыбнулся ей. Во внешности отце Джи Хуна было что-то такое аристократическое, что ей внушало робость. Она и не могла мечтать о том, чтоб он дал ей интервью, а ведь у нее столько было вопросов к нему. Но судьба распорядилась так, что он сейчас сидел перед ней, ожидая прихода Джи Хун-щи.

- Скорее даже упертость. Он ужасно не любил, когда с ним разговаривали, как с ребенком…Временами он был просто неуправляемым. Это сейчас он такой гибкий, а раньше был только единственный способ его направлять в чем-то и контролировать. Да-да контролировать - для вас я не открою секрет, ведь всем родителем иногда приходится прибегать к контролю, ведь по-другому нельзя…правда у каждого это проявляется по-разному. В моем случае это было осуждающий обед молчания, который никто не мог нарушить. Это действительно помогало – мой сын никогда не любил одиночества, и на него молчание всегда угнетающе действовало. И он старался найти выход из создавшейся ситуации. Вот так по-своему я его направлял…жаль только…
- Только… что? – Марисобель тихо переспросила, стараясь не нарушить ту маленькую нить доверия, которую к ней только что протянули.
- Моим детям не всегда было легко…И в самый трудный для них момент…меня не было рядом…
- А где вы были? Ведь вы имеет в виду вашу поездку в Южную Америку? Почему вы уехали и оставили своих детей и жену одних? – Марисобель старалась спрашивать со всей мягкостью в голосе, - Когда им было тяжелее всего без вашей поддержки, почему не вернулись во время?
- Что? – Юнг Ки Чун опешил от таких вопросов, - кто дал вам право? Что вы знаете обо мне и моей семье, чтоб задавать такие вопросы? Захотелось покопаться в грязном белье? – он старался сдерживать себя и не кричать от возмущения, но переполнявшие эмоции и нахлынувшее чувство вины, брали свое, - У вас ничего не выйдет.

Развернувшись, он быстро пересек комнату, направляясь к выходу. Юнг Ки Чун понимал, что он где-то не прав, но боль терзавшая его сердце, на протяжении уже не одного года, после ее вопросов стала острее, сжимая его словно тисками. Не замечая ничего перед собой, даже столкнувшегося с ним в дверях сына, вылетел из квартиры, стараясь даже не слышать его: «Отец».
- Отец?..отец… - Джи Хун удивлено проводил взглядом своего отца, который, казалась, даже его не заметил и не услышал. Молниеносно пересекая квартиру в несколько шагов, он увидел ошеломленную Марисобель, - что? Что произошло?
- Не знаю… - она старалась не смотреть ему в глаза.
- Как не знаешь? Почему мой отец…
- Я его попросила рассказать о тебе, а потом…потом…
- Что потом? – Джи Хуна, казалось, что он сейчас просто взорвется, если не узнает причину.
- Потом я спросила где он был, когда вы больше всего в нем нуждались, почему его не было рядом, когда…
- Кто тебе дал право об этом спрашивать моего отца?
- Что? – Марисобель от неожиданно холодного тона Джи Хун-щи аж дернулась, - я…
- Вам всем журналюгам только покопаться в грязном белье, не думая о чувствах других – дай только сенсациюоткапать.
- Что? – она не верила своим ушам, каждое слово било словно бичом, - я не …
- Впредь, если тебя что-то интересует - спрашивай у меня.

И не дожидаясь ее ответа, вылетел из квартиры, безуспешно пытаясь на ходу дозвонится отцу.
У Марисобель было такое чувство, как будто ее окатили холодной водой. Первые несколько минут она простояла в полном ступоре. В голове отдавалась только одно слово: «Журналюга». Она никогда не считала себя журналистом, а скорее писателем, но его презрительное «журнальга», заставило ее почувствовать себя человеком второго сорта. Он не кричал, но его тон, голос были настолько холодными, что могли заморозить даже солнце.

«Лучше бы он кричал!!! Он не дал даже вставить хоть слово…»

Глаза нестерпимо жгло от непролитых слез, а в груди так все сжалось, что ей казалось, если она хоть еще одну минуту проведет здесь – просто задохнется. Быстро собрав свои записи и ноутбук, Марисобель выскочила из квартиры.

*********************************

Плюхнувшись на диван, Джи Хун устало протер глаза. Поговорив с отцом, когда тот немного пришел в себя, он узнал, что Марисобель получилось разбередить давнюю рану. Он сам виноват в случившимся. Если бы он сразу ответил на ее вопросы о своем отце, то не было этой опять нахлынувшей боли. Если кого и стоило винить в случившимся – то его самого.
Джи Хуну было очень неудобно, что он так вспылил. Он давно так не выходил из себя, но эта женщина будила в нем такие чувства, о которых он порой даже не подозревал. Он не знал, как посмотрит Марисобель в глаза.
Джи Хун узнал самое главное – она не за что не осуждала его отца, а он ей такого наговорил. Чувствуя, что разговора все равно не избежать из-за гложевшего его чувства вины, он решительно встал, направляясь к ее комнате. Глубоко вдохнут и выдохнув, он не смело постучал в ее дверь. Ответом ему – было молчание. Подняв руку он собирался еще раз постучать, но остановив себя на полпути, опустил ее.

«Так даже лучше. Она еще скорее всего обижена на меня. Утро вечера мудренее».

18 часть:

«Так даже лучше. Она еще скорее всего обижена на меня. Утро вечера мудренее».

Долгожданный сон не шел к нему, мешали спутанные мысли в голове. Он не заметил, как наступило утро.

Устало потянувшись, он встал. Чувствуя себя полностью разбитым, Джи Хун принял прохладный душ, но обычного прилива бодрости он не почувствовал. Откладывая до последнего выход в гостиную, он все же удивился полной тишине, которая встретила его. Озираясь по сторонам Джи Хун нигде не увидел Марисобель, чувствуя одновременно облегчение и беспокойство. Подойдя к ее комнате, негромко постучал. Ответом было ему молчание. Бросив еще однин осторожный взгляд на ее дверь, решительно направился к выходу.

*******************************
Взглянув на свое отражение в зеркале, она испугано ойкнула. Покрасневшие глаза и кончик носа не придовали ее облику дополнительной красоты. Умывая лицо холодной водой, Марисобель уже в миллион раз за последние сутки успела назвать себя пабо, которая не понятно из-за чего расстроилась, но чувствую себя при этом невероятно виноватой перед Джи Хуном. Она знала, что надо было все таки дождаться его ответов на эти деликатные вопросы, но он несколько раз уходил от темы… Она сейчас была готова провалится сквозь землю от стыда. И если бы она сейчас его увидела – врядли могла спокойно смотреть ему в глаза. Чувствуя себя одновременно виноватой и обиженой из-за его «журналюги» отвернувшись от зеркала, вышла из комнаты.

Войдя в гостиную Марисобель только и могла охнуть из-за ученненого ею вчера беспорядка, о котором она забыла. Все ее записи валялись в хаотичном беспорядке. Она всегда педантично складывала все, не говоря уже о своих работах, но хаос в котором была гостиная ее просто поразил. Марисобель совсем не помнила как она учинила бардак. Тяжело вздохнув, она принялась за уборку, но звонок в дверь, заставил ее позабыть обо всем.
- Вы?
- Да. Можно войти? – и не дожидаюсь приглашения, которое запаздывало, прошла в глубь квартиры.

************************************

Делая очередное движение он помимо воли всматривался в зеркало пытаясь отыскать ее силует в конце комнаты, но Марисобель там не было. Ему не хотелось призновать, что ему ее не хватало. Джи Хун еле дождался перерыва, чтоб под предлогом, что он ужасно проголодался выбежать из душной студии.

Озираясь по сторонам безуспешно пытался отыскать ее силует, но не найдя Марисобель еле сдержал разочарованный вздох. Выйдя из кафешки он достал телефон, но на том конце раздовалось только : «Абонент временно не доступен. Оставте ваше сообщение после звукового сигнала». Понуро вернувшись в студию, Джи Хун настолько углубился в работу, что не заметил, как наступил поздний вечер.
Квартира втретила его темнотой и полной тишиной. Нехотя включая свет он побрел к ее комнате, заранее зная, что там увидит. Аккуратно застеленная кровать обрадовала его ее подушкой и расставленные вещи на столике возле зеркала вселили надежду. С замеранием сердца Джи Хун закрыл дверь, пытаясь заглушить неизвестно от куда взявшееся беспокойство. Набирая в очередной раз ее номер телефона, он все также услышал монотонный голос оператора, что абонент временно не доступен.
Устало плюхнувшись на диван в гостиной, он пытался вспомнить все то, что наговорил Марисобель, но кроме «Впредь, если тебя что-то интересует - спрашивай у меня» - ничего не приходило в голову…

*************************

- Можна, я еще приду?
- Что? – в ее глазах было столько надежды и упрямства, что Марисобель просто не могла сказать «нет», - можно.

Закрывая дверь за Ханной, она не смогла сдержать слабой улыбки. Все таки она не ошиблась в сестре Джи Хуна. Она очень ее сегодня удивила своим приходом.

- Можно войти? – и не дожидаюсь приглашения, которое запаздывало, прошла в глубь квартиры.
Ханна решительно прошла в глубь небольшой квартирки, мысленно подбадривая себя. Она не знала как начать разговор с Марисобель, но понимала, что этого избежать ей не удастся. Она знала, что она поссорилась с братом и частично, она - Ханна, в этом виновата. Это все из-за ее длинного языка , отец решил неожиданно навести Джи Хуна. Она проследила за Марисобель, когда та мимо нее пробежала ничего не видя перед собой. Так Ханна узнала, где она сейчас живет. Ей было немного стыдно, но ее упрямству позавидовали бы отец и брат.
Затянулось неловкое молчание. Ханная пытаясь набратся смелости начать разговор, наконец-то обратила внимание на царивший в комнате хаос.
- Что здесь произошло? У тебя здесь что стадо слонов пробежало? – увидев, как щеки Марисобель неожиданно заалели, Ханна невольно улыбнулась, - Давай, тебе помогу. Быстро собрав записи она протягивая их, набравшись смелости, тихо проговорила, - извини.
Марисобель удивленно подняла голову, машинально протягивая руку вперед.
- Что?
- Извини…
- За что?
- Если бы не я, то отец не нагрянул бы так неожиданно к оппе.
- Я не понимаю за что ты извиняешься…
- Если бы я о тебе не рассказала ему, то не приехал бы к брату и ты с ним не поссорилась…
- Стоп… с чего ты взяла, что мы поссорились?
- То, что ты сейчас здесь, - обведя быстрым взглядом комнату Ханна продолжила, - разве не говорит об этом?
- Нет, не говорит. Мне просто нужно работать, а в полной тишине у меня это получается куда лучше. И, - стараясь сильно не кривить душой, Марисобель продолжила, - меня попросили заняться непосредственно своим делом – журнали…стикой, - в голове тут же отчетливо отдалось эхом его «журналюга» , стараясь это тут же викинуть это из головы, быстро затораторила, - к тому же я ведь всего на несколько дней поселилась у Джи Хун-щи.
- Но мне казалось, что… - Ханна на миг запнулась с сомнением смотря на Марисобель, - прошу не обижайся на оппу он всегда так болезненно реагирует на вопросы об отце и …маме.

19 часть:

- Но мне казалось, что… - Ханна на миг запнулась с сомнением смотря на Марисобель, - прошу не обижайся на оппу он всегда так болезненно реагирует на вопросы об отце и …маме.

Ханна нерешительно замолчала, не зная стоит ли все рассказать Марисобель или нет.

«Если ей доверяет оппа…то почему я не могу?...ох потом мне и влетит…»

- Ты должна кое что узнать. Теперь…Нет…Я на все сто процентов уверенна, что оппа тебе ничего не рассказал о папе…Ведь так? – и не дожидаясь ответа продолжила, -Это, наверное, было самое страшное время для нашей семьи.Нет ничего хуже, чем чувствовать себя брошенными и забытыми не только всем миром, но и единственными близкими людьми…

Девушка на миг запнулась, стараясь скрыть дрожь в голосе. Марисобель молчала, стараясь практически не дышать, чтобы не спугнуть откровения Ханны.

Глубоко вдохнув, девушка продолжила:
- Он нас все же отказались, - в ее голосе была такая горечь, что казалось ничто не способно ее стереть, - и родственники, дальние…и…отца рядом не было. Казалось, что и небо против нас.Больше всего злился оппа из-за возможности что-либо изменить.Это угнетало его, хоть он и старался не показывать этого…Но это было трудно не заметить…Оппа очень переживал и метался, виня себя в бездействии… - стараясь сдержать слезы, которые душили и мешали говорить, Ханная быстро затараторила, понимая если она хоть на миг запнется, то не сможет уже ничего рассказать, - И когда мама ушла, он не смог смирится с этим. Отец тогда только прилетел. Он не успел вернуться вовремя…И первая их встреча с братом…Тот холодный гнев и ярость, которые сдерживал оппа обещали найти выход. Все обернулось большой ссорой, после которой брат не один месяц отказывался общаться с папой.
- Но сейчас же они…
- Да. Это сейчас так.Они настолько упрямы – отец и оппа, что мне пришлось не один месяц уговаривать их встретиться и поговорить друг с другом по душам.Папа слишком гордый и полный собственного достоинства, чтоб показать, что все это время он с мыслями и душой был с нами.Он распродал весь свой бизнес, который имел за границей, чтоб оплатить больничные счета мамы…Но было уже слишком поздно. Он вернулся в Корею в день похорон…А оппа, - в ее глазах на миг что-то вспыхнула немного раздроженная искра, которая тут же погасла, - а оппа слишком был зол и упрям, чтоб слушать хоть какие-либо объяснения. Которые впрочем отец не спешил давать.

- Нет ничего хуже чем находиться среди двух самых близких людей и при этом не обнять обоих...У нас в семье одни упрямцы, - неожиданно хмыкнув и улыбнувшись сквозь слезы, Ханна выдала с гордостью в голосе, - но я упрямее всех! Когда их встреча наконец-то состоялась, ты просто не представляешь какое было выражение лица у оппы. Я, думаю, он до сих пор винит себя за тот период.

Марисобель медленно анализировала полученную информацию, больше всего удивляясь именно Ханне. Никто ведь не застовлял ее прийти к ней и рассказать то, что был не силах рассказать сам Джи Хун-щи. Но это объясняло многое. Его трепетное отношение к отцу, которое заключалось не только в безграничном уважении и доверии, но и в каждом поступке и слове. Джи Хун не рах повторял, что его отец – это учитель, наставник. А зная, как на Востоке относятся к своим сенсеям, понимала, что это не пустые и не просто слова, которые несли в себе куда более глубокий смысл, чем могло показаться на первый взгляд.

Марисобель была очень благодарна Ханне за ее откровенность и за то, что доверила ей такой важный и трагичный секрет их семьи. Она не понимала, почему сестра Джи Хуна так ей доверилась, ведь они толком даже не были знакомы и виделись сегодня только во второй раз, но была признательна ей за это.

«Еще один маленький кусочек головоломки под названием Чон Джи Хун…Он не перестает удивлять и восхищать…сочувствовать…»

Тихо закрывая дверь за Ханной, Марисобель размышляла о том, что врядли она использует в автобиографии сегоднешнии откровения сестры Рейна.Это было слишком личное, трагичное… У нее из головы не выходили последние слова Ханны, которая на прощание сказала:
«- А знаешь, знаешь…они бы все равно помирились бы. Только из-за сохраненных фотографий мамы, нашей семьи…там где мы все вместе…Оппа не смог бы долго сердиться на папу…Мы ведь думали, что все потеряли при пожаре…»

**********************************

- Нееет…
Резко открыв глаза, он понял, что ему опять приснился кошмар. Глубоко вздохнув, Джи Хун пытался успокоить бешенное биение сердца. Он практически забыл о нем. О сне. Но сегодня он напомнил о себе. Что-то изменилось.Было в нем что-то новое, что смутно его тревожило.
Закрыв глаза, он увидел ее.

«Марисобель! Во что изменилось…Но почему?»

Закрыв лицо ладонями, Джи Хун глубоко вдохнул , пытаясь проанализировать свой сон. Почему-то он всегда снился в одной и той же последовательности: их командир роты выводит всех на стрельбище и ему приказывают стрелять…и тут он остается один в темноте под проливным дождем с вытянутой рукой и ощущением холодного метала спуского крючка …команда стрелять,не желание подчиняться приказу, который в голове отдается эхом, вспышка молнии, освещаюшая на мгновение лицо и выстрелы следующие один за одним…

Он никогда не понимал смысла этого сна, вернее не хотел вникать в него, чтоб оканчательно не запутаться и не застрять в нем – в отображении его чувств. Первым Джи Хун всегда видел лицо мамы, которое потом сменяли близкие люди, с которыми пришлось расстаться…и Марисобель.

«Марисобель?.. Почему Марисобель?..Неужели я тоже боюсь ее потерять?..Потерять?..это так…так…неожиданно».

Эта внезапно возникшая мысль эхом отдавала в голове, пульсируя и не отпуская его. Еще это странное чувство вины за свою несдержанность. И ее отключенный телефон.

« Вам всем журналюгам только покопаться в грязном белье, не думая о чувствах других – дай только сенсацию откапать.»

Чертыхнувшись, Джи Хун схватил с журнального столика ключи от машины и направился к выходу. Он знал только одно место, где мог ее найти. И он не ошибся. Горевший свет в окне был ему тем ответом, который он не мог получить от нее. Сидя в машине, Джи Хун не решался из нее выходить, не зная что ему следует в первую очередь сделать при встрече с ней – извиниться или отругать за отключенный телефон. Он сейчас ощущал себя самым настоящим сталкером, поджидающим свою жертву под окном, но ничего не мог с собой поделать. Он давно никого не ждал под окнами. У Марисобель была такая неповторимая особенность – заставлять переживать его чувства, о которых он давно забыл. Воспоминания не всегда были самыми приятными моментами в его жизни, но без которых его не было сегодняшнего. Она так легко и ненавязчиво вошла в его мысли, что он и не сразу это осознал - Марисобель настолько его волнует, что он сейчас, как мальчишка в полной нерешительности не знал что лучше сделать.
Закрыв глаза Джи Хун пытался из головы выбросить все мысли о ней, понимая что работа для него сейчас намного важней, и зная, что стоя под ее окнами у него практически нет шавсов забыть Марисобель.

«Я противоречу сам себе…»

Он тряхнул головой, пытаясь привести мысли в порядок, и открыл глаза.
- Ханна? А она что тут делает?

20 часть:

************************************

- Может ты все таки возмешь телефон?

Марисобель искоса покосилась на Ханну, не зная как себя вести с ней сегодня. Сестра Джи Хуна сегодня после обеда явилась к ней, держа под мышкой ее подушку и в руках пачку фотографий, которые она с ним отобрала для книги. Ей почему было очень неловко перед Ханной – то что она была у брата и они виделись было понятно как день, ведь она ей совсем ничего не говорила про подушку, а только мимоходом рассказала про фотографии, необходимые для работы. Она боялась и скорее не хотела знать, о чем они с братом разговаривали, но краска стыда и неловкости с не сходила с ее щек с самого момента появления Ханны в ее квартире.

- Так может все таки ты снимешь трубку? – в голосе Ханны слышалось легкое недовольство и недоумение.
- Хай.

Марисобель совсем ни с кем не хотелось разговаривать по телефону, но он как назло сегодня не умолкал.Сначала позвонил менеджер Джи Хуна - Ким Хён Пак, сообщив что на следующей недели будет первое официальное выступление Рейна с новой песней, и попросив сдать ее готовые нароботки. Потом позвонила мама, обеспокоенная тем, что последние несколько дней у нее был отключен телефон. Но быстро упокоив ее, что с ней все в порядке и дело только в связи, положила трубку. Но не проишло и минуты, как телефон опять зазвенел. В этот раз звонила Кирико-чан, радостно сообщив что ее посылают в командировку – в Южную Корею.

«- Ты не представляешь как я долго ждала эту командировку. Наконец-то я утерла нос этой задире Нарико Кидзава, - в голосе Кирико чувствовалось такое непередоваемое чувство собственного превосходства, что Марисобель просто не могла это проигнорировать. У ее подруге давно велась не гласная войная с этой неженкой, которая началась за долго их с Кирико-чан знакомства.
- Это конечно не правильно, но поздравляю. Тебе давно хотелось ей утереть нос.
- Ой, спасибо…Да ну эту неженку Нарико, лучше расскажи как у тебя дела. Ты так давно не звонила, - но не дожидаясь ответа, тут же протораторила, - ты только ни кому ничего не говори.Поездку еще не утвердили. Как я хочу увидить Рейна в живую. Я так тебе завидую. Каждый день с ним бок о бок. Я его скоро увижу. Ята. »

Кирико-чан много еще о чем трещала, но Марисобель совершенно не помнила о чем она еще говорила. Услышав только имя Джи Хуна и о том, что она хочет с ним познакомится, ввели ее в ступор. Марисобель совершенно не понимала ее одержимости Рейном. А учитывая сложившиеся обстоятельства у нее не было желание участвовать в наполеоновских планах Кирико. Быстро закончив разговор, она положила телефон, ощутив практически физический дискомфорт от недовольства прозвучавшего в голосе своей подруги.

- Марисобель-щи, ты наконец возьмешь телефон или нет?
- Что?..А да..сейчас.
Марисобель совсем не хотелось ни с кем разговаривать, но почему-то именно сегодня ее не оставляли в покое. А ей так хотелось в полной тишине спокойно поработать. Увидев имя звонившего, ее настроение окончательно испортилось, а сердце так быстро забилось готовое в любой момент выпрыгнуть из груди. Сглотнув и глубоко вздохнув, она ответила:
- Мушь-муши…Да.Вам не стоит беспокоится, работа идет полным ходом. Книга будет закончена в срок. Единственное, осмелюсь вам напомнить о письме. Я знаю, что Вам есть о чем рассказать, но постарайтесь сделать его максимально коротким и емким, а все остально я закончу сама…Спасибо за переданные фотографии, - ее голос чуть дрогнул, но стараясь это скрыть, тут же строго добавила, - всего хорошего.
Отключив телефон, она перевела дыхание.

«Вот что на меня нашло? Разве можно было говорить в таком тоне?»

Марисобель знала не по наслышке, что лучшая защита это нападение, но никогда не думала, что так необдуманно этим воспользуется. Она таким строгим голосом говорила с Джи Хун-щи, как какая-то учительница с провинившимся учеником, что ее щеки были сейчас просто багрового цвета от стыда. Ведь он не был виноват в том, что ее телефон сегодня просто разрывался от звонков, а ее это сегодня ужасно раздражало. Ей совсем не хотелось так с ним разговаривать, но почему-то поводов извинится теперь стало больше.Не радостно усмехнувшись, Марисобель посмотрела на Ханну, которая с интересом рассматривала принесенные ею фотографии.При взгляде на нею почему-то в голове , как огнем выстрелило его «журналюга».

«Так ему и надо за его…»

Вновь зазвеневший телефон прервал ход ее мыслей. Чувствуя что еще немго и она взорвется, мысленно посчитала до десяти.
- Мушь-муши.
- Моя командировка накрылась медным тазом, так что чжа…

«Ичь, ни, сан, ён,го, року, нана, хачи,кю,джю…Нет они все решили меня сегодня…ичь, ни,сан,ён…»

Мысленно посчитав еще раз до десяти и сделав успокоительное дыхательное упражнение, направилась в кухню делать мятный чай.

********************************

- Мушь-муши…
- Я…
- Да.Вам не стоит беспокоится, работа идет полным ходом. Книга будет закончена в срок. Единственное, осмелюсь вам напомнить о письме. Я знаю, что Вам есть о чем рассказать, но посторайтесь сделать его максимально коротким и емким, а все остально я закончу сама…Спасибо за переданные фотографии - всего хорошего.

Удивленно уставившись на телефон, Джи Хун пытался понять то, что только что произошло.Он впервые за несколько дней смог ей дозвонится и все что он услышал – это только строгий, сухой и официальный ее голос. Он понимал, что вполне это заслужил, но где-то внутри, глубоко, его что-то кольнуло, мешая ровно дышать.

«Марисобель…»

Он не думал, что будет так тяжело с ней поговорить. Марисобель не давала ему ни шанса, ни возможности просто даже извинится. Джи Хун был в растерянности. А ведь кроме работы их ведь ничего не связывало.

«Разве? А как же поцелуй?А…Стоп…Сейчас не самое лучшее время»

У него сейчас совсем не было времени на чувства, но они упорна давали о себе знать. Как бы он упорно себя не загружал работой, но она все время стояла перед глазами. Этот ее удивлено укоряющий взгляд после его «Впредь, если тебя что-то интересует – спрашивай у меня».

«Я тоже хорош! Надо было же так разозлится?»

Он совсем не то имел в виду, что сказал. Годы практики не прошли даром, он всегда молниеносно реагировал на все каверзные вопросы по поводу его семьи – и тут просто сработал инстинкт, привычка. Джи Хун надеялся, что она поймет его, как это случалось раньше, но… Он мог доверять Марисобель, но ему было неловко рассказывать про свою молодую горячность. Если бы тогда Ханна их не помирила, Джи Хун даже не представлял что могло произойти.

Он совсем не удивился ее сегодняшнему приходу, подозревая, что она при первой же возможности наведается к нему. И не ошибся. Джи Хун совсем не не думал, что его всегда такая сдержанная сестра с первой встречи может с кем-то сдружится. То, что ей нравится Марисобель, он не сомневался.А ее сверлящий укоризненный взгляд был лишним доказательством его догадки. Автор его будущей книги умел к себе расположить всех его членов семьи, даже отец просил не быть с ней очень строгим.
- Как-то у тебя не так, как обычно, - Ханна озадаченно крутило головой по сторонам, не понимая, что изменилось в обстановке квартиры.
- Да нет, вроде все так и было.
- Не пойми меня превратно, но как ты мог?
- Что мог?
- Ладно, - глядя в недоуменные глаза оппы Ханна решила не развивать свою мысль, понимая что его личная жизнь – это его личная жизнь, и она не может вмешиваться в нее, - забудь. Просто у тебя как-то пусто.
- Что забыть?
- Ничего. Но как ты мог до сих пор не забрать Генерала? – она с облегчением вздохнула от того, что есть за что его пожурить, а то бы он не отстал от нее пока не выведал о том, о чем действительно она хотела с ним поговорить.
- Отец просил. Он за эти два года так к нему привязался,- Джи Хун с сомнением покосился на сестру, он чувствовал, что она в начале говорила совсем о другом.
- Оппа, я могу это взять?
- Что? – он проследил за ее взглядом, который остановился на фотографиях для книги, - это для…
- Я знаю, -ей было совсем не свойственно его перебивать, - для кого они и для чего. Так могу…их взять?
Наступило неловкое молчание, которое грозовой тучей повисло над ними. Кивнув в знак согласия, он направился в комнату, в которой жила Марисобель.
- Держи.
- Что это? – Ханно непонимающе переводила взгляд с оппы на протянутую им подушку.
- Просто передай ей.
- А? Хорошо.

После ухода Ханны на душе остался какой-то горький осадок, который не возможно было заглушить даже любимым шоколадом. А после телефонного разговора с Марисобель образовалась пустота, которую не могли наполнить ни музыка ни танцы.

Mirai, хорошее начало, мне понравилось))
Жду продолжения))

мне очень тоже понравилось, жду проды

Поддерживаю! Мне тоже понравилось и поэтому жду продолжения.

Супер, с нетерпением жду продолжения!

Спасибо девчонки)))) рада что понравилось.
midori - аригато.
Ask_23 - рада, что ты вернулась - мой любимый читатель!!!!
Luca-chan, Matreshka - в ближайшее время выложу продолжение.

2:

Открыв двери квартиры, он удивленно присвистнул, от открывшийся картины далеко уже не творческого беспорядка. Крепко зажав папку под мышкой, Ким Хён Пак , пришел к выводу, что он правильно сделал – захватив ее с собой. Он уже несколько раз пытался показать наброски Чон Джи Хун-щи одной очень настойчивой особы, но он наотрез оказывался. Чем он больше думал об этом, тем больше убеждался, что это было бы наилучшим решением их проблемы.
Быстро пробежавшись по комнате с мусорным ведром, Хён Пак навел хоть и не идеальный, но порядок. Удобно устроившись в мягком кресле, стал ждать появления хозяина квартиры. Он долго не заставил себя ждать. Взъерошенный и широкозевающий Джи Хун, приветственно махнул в сторону своего менеджера.. Направляясь в гостиную, он по пути зашел на кухню - разлить свежевыжатый сок.
Аккуратно поставив стакан, он спросил:
- Что тебя привело ко мне в такую рань?
- Ты! – Рейн удивленно приподнял брови, ожидая конца предложения, - тебе стоит почитать…
- Ты опять о том же? – не дав договорить Хён Паку, спросил Джи Хун – Мы уже с тобой говорили на эту тему. Нет!..Я должен сам.
- Почему? Хватит упрямится, есть неплохой вариант…
- Вот именно – неплохой! Мне это не подходит! Только лучшее… - Хён Пак уже целую неделю вел с ним этот бессмысленный разговор. Рейн искренне удивлялся такой настойчивости и не мог позволить кому-то вместо себя это сделать. Если бы на это была какая-нибудь веская причина – он бы еще подумал.


Ким Хён Пак уже не раз пожалел о том, что настоял на «20, давай сделаем триумф!», но он понимал, как это сейчас необходимо. За эти два года много чего произошло. Самым популярным сольным исполнителем стал Ким Хён Джун, единственное, что успокаивало Хён Пака, так это то, что в начале 2014г. тот уходил в армию. Между «2PM» и «MBLAQ» разгорелась нешуточная война за лидирующие места в чартах. Они даже с музыкального Олимпа потеснили «Bing Bang». И это то немного, что произошло. Появилось много талантливых и не очень актеров. И даже со своими связями он не мог ничего стоящего предложить Чон Джи Хуну. С предложениями о сотрудничестве молчали так же и американцы. Лучшим выходом из сложившийся ситуации был выпуск нового альбома с выходом в свет обещанной автобиографической книгой. Но если все так и дальше пойдет, то существует вероятность того, что Рейн не сможет вернуть себе былую популярность. Чон Джи Хун понимал это не хуже его самого, поэтому сосредоточил все свое внимание на книге. Он хотел вложить в нее свои истинные чувства. А кто его может понять лучше, чем он сам? Раньше он тоже так считал, но отрывок из присланной работы – зацепил его. И он теперь пытался это донести до Чжи Хун-щи, но тот упирался. Продолжая дальше спорить с ним, Хён Пак в сердцах бросил папку на стол, перевернув стакан с соком.


- Ты знаешь, если ты и дальше будешь упрямится, то я…то я..то я…ничем не смогу помочь тебе – ему совсем не это хотелось сказать, но это было именно то, что он мог себе позволить. Видя все тот же поджатый подбородок, Хён Пак устало вздохнул и направился к выходу, признавая свое временное поражение.


Джи Хун удивленно смотрел в след своему менеджеру, мысленно удивляясь такой быстрой капитуляции. Его взгляд случайно на столик, на котором до сих пор валялась брошенная в сердцах папка – правда теперь уже намокшая. Он понял все.


«Вот хитрец!»


- Ким Хён Пак – ты кое- что забыл, - и протянул ему папку, догнав того уже в дверях. Резко развернувшись, он случайно толкнул Рейна – от чего папка с бумагами разлетелась по всей комнате.
- Вот еще не задача, - воскликнул Чжи Хун, собирая листки.


« … Очередная команда командира роты, мигом выветрила из его головы все посторонние мысли. С кажущейся легкостью выполняя команды, он не забывал повторять про себя о том, что он должен делать все идеально – он не может «ударить лицом в грязь», когда к нему приковано такое множество глаз…

…Он с удивлением обнаружил, что весь покрылся холодным потом…

…Облокотившись об теплый кафель, он просто стоял, позволяя воде стекающей по его телу, прогонять всю его сонливость, усталость, болезненные воспоминания…»


Его брови удивленно поползли вверх. Он честно не хотел читать, но каждая строчка, которая ему попадалась на глаза, вызывала учащенное сердцебиение. Было ощущение дежавю. С замирающим сердцем, Рейн пытался прочитать еще, но разлитый сок разъел бумагу.


- От куда это у тебя?
- Я целую неделю пытаюсь тебе дать это прочитать..- почему-то заикаясь проговорил Хён Пак. Его очень удивила такая реакция Джи Хуна. Прочистив горло, продолжил – Она действительно интересно пишет…
- Я не об этом…Как она узнала?
- О чем?
- Об...впрочем это не важно…Устрой мне встречу.


******************************

«Вот уж нахалка. Сначала закидывала моего менеджера сообщениями и просила о встречи, а когда я согласился – заставила ждать целую неделю. Это так было не похоже на щепетильных японцев, но современная молодежь многое может себе позволить. »


У него всю неделю из головы не выходили прочитанные им строчки из присланной истории. Его не очень радовала перспектива общения на японском языке, который он плохо знал. А ему придется вести беседу именно на этом языке, так как история и сообщения были написаны именно на японском.


«Еще этот подсолнух! Такое ощущение, что я иду на свидание в слепую. Как я согласился на эту авантюру!»


Увидев искомый цветок, он медленно направился к столику.
- Комбава.-
- Комбава, -проговорила девушка быстро поднимая голову и сдержано кивая.


Он удивленно уставился на нее. Оглянувшись по сторонам, он увидел только один подсолнух на столе. И он был именно на столике к которому он только что подошел. Ошибки быть не могло.

Mirai-рада, что ты вернулась - мой любимый писатель....радуешь нас своим новым фанфиком..жду проды

Спасибо за продолжение! Как всегда новая глава на отлично.

Ask_23
Luca-chan

3:

Внешне она была спокойна и даже скорее умиротворена, но внутри все колотало. От предстоящей встречи зависело ее будущее. Она понимала это, как никогда в жизни, поэтому приготовилась основательно – захватив с собой все самое необходимое. Она два месяца заваливала Ким Хён Пака письмами, адрес которого нашла в их редакции журнала. И когда ее наконец попросили о личной встречи, попросила отсрочку на неделю. Она понимала, как это выглядит в их глазах, но ровно столько времени ей понадобилось на улаживание дел, связанных с визой и ее теперь бывшим местом работы. С ее стороны это было легкомысленно и самоуверенно, увольняться с работы не получив подтверждение о новой. Но как говорят в в их стране: «Или пан, или пропал». Она рискнула, и что-то ей подсказывало, что не зря.
Ей назначили встречу не в офисе, и это о многом говорило – ею заинтересовались, но не готовы были предложить то, чего она ожидает. Ей придется убедить своего оппонента в том, что в ее работе просто нуждаются. Она знала, как выглядит Bi Rain, впрочем кто этого не знал? А он – нет. Поэтому придумала подсолнух, как основной опознавательный символ. Она, наверное, много смотрит романтических комедий и мелодрам, раз выбрала именно такой элемент. Ее утешала мысль о том, что в Японии сейчас очень модно дарить цветок подсолнуха, отбрасывая мысль о том, что это больше похоже на свидание в слепую.

Она пришла пораньше, выбрав столик подальше от любопытных глаз. С замиранием сердца ожидая его прихода, и была совсем не готова к его очень удивленному взгляду.

Он удивленно уставился на нее, но быстро справившись с собой, нацепил маску вежливой заинтересованности.
- Mirai?
- Hay. Mirai desu.
- Rain.
- Sumimasen. - она встала и вежливо поклонившись, извинилась, - Марисобель Владиславовна Шевченко desu.
- Чон Джи Хун, - скрывая свое удивление, представился он, стараясь про себя повторить ее имя, делая для себя вывод, что запомнил только ее имя.
- Я понимаю, что мое полное имя очень трудно для восприятия, поэтому живя в Японии, выбрала для себя псевдоним. У вас сценический – Rain, а у меня журналистский - Mirai .

Он всегда мог определить с первого взгляда, что за человек перед ним, гордясь своим умением. Но сейчас он не мог ничего конкретного сказать о девушке, сидящей перед ним. У нее было полноватое лицо с легким румянцем на щеках, серо-зеленые глаза и волосы до средины шеи с ярко оранжевой косой челкой. Его взгляд случайно переместился на руки – она была или замужем или обручена. Почему-то это успокаивало.

«Интересно у нее муж европеец или азиат?»

Удивляясь своей совсем не к месту мысли, он быстро отбросил ее. Для него эта девушка была полной неожиданностью. Он совсем не ожидал увидеть европейку. Ни что не указывало на это – ни имя, ни переписка, которая велась на японском.
Внимательно изучая ее из под полуопущенных глаз, Джи Хун поинтересовался:
- Почему вы думает, что у вас получится лучше написать обо мне, чем мне?
- Потому что написать песню или книгу, это совершенно две разные вещи, - Марисобель понимала, что это звучит очень нагло с ее стороны, но ничего не могла с собой поделать. Он задал вполне нормальный вопрос, - у меня совершенно другой подход к написанию автобиографического рассказа. Как вы уже могли убедится – это не стандартный сухой пересказ – это нечто иное.
- Почему именно армия? Почему именно с нее начинается?
- Всегда должна быть какая-то отправная точка в настоящем, плавно перетекающая в прошлое и опять в настоящее. Армия самое близкое, что недавно происходило с вами.
- Почему вы решили, что там что-то произошло? Мне это совсем не понятно.
- Со всеми что-то происходит. А почему вас… - неожиданно замолчав на полу слове, она слегка наклонила голову на бок и спросила, - а там что-то произошло? Ведь вы не так просто интересуетесь?
- …..
- Ладно…Это просто один из образов.
- У вас был опыт в подобных делах? Где вы работали и какие свои работы можете мне предоставить?
- «Tama Japan magazine»,- она решила начать с конца. Это было крупнейшее японское ежемесячное женское издание, - то что я могу предоставить вы можете посчитать не подходящим для вас, так как мой раздел был – женские истории… Но прежде чем вы мне откажите, хочу вам кое-что дать почитать.

Джи Хун хотел сказать, что бы она ни дала ему почитать, это наврядли могло заинтересовать его. Название журнала действительно произвело на него большое впечатление. Он не раз блистал на обложках это журнала, но рубрика которую она вела, не могла его тронуть ничем.

Она аккуратно положила перед ним папку, открывая на первой странице. Он внимательно посмотрел в ее глаза, и почему-то вспомнил себя. Он именно так смотрел на весь мир, который говорил, что он не подходит для шоу бизнеса, желая доказать всем, что это совсем не так. Усмехнувшись про себя, он решил все же заглянуть в ее записи.

« Гуляя сейчас по Красной площади он чувствовал, наконец, себя свободным. Усталость от перелета сняло, как рукой. Он всегда хотел погулять по Красной площади, ощутить эту обособленность от всех – мощь, энергию и нерушимость. Все меняется, но Кремль стоит. Он всегда интересовался миром за пределами Австралии…
Поглубже натянув на глаза шляпу, подняв ворот куртки и нацепив очки, он еще раз глянул на себя в зеркало…Колючая щетина колола ладонь…Деб никогда не жаловалась на его небритость…Со дня свадьбы прошло двенадцать лет, но в их браке существует нить, которая, как он надеялся, никогда не порвется…
Здесь даже воздух немного другой. Особенный. Не такой, как везде. Он раньше думал, что есть такой только в Австралии, но он ошибался. Дома воздух сладкий, чистый, дарующий свободу и понимание самого себя, вдохновляющий на великие дела. А здесь, в Кремле он не такой. Здесь все дышит, отчаянно сопротивляясь обстоятельствам. Воздух здесь насыщен историей, поэтому он немного с горьковатым привкусом…»

Его взгляд быстро бегал по сточкам, даже не обращая внимания, что текст был написан по-английски. С каждой прочтенной строчкой, он понимал, что из-за своего упрямства чуть не потерял.

- Это ваша работа? – почему-то решил все таки переспросить Джи Хун, зная и так ответ.
- Да. Это…
- Вы говорите по-английски? - задав свой вопрос он поняв всю несуразность. Он все это время говорил с девушкой на английском, но она отвечала только на японском.
- Я хорошо понимаю английский, но вот с орфографией совсем не дружу.
- Тогда как же вы это написали? – скептически поинтересовался он.
- Мне моя японская подруга перевела, которой очень понравилась моя работа, - немного краснея, ответила девушка.
- Завтра приходите по этому адресу, - протягивая визитку проговорил Джи Хун. – могу я это взять с собой? – ответом ему был легкий кивок головы.

Еще раз внимательно и изучающее посмотрев на нее, он направился к выходу, думая о том, что ему теперь есть чем заняться ночью…

здесь есть небольшая вставка из одной моей работы старой, но она хорошо сюда вписывается. так что ловите.....)))))))))))