(книга) Лэ Сяоми - Лян Шэн, мы можем не страдать? - Страница 2 - Фансаб-группа Альянс представляет... русские субтитры к dorama и live-action
Вернуться   Фансаб-группа Альянс представляет... русские субтитры к dorama и live-action > ОБЩИЙ РАЗДЕЛ > • Хобби и увлечения > • Книжная полка
Справка Пользователи
Наш треккер
Онлайн-кинотеатр
В контакте
Календарь Поиск Сообщения за день Все разделы прочитаны





Ответ
 
Опции темы Поиск в этой теме Опции просмотра
Старый 17.11.2016, 00:56   #1
ВалентинаВ
 
Аватар для ВалентинаВ
 
Регистрация: 22.05.2015
Сообщений: 158
Сказал(а) спасибо: 106
Поблагодарили 94 раз(а) в 6 сообщениях
Китай (книга) Лэ Сяоми - Лян Шэн, мы можем не страдать?

«Лян Шэн, мы можем не страдать?» / 凉生,我们可不可以不忧伤.

Автор – Лэ Сяоми / 乐小米

Роман состоит из четырёх частей.
Первая часть – 83 главы; вторая – 48 глав; третья – 89 глав; четвёртая - две части – 7 + 7 глав.

Описание на странице сериала.
ВалентинаВ вне форума   Ответить с цитированием
12 пользователя(ей) сказали cпасибо:
Hatshepsut (15.12.2016), Jasormin (17.11.2016), kazreti (02.12.2016), Lemur (30.11.2016), msv24 (10.12.2017), NaTaLka (15.01.2023), Xiao Mei (01.12.2016)
Старый 04.12.2016, 22:38   #11
ВалентинаВ
 
Аватар для ВалентинаВ
 
Регистрация: 22.05.2015
Сообщений: 158
Сказал(а) спасибо: 106
Поблагодарили 94 раз(а) в 6 сообщениях
По умолчанию

Цитата:
Сообщение от Xiao Mei Посмотреть сообщение
ВалентинаВ да в общем-то пока мне все понятно было... с какого языка переводим?
С китайского.

28. Если бы жизнь могла замереть в этот миг, я бы наслаждалась этой частичкой неидеальной красоты:
28. Если бы жизнь могла замереть в этот миг, я бы наслаждалась этой частичкой неидеальной красоты.

Сяо Цзю спросила меня: «Цзян Шэн, как твои родители заболели?»

Я глянула во двор, Лян Шэн вывез отца на солнышко и тихонько необычайно осторожно расчёсывал маме волосы. Волосы мамы сейчас стали хрупкими и чувствительными. Я боялась, если приложить чуть больше силы, они нещадно будут лезть. Так же нещадно, как та авария на шахте двенадцатилетней давности, изменившая Лян Шэна, изменившая мою судьбу.

Я не ответила Сяо Цзю. Мне очень нравился этот момент, я, мама, отец, Лян Шэн, спокойный двор, и ещё безумный визг цикад в кронах деревьев. Если бы жизнь могла замереть в этот миг, я бы наслаждалась этой частичкой неидеальной красоты. Из-за того что в эту минуту здесь мой дом, два моих самых любимых человека, моя старая мама и мой дорогой старший брат.

С какого момента мама стала такой молчаливой? Не проронит ни слова, будто воды в рот набрала.

Да. При разбитой вдребезги жизни, чей язык ещё способен ворочаться? Во многих книгах и изречениях нас учат быть сильными. Мне кажется это чепуха. Пока слёзы не потекли, не узнаешь, как они горьки. Если бы Лу Синь* позволил тётушке Сянлинь* быть сильной в новом обществе, думаю, я бы свихнулась сразу же. Поэтому Лу Синь, всё-таки считающийся с чувствами людей, сделал так, что тётушка Сянлинь, сойдя с ума, умерла.

(* - тётушка Сянлинь - действующее лицо рассказа Лу Синя «Моление о счастье»)

К тому же человека, подобного маме, не учили быть сильным. В настоящий момент я бы предпочла, чтобы она научилась плакать. Всё лучше, чем нынешнее молчание.

Многим, возможно, хотелось бы знать, чем закончилось дело о той аварии в Вэйцзяпине двенадцать лет назад. Какова была компенсация жертвам?

30 ноября руководитель Седьмой угольной компании в интервью заявил, что причиной аварии на шахте 27 ноября стало невыполнение шахтёрами регламента проведения работ, квалификация персонала не удовлетворяла нашим требованиям».

Таким образом двенадцать лет назад в аварии обвинили плохо обученный персонал. Само собой, начальник шахты по фамилии Ян утратил в Вэйцзяпине свои позиции. С того момента стремительно взлетел отец Бэй Сяоу – наступила эпоха дядюшки Бэя.

Сяо Цзю спросила: «Цзян Шэн, ты не тупишь? Думаешь, почему Чэн Тянью нарыл телефон Бэй Сяоу? Откуда он узнал, что найдя его, найдёт тебя?»

Я отвела маму в комнату, улыбнулась Сяо Цзю: «Из-за того, что я настоящая супруга Бэй Сяоу».

Сяо Цзю сморщила нос, криво усмехнулась, сказала: «Эх ты, бестолковая девица, не задирай нос. Цзян Шэн, я хочу в Вэйцзяпине всё осмотреть, покажешь мне».

Я радостно согласилась, спросила Сяо Цзю: «Надо звать Бэй Сяоу?»

Сяо Цзю ответила: «Не надо, это наши женские дела, зачем звать мужиков?»

Мне стало не по себе от слова «женские» в устах Сяо Цзю, когда она так говорила, я казалась себе состарившейся на десятки лет. Как обезвоженный огурец.

Я сказала Сяо Цзю: «В Вэйцзяпине кроме чудесного луга, синего неба и чистой воды, на самом деле, нет красивых мест».

Сяо Цзю улыбнулась: «Ты предлагаешь сделать Вэйцзяпин благодатным местом для туризма. Я просто хотела пройтись. Цзян Шэн, смотри, что это значит?» Она показала лозунг наверху стены.

«Меньше рожайте детей, больше сажайте деревьев, меньше выращивайте детей, больше разводите свиней».

Я тоже посмотрела, куда показывала Сяо Цзю, ответила: «Таких лозунгов в деревне много, это обычное просвещение народа в деле планирования семьи и хозяйства.

За ужином Сяо Цзю рассказала Лян Шэну и Бэй Сяоу про тот забавный лозунг: «Действительно извращение, как можно сравнивать воспитание детей и свиноводство?»

Лян Шэн улыбнулся, сказал: «Цзян Шэн, ты водила Сяо Цзю смотреть на какую-то гадость, показала бы что-нибудь другое».

Я ответила, что не собиралась ей это показывать, она сама увидела.


29. Вместо «ревнивая жена» мне послышалось «шлюха»:
29. Вместо «ревнивая жена» мне послышалось «шлюха»*.

(* - схожее произношение этих слов на китайском)

Приезда Вэйян ничто не предвещало.

В тот день она позвонила Бэй Сяоу, плакала по телефону и говорила, что ей срочно нужно поговорить с Лян Шэном.

Повесив трубку, лицо Лян Шэна было темнее тучи, что долго не рассеивались.

Я тихим голосом спросила его: «Брат, что случилось?»

Лян Шэн посмотрел на меня, на Сяо Цзю и сказал: «Вэйян на станции, мне надо встретить её». Сказав это, быстро ушёл.

Я в молчании двинулась за ним следом. На мосту через Циншуй он обнаружил, что я иду за ним, повернулся и с удивлением посмотрел на меня: «Цзян Шэн, ты зачем тут?»

Я разглядывала тёмные тучи в его чистом ясном облике, думала-думала, терпела-терпела и, в конце концов, спросила: «Брат, ты разве не рад?»

Лян Шэн улыбнулся: «Ничего подобного».

Я неожиданно расплакалась, сверкающие прозрачные слёзы повисли на ресницах, спросила: «Брат, ты не боишься, что Вэйян, увидев наш дом, будет смотреть на тебя свысока и не захочет быть с тобой вместе? Брат, по-моему, ты недоволен».

Лян Шэн со всей силы втянул носом воздух, потрепал мои волосы, сказал: «Глупая девчонка, иди быстрее домой. Жди, брат вернётся».

Когда Лян Шэн привёл Вэйян, было уже темно. Я, переступая с ноги на ногу, ждала за воротами. Увидев нежную пленительную улыбку Лян Шэна в ночи, я спокойно вернулась в дом.

Бэй Сяоу вышел и с большим воодушевлением приветствовал Вэйян «необыкновенной красоты и божественного аромата» улыбкой, сказал: «Ах, красавица, что же ты примчалась, ни слова не сказав?»

Вэйян слабо улыбнулась, смерила взглядом двор, снова взглянула на Лян Шэна. Потом сказала Бэй Сяоу: «На летних каникулах дома ужасно скучно, приехала навестить вас, вместе веселее».

За разговорами они втроём зашли внутрь.

Сяо Цзю сказала: «Вижу, твой брат предпочитает любовь дружбе».

Я кивнула: «Точно. Как и Бэй Сяоу!» Сказав это, я неожиданно почувствовала огорчение, подумала, мы втроём так хорошо развлекались, а как же теперь, похоже, я лишняя.

Войдя, Вэйян растерянно посмотрела на Сяо Цзю, сказала: «Мы вроде где-то встречались?»

Сяо Цзю пленительно улыбнулась: «Я днями напролёт кручусь у вашей школы, трудно не заметить».

Но Вэйян серьёзно задумалась и ответила: «Мне кажется, не у школы, но где? Я непременно, будет время, вспомню. Почему ты здесь?»

Сяо Цзю улыбнулась: «Приехала с Лян Шэном покушать, выпить».

Вэйян улыбнулась: «Лян Шэн так беден, но может изворачиваться, кого-то ещё кормить-поить. Нелегко ведь?»

Было очевидно, что Сяо Цзю не нравилась Вэйян, поэтому её тон был резок: «Почему это Лян Шэн беден? Плохо ли хорошо, у него есть прелестная младшая сестра, если продать, сколько же это серебром?»

Я радостно слушала этот разговор, но после последней фразы сердцу стало как-то некомфортно, поэтому, когда Сяо Цзю договорила, я тотчас быстро вставила: «Брат не продаст меня».


Когда вечером пошли спать, Сяо Цзю сказала мне: «Цзян Шэн, ты заметила, Вэйян, как вошла, ни слова тебе не сказала. Почему бы это? Ответ ясен, эта барышня держит тебя за противника».

Я округлившимися глазами смотрела на Сяо Цзю: «Что ты подразумеваешь под противником?»

Сяо Цзю пнула тапочки: «Блин, Цзян Шэн, ты свинюха, она воображает, что ты её соперница в борьбе за Лян Шэна».

Глядя, как моё лицо неожиданно покраснело, Сяо Цзю улыбнулась: «Чёрт возьми, Цзян Шэн, ты чего краснеешь? Краснеть должна эта девка, для неё все женщины Поднебесной воображаемые соперники, прямо ревнивая жена».

В этот раз путунхуа Сяо Цзю был не таким совершенным, вместо «ревнивая жена» мне послышалось «шлюха». Я с ещё большим изумлением и восхищением взглянула на Сяо Цзю, только собиралась открыть рот, чтобы спросить, почему она так сказала. И вдруг поняла, что не расслышала. Поэтому моё лицо стало ещё более красным. Правильно говорит Бэй Сяоу, Цзян Шэн взрослеет.

Сяо Цзю, взглянув на мои пунцовые щёки, спросила: «Чёрт возьми, Цзян Шэн, что из моих слов заставило тебя так краснеть?»

Не дождавшись моего ответа, услышали, как Вэйян жалуется где-то рядом. Я и Сяо Цзю тихонечко подбежали, чтобы подслушать, она говорила Лян Шэну: «Смотри, зубная щётка за 3 юаня 7 мао не так хороша, как за 6 юаней 5 мао. Мои дёсны кровоточат».

Лян Шэн объяснял: «Ты же видела, тот супермаркет в городе самый дорогой. Если сравнивать здесь и в вашем городе, тебе лучше вернуться домой».

Я с беспокойством обратила внимание Сяо Цзю: «А я чищу зубы щёткой за 7 мао».

Сяо Цзю усмехнулась: «Сравнивая себя с другими, можно лопнуть от злости. Лян Шэн всё-таки решительный парень».

Сказав, потянула меня, мы, как два хорька скользнули в сторону.


Когда перед сном я пошла чистить зубы, неожиданно выяснила, что моя зубная щётка изменилась. Колгейт, с сине-белыми полосками, изящная головка, обтекаемая форма, само совершенство.

Лян Шэн как раз шёл ночевать к Бэй Сяоу. Увидев меня, замершую посреди двора, спросил: «Цзян Шэн, чего застыла?»

Я ответила: «Если мама Бэй Сяоу действительно превратилась в седьмую небожительницу, что будет со мной?»

Рассказала: «Мама Бэй Сяоу постоянно капает мне на мозги. В позапрошлом году, не знаю как, она обнаружила, судя по моим данным, в будущем я непременно окажусь на уровне высшего божества, и каждый день приходила зазывать меня, поклонятся Нефритовому императору. Я тогда сопротивлялась изо всех сил, в конце концов, она сказала: «Раз ты ещё не постигла сути, жди. Когда я достигну просветления, стану седьмой небожительницей, разрешу тебе пользоваться такими же, как и я, заклинаниями, о чём подумаешь, то сразу и будешь иметь. Тогда ты сама убедишься сколь глубоко и многогранно наше учение». А сегодня я нечаянно услышала, как Вэйян жаловалась, и подумала, если бы у меня была зубная щётка за 3 юаня 7 мао, я бы себе тихо радовалась. В результате сейчас в моём чехле для зубной щётки спокойненько лежит себе такая.

Из-за этого я подумала, что мама Бэй Сяоу действительно стала седьмой небожительницей».

Лян Шэн легонько постучал меня по голове, сказал: «Глупая, иди скорее чистить зубы. Проверь, удобная ли?»

И в тот момент я поняла, это Лян Шэн, когда покупал зубную щётку Вэйян, купил и мне тоже.

Я заворожённо смотрела на Лян Шэна, горло свело от вяжущей кислоты, что достигла глаз.

Лян Шэн сказал: «Не знал, что выбор зубной щётки так важен. Сегодня услышал, что говорила Вэйян, испугался, что ты раньше пользовалась плохими зубными щётками. Попробуй, посмотрим». Закончив говорить, он двинулся к дому Бэй Сяоу.


30. Оказывается, можно «превратить страдания в силу»:
30. Оказывается, можно «превратить страдания в силу».

Пока Вэйян была в Вэйцзяпине, Лян Шэн постоянно уговаривал её пораньше вернуться домой, но Вэйян, будто назло, не хотела слушать его доводы.

Я спросила Лян Шэна: «Вэйян дуется на свою семью, поэтому уехала из дома?»

Лян Шэн ответил: «Знаю лишь, что она сердится на домашних, но не знаю почему. Вэйян такая девушка, всё хорошо, только характер слишком упрямый».

Я послушала и сразу расплылась до ушей, спросила: «Брат, а я?»

Лян Шэн улыбнулся: «Ты? В каком месте ты хорошая?»

Я, услышав, сразу помрачнела. Лян Шэн, улыбаясь, сказал: «Цзян Шэн, не слушай, что говорят другие».

От его слов сразу захотелось расплакаться.

Лян Шэну неожиданно пришло в голову: «Может, вы с Сяо Цзю попробуете уговорить Вэйян, девушка довольно хорошо выступает».

В этот момент встряла Сяо Цзю: «Лян Шэн, неужели ты не видишь, та девка слишком заносчива, где уж нам с Цзян Шэн с ней справиться?»

Бэй Сяоу как услышал, его лицо расплылось в улыбке, он сказал: «Сяо Цзю, не смеши меня. Хочешь сказать, Цзян Шэн признаёт, что не противник какой-то сварливой бабе. Что касается тебя, может, предкам той злобной бабы ещё каких красок намешаешь? Оживишь девственную чистоту».

Выражение лица Сяо Цзю неожиданно стало свирепым, она взмахнула на Бэй Сяоу маленькой ручкой: «Снова цепляешься ко мне, не понимаешь человеческих слов, твою мать, я раздавлю тебя!»

Бэй Сяоу срочно принялся заглаживать вину, сказал: «Ваше величество, пощадите, впредь не повторится».

Сяо Цзю потянула меня: «Цзян Шэн, мы не полезем в пекло, кто тогда полезет? Разве это не «ревнивая жена»? Нам ли бояться её, вперёд!»

Я ответила: «Сестра, я не подойду, Вэйян приводит меня в ужас».

Сяо Цзю презрительно улыбнулась: «Размазня. Если бы ты родилась в ненавистном старом обществе, эта «ревнивая жена» стала бы твоей невесткой. Китайская капуста счастливее тебя!»

Я, приняв решение, сказала: «Ладно, я иду с тобой». Как бы то ни было, мне не стоит недооценивать Сяо Цзю. Я спросила Лян Шэна: «Где Вэйян?»

Лян Шэн вдруг осознал: «Я не знаю точно, куда она пошла, только что была в комнате».

Исходя из этого, нам ничего не оставалось, как разделится, чтобы найти Вэйян.


Когда мы с Сяо Цзю искали Вэйян на мосту через Циншуй, ветреная и облачная погода резко изменилась, и с неба хлынул дождь. Не прошло и минуты, моя с Сяо Цзю одежда промокла до нитки. Мы стали звать: «Вэйян! Вэйян!»

Возможно, она спряталась от дождя, её нигде не было видно, вдобавок дождь шумел так сильно, что заглушал наши крики.

В этот момент мне послышались резкий тревожный призыв Вэйян о помощи. Её уже не было на мосту, моя душа ушла в пятки. Если на мосту Циншуй попадаешь под дождь, проезжая часть становится необычайно скользкой, кто-нибудь постоянно падал с моста в реку.

Я быстро глянула на воду. В такой ливень видимость ужасно низкая, когда я обнаружила Вэйян, её уже отнесло волнами довольно далеко. Я, ни секунды не раздумывая, прыгнула в реку. Я не думала о том, что мне не нравится Вэйян, не думала, что могу утонуть и больше никогда не увидеть Лян Шэна.

Когда, рассекая волны, я доплыла до Вэйян, она уже была на последнем издыхании, тело еле-еле держалось, собираясь пойти ко дну. Я крепко схватила Вэйян за волосы и со всех сил устремилась к берегу.

Дождь лил, плотно застилая мне обзор, мои силы постепенно слабели. Я слышала на берегу яростные вопли Сяо Цзю: «Цзян Шэн, Цзян Шэн, ты не можешь утонуть!»

Когда была недалеко от берега, вдруг увидела силуэты Лян Шэна и Бэй Сяоу. Лян Шэн летел как сумасшедший. В этот момент ветер поднял высокую волну, неожиданно Вэйян выскользнула из моих рук, моё тело потеряло чувствительность. Лян Шэн становился всё ближе. В моей голове вдруг возникла забавная мысль, если Лян Шэн прибежит, кого он спасёт первой? Вэйян? Подумав об этом, моё сердце вдруг наполнилось ужасной болью. Такая боль, что неожиданно заставила прийти в себя, вернуться на поиски Вэйян, отчаянно вцепиться в неё и снова грести к берегу. В тот момент я поняла, оказывается, можно «превратить страдания в силу».

Используя последние силы, я подтащила Вэйян к берегу. Лян Шэн, шатаясь, подбежал, я вложила руку Вэйян в его ледяную руку и улыбнулась ему. Потом медленно прикрыла глаза и неторопливо погрузилась в воду… Мне было необходимо подобным образом сдержать глубокую обиду, иначе у меня начали бы литься слёзы. А я не хотела, чтобы другие видели, что я плачу.

Когда я вынырнула из воды, Лян Шэн на берегу с тревожным выражением лица делал Вэйян искусственное дыхание. Дождь намочил их лица, их волосы, их губы. Моё лицо намочил тоже и мои волосы, и мои губы.

Спокойно наблюдая из реки, в тот момент, я неожиданно вспомнила историю о русалке. Некогда она тоже, качаясь на морских волнах, смотрела, как принцесса уводит с собой принца, в которого она влюблена.

В результате мои слёзы всё-таки позорно хлынули из глаз.


Когда Вэйян очнулась, Сяо Цзю и Бэй Сяоу, поддерживая, увели её. Лян Шэн с берега спокойно смотрел на меня, дождевая вода стекала по его лицу, также как и по моему.

Я очень боялась, что он скажет: «Цзян Шэн, спасибо тебе».

А он действительно так и сказал: «Цзян Щэн, спасибо тебе».

Неожиданно, эта фраза, изменила извечную дистанцию между нами. Раньше я думала, Лян Шэн - то же, что и Цзян Шэн, Цзян Шэн - то же, что и Лян Шэн, никогда ни у кого не возникала необходимость благодарить. Из-за того, что Лян Шэн – это Цзян Шэн, а Цзян Шэн – это Лян Шэн.

Я показала ему язык и громким голосом спросила: «Лян Шэн, с Вэйян всё в порядке?»

Лян Шэн ответил: «Всё в порядке, нахлебалась воды. Сяо Цзю отведёт её домой».

Другие могли забыть, что Лян Шэн глуховат на правое ухо, но я никогда не забывала. Каждый раз, когда он слушал кого-то, постоянно чуть-чуть наклонял левое ухо. Только со мной, ему не нужно было так делать. Потому что даже через много лет я помнила, его правое ухо травмировано, поэтому постоянно говорила громко, чтобы ему было слышно.

Не знаю, помнил ли ещё Лян Шэн, что из-за этого я тогда тихонько плакала и говорила: «Брат, лучше бы я оглохла».

А он отвечал: «Глупенькая, Лян Шэн – мужчина, всё в порядке. Ты девушка, оглохнешь, не сможешь выйти замуж».

Я притворилась сердитой, сказала Лян Шэну: «Только что я погрузилась в воду, ты не боялся, что со мной что-то случится?»

Лян Шэн ответил: «Не боялся, из-за того, что у тебя с детства такая привычка, столкнувшись с чем-то грустным, тебе нравится погружаться на дно, чтобы унять злость».

Но я не успокоилась и продолжила донимать вопросами: «А если бы я на самом деле утонула, чтобы ты делал?»

Лян Шэн вытащил меня на берег, сказал: «К чему так много если? Есть так, то я зря двенадцать лет был твоим старшим братом».

Выбравшись, меня начало трясти. Я возразила: «Ошибочка, мне скоро семнадцать. Будет уже тринадцать лет, как ты мой старший брат».

Лян Шэн улыбнулся, прикрыл меня рукой от дождя.

Я неожиданно почувствовала озноб, к тому же это ощущение становилось, чем дальше, тем отчётливее. Спросила: «Лян Шэн, почему мне так холодно?»

Лян Шэн, коснувшись моего лба, ответил: «Цзян Шэн, дело плохо, у тебя жар».

31. Первой в мире смешной шуткой было, если бы Цзян Шэн сказала Лян Шэну: «Я Люблю Тебя»:
31. Первой в мире смешной шуткой было, если бы Цзян Шэн сказала Лян Шэну: «Я Люблю Тебя».

Вечером того дня, когда Лян Шэн тащил меня на спине из больницы домой, я несла бред. Говорила, что должна жить в реке Циншуй и стать водяным.

Говорила, что я не человек, а кошка. Кошка, которую зовут Цзян Шэн.

Лян Шэн безостановочно поил меня отваром имбиря, менял полотенца на лбу, чтобы снять жар.

Увидев мрачное лицо Лян Шэна, Сяо Цзю и Бэй Сяоу промолчали. Папа и мама дежурили рядом. Не знаю, способны ли они волноваться, потому что в моих глазах они были людьми, просто не питающими симпатию к одиночеству.

Мать Бэй Сяоу, услышав, что я заболела, сразу же пришла, посмотрела на меня, лежащую на кровати в бреду, и сказала моей маме: «Я давно говорила, этот ребёнок будет небожителем. Я оказалась права. Это зов Нефритового императора, позвольте ей подняться к императорскому престолу, не губите её счастье».

Если бы в этот момент я могла её слышать, точно очнулась бы от смеха, но тогда я ничего не слышала. Мои руки то и дело тянулись в пустоту, пытаясь что-то схватить.

Мать Бэй Сяоу увидела и сказала: «Видите, Нефритовый император ухватил её за руку. Это знак, что она вот-вот уйдёт, быстрее жгите жертвенные деньги*».

(* - жертвенные деньги сжигают ради покойника)

Лян Шэна в итоге не вынес. «Бах!» Сбросил на пол таз с водой и заорал на мать Бэй Сяоу: «Старая ведьма, ты чего здесь каркаешь. Если с Цзян Шэн правда что-то случится, я зарублю тебя!»

Бэй Сяоу вытолкал свою мать за дверь. Седьмая небожительница, услышав, что Лян Шэн собирается зарубить её, неожиданно резко захохотала, сказала Бэй Сяоу: «Ты слышал, Нефритовый император, в конце концов, хочет меня, скоро я достигну вершин, стану седьмой небожительницей…»

Когда Бэй Сяоу вернулся, Лян Шэн сказал: «Прости».

Бэй Сяоу рассмеялся: «Никогда не думал, что моя мать вдруг станет такой». И неожиданно заплакал, размазывая слёзы по лицу.

Я пришла в себя на следующий день в обед, Лян Шэн увидев, что я очнулась, радостно и глупо улыбнулся, будто наелся крысиного яда.

Я спросила: «Брат, почему я такая голодная?»

Лян Шэн тут же принёс мне сваренной лапши, сказал: «Давай, я покормлю тебя». Потом ложка за ложкой стал кормить, на его лице судорогой застыла улыбка.

Я спросила: «Где Вэйян?»

Он ответил: «Рано утром попросил Бэй Сяоу проводить её домой, - подумал и продолжил. – Ты знаешь, как зовут старшую сестру Вэйян?»

Я покачала головой, посмотрела на Лян Шэна с подозрением: «Неужели её зовут Вэйхунь*?»

(* - Вэйхунь – незамужняя)

Лян Шэн улыбнулся: «Забудь. Потерпи, будешь чувствовать себя лучше, я расскажу историю. Похоже, сейчас ты не в состоянии слушать». Сказав, он подул на лапшу и продолжил меня кормить.

Очень странно в тот момент во мне совершенно отсутствовал интерес докапываться до сути.

Лян Шэн сказал: «Цзян Шэн, когда тебе станет лучше, я хочу с Бэй Сяоу устроиться на временную работу, мы не можем постоянно рассчитывать на деньги дядюшки Бэя, что скажешь?»

Я кивнула, на самом деле, я думала, что тоже должна найти подходящую работу, заработать немного денег, возместить Чэн Тянью ущерб за телефон, чтобы избавится от неприятного осадка.

Только вот что связывает Чэн Тянью с Нин Синь? Возлюбленная? Любовница? Содержанка и «денежный мешок»? Богатая женщина и альфонс… Чем дальше думала, тем становилось любопытнее. Когда спросила Сяо Цзю, она, изобразив безразличие, сказала: «Что касается дел молодого господина, чем меньше знаешь, тем лучше, - и добавила. – Я же не всеведущая, откуда мне знать?»

Я проболела несколько дней, неожиданно стала мало улыбаться, даже самой было удивительно. Бэй Сяоу сказал Лян Шэну: «Скорее всего, у твоей бестолковой сестры температура спалила глупость, утрачены нервные окончания, что отвечают за улыбку».

Поэтому они принялись всеми способами пытаться меня рассмешить, Бэй Сяоу выдумывал самые разнообразные причуды, но у меня в итоге не возникло даже попытки улыбнуться.

Бэй Сяоу вспоминал: «Цзян Шэн, ты не забыла, как притащила Сяоми на урок, и наша учительница сказала: «Если потереть шесть кошки, можно получить электричество. Помнишь, что спросил тот тупица?»

Я покачала головой.

Бэй Сяоу громко заржал: «Тот тупица спросил, учитель, сколько надо содержать кошек для такой электростанции? Гы-гы-гы… Разве не смешно?»

Я покачала головой. Лян Шэн сказал: «Бэй Сяоу, похоже, ты забыл сообщить Цзян Шэн, имя того тупицы».

Бэй Сяоу с неохотой посмотрел на Лян Шэна, а мне сказал: «Естественно, тогда тем тупицей был я».

Я улыбнулась, сказала: «Похоже, я вспомнила».

Сяо Цзю оттеснила Бэй Сяоу в сторону, сказала: «Цзян Шэн, сестра тебе расскажет анекдот, услышишь, непременно развеселишься. Я всю жизнь могу над ним смеяться». Сказав, она без остановки начала рассказывать:

«Слон в лесу курил коноплю, неожиданно подошёл заяц.

Заяц говорит:
- Слон, слоновья жизнь очень чудесная. Отличный лесной воздух, зачем курить какую-то вредную фигню? Бежим со мной вместе в лес!

Слон отвечает:
- Верно говоришь, заяц.
Бросил коноплю и побежал с зайцем.

Они бежали, бежали, видят, тигр готовится занюхать кокаин.

Заяц снова говорит:
- Тигр, жизнь тигра так чудесна. Воздух в лесу замечательный, зачем развлекаться этой отравой? Бежим со мной вместе по лесу!

Бегут слон, тигр и заяц вместе по лесу. Они бегут, бегут, видят, лев готовится вколоть морфий.

И снова говорит заяц:
- Лев, львиная жизнь чудесна. Воздух в лесу прекрасен, чего травить себя гадостью? Побежали со мной по лесу!

Лев подумал, выпустил из рук наркотик, пошёл к зайцу. Ни слова не говоря, врезал ему. От удара у зайца искры из глаз посыпались, и он рухнул на землю. Лев поднял зелье и продолжил.

Слон и тигр призадумались. Спрашивают льва:
- У зайца были хорошие намерения. Ты мог бы его не слушать. Но бить-то зачем?

Лев презрительно усмехнулся, говорит:
- Вы два идиота, эта сволочь, как накушается экстази, тянет меня в лес, как придурка, круги наматывать».

Сяо Цзю сама начала смеяться, я тоже улыбнулась. Если бы это было раньше, мой рот в хохоте непременно стал бы больше тазика для умывания.

Вдруг Бэй Сяоу взял мою руку, с глубоким чувством посмотрел на меня и сказал: «Цзян Шэн, я люблю тебя».

Сяо Цзю остолбенела.

Лян Шэн замер.

Я тоже впала в ступор.

А потом я засмеялась, хохотала свободно и непринуждённо, так, что даже выступили слёзы. Принялась ругаться на Бэй Сяоу: «Слишком смешно. Чересчур. Не думала, что в мире есть вторая настолько смешная шутка».

Бэй Сяоу тоже улыбнулся, сказал Лян Шэна: «Смотри, Цзян Шэн не дурит, ей лучше».

Сяо Цзю, поддерживая, отвела меня в туалет, неожиданно она спросила: «Цзян Шэн, а что за первая в мире смешная шутка?»

Моим глазам неожиданно стало едко. У меня никогда не будет возможности рассказать кому-то, что первой в мире смешной шуткой было, если бы Цзян Шэн сказала Лян Шэну: «Я Люблю Тебя».

Взгляд Сяо Цзю затуманился, блеснули слёзы, она сказала: «Цзян Шэн, знаешь? Для меня самая смешная шутка в мире, это когда Бэй Сяоу сказал: «Сяо Цзю, я люблю тебя!»

Её утончённое, блуждающее в химерах лицо было запрокинуто к небу, она спросила: «Цзян Шэн, знаешь, почему я поехала в Вэйцзипин на этих летних каникулах? Я хотела забрать частичку воспоминаний, касающихся только меня и Бэй Сяоу».

Потом она снова посмотрела на меня и сказала: «Поэтому мне надо скорее покинуть этот городок».

Последний раз редактировалось ВалентинаВ; 26.07.2019 в 00:23 Причина: правка
ВалентинаВ вне форума   Ответить с цитированием
Старый 05.12.2016, 01:12   #12
Xiao Mei
 
Аватар для Xiao Mei
 
Регистрация: 21.08.2010
Адрес: г. Казань VS Москва
Сообщений: 3,389
Сказал(а) спасибо: 60
Поблагодарили 286 раз(а) в 28 сообщениях
По умолчанию

Спасибо. Подсела. Тайно болею за Тянью... И, пожалуй, знаю кто сестра Вэйян... хотя как-то слишком уж очевидно... может, я и не права :)
Xiao Mei вне форума   Ответить с цитированием
Старый 06.12.2016, 22:06   #13
ВалентинаВ
 
Аватар для ВалентинаВ
 
Регистрация: 22.05.2015
Сообщений: 158
Сказал(а) спасибо: 106
Поблагодарили 94 раз(а) в 6 сообщениях
По умолчанию

Цитата:
Сообщение от Xiao Mei Посмотреть сообщение
Спасибо. Подсела. Тайно болею за Тянью... И, пожалуй, знаю кто сестра Вэйян... хотя как-то слишком уж очевидно... может, я и не права :)
Скорее всего догадки о сестре верны. Я-то посмотрела список действующих лиц сериала, поэтому для меня это не было секретом ))

32. Варёная лапша – символ твоего нежного отношения ко мне:
32. Варёная лапша – символ твоего нежного отношения ко мне.

В тот вечер я не спала, думала о затуманенных глазах Сяо Цзю, полных блеска слёз. Долгий путь Сяо Цзю от противоречия до принятия, от принятия до любви. Она так бездарно проживает жизнь, бездушная, легкомысленная улыбка, плач, гонки, постоянная матершина. На самом деле, мне очень хотелось сказать Сяо Цзю, видя тебя такой, твоя мама не переживала бы? Но Сяо Цзю рассказала мне, у неё нет матери, когда ей было шесть лет, она умерла. Когда она это говорила, держа во рту сигарету, дым извивался по её белой коже, на лице проявилось несколько мелких веснушек, деликатных и милых.

Сяо Цзю перекатилась, спросила: «Цзян Шэн, ты не спишь?»

Я ответила: «Нет. Сяо Цзю, я вспомнила, что ты говорила днём, когда на сердце невыносимо душно, не можешь уснуть. Сяо Цзю, не уезжай, хорошо?»

Сяо Цзю ответила: «Цзян Шэн, ты глупая девчонка, спи, давай, иначе завтра нам не хватит сил подурачиться в лугах Вэйцзяпина».


Когда проснулись утром, Лян Шэн как раз умывал отца, на его тонких пальцах блестели капельки воды, как алмазы. Не знаю, о чём он говорил с отцом, но тот не переставая улыбался, на лице морщины, будто специально вырезаны.

Я смотрела и чистила зубы новой зубной щёткой, купленной Лян Шэном. Чистила долго, всё-таки я никогда не пользовалась такой дорогой щёткой. Поэтому безостановочно чистила, чистила и чистила. Запах зубной пасты наполнял жизнерадостное утро, рот был полон пены. Я улыбнулась Лян Шэну, почувствовав, что брови будто взлетели.

Лян Шэн вытер отцу лицо, потом аккуратно покрыл его подбородок пеной и с особой осторожностью начал брить. Он взглянул на меня, сказал: «Цзян Шэн, посмотри, ты стала как котёнок». Потом остановился, посмотрел на отца, улыбнулся: «Пап, глянь, ты с Цзян Шэн - большой пятнистый кот и маленький пятнистый котёнок, неудивительно, что вы отец и дочь».

Отец украдкой посмотрел на меня, глупо улыбнулся, будто нашаливший ребёнок.

Много лет я почти не обращалась к нему, и уж тем более не включала в беседу.


Когда была маленькой, он посеял в моей душе семена непричастности и вражды, которые теперь стали окончательным отчуждением.

Но почему-то в эту минуту, взглянув на его лицо со следами тяжких испытаний и одиночества, нос защипало.

Если бы… Если бы в те годы, он обожал меня так же, как и Лян Шэна, хотя бы в детстве чуть дольше держал мою маленькую ручку, побольше улыбался, дарил мне тёплые объятия, тогда сейчас я, так же как и Лян Шэн, была рядом с ним, как очаровательные девочки во всех семьях Поднебесной, звала бы его папой, ластилась к нему, наблюдала, как время вырезает на его лице житейские бури. Тогда сегодня уже я покрывала бы его подбородок пеной и с особой осторожностью брила ему бороду и усы.

Но в то время он не улыбался мне, не держал меня на руках. Поэтому я могу только, шмыгая носом, чистить зубы, а потом сдувать пену от зубной пасты, так же как я делала в детстве. Я грубо улыбнулась отцу, быстро сполоснула рот и повернулась, уйти в комнату.

Мы с Сяо Цзю лежали на Вэйцзяпинском лугу, недалеко веселилась группа детишек. Они будто только что вылезли из земли, все мордашки в грязи, тела в мокрых комках глины и прилипших листьях. Они играли в те же игры, что и мы, скакали на одной ноге, сталкивались друг с другом, потом падали вместе, растягивая рты то в плаче, то в хохоте.

Ловко взмахнув рукой, я воткнула цветок в волосы Сяо Цзю. Ленивые облака плыли в вышине. Очень давно в прошлом, мы с Лян Шэном и Бэй Сяоу тоже, как эти детишки, резвились на этом лугу. В тот время Лян Шэн сместил Бэй Сяоу, став самым культурным предводителем. Тогда у него была гладкая белая кожа, как у фарфоровой куклы, он мчался со всей мочи по лугу Вэйцзяпина и пот ручьём тёк по спине.

Показывая на тех детишек, я сказала Сяо Цзю: «Сяо Цзю, мы с Лян Шэном росли так же. И Бэй Сяоу тоже. Он был главным на лугу Вэйцзяпина, до того момента, пока не появился Лян Шэн».

Сяо Цзю улыбнулась: «Цзян Шэн, знаешь, глядя на этих детей, я почти представляю маленького Бэй Сяоу. Не важно, что я знакома с ним не так давно, мне кажется, мы прожили рядом целую жизнь».

После слов Сяо Цзю я поверила, что она чуть не стала поэтом.

Я сказала: «Да. Посмотри на этих детей, я могу почти воочию видеть, как мать Бэй Сяоу зовёт его обедать. Мы с Лян Шэном не были такими счастливчиками. Потому что к тому моменту уже давно вернулись домой варить лапшу».

Когда я первый раз варила лапшу, мне пришлось стоять на скамейке. В тот день Лян Шэн принимал участие в пионерских соревнованиях, и долго не возвращался. Поэтому мне ничего не оставалось, как только встать на маленькую скамеечку, налить в котёл воды и начать готовить. Но я оступилась и головой ударилась о дверь. На макушке набухла большая шишка, закапала кровь. Когда мама вернулась с поля, перепугалась, схватила меня, плача, стала золой замазывать рану, чтобы остановить кровь. Но я не плакала, только сжимала рот, сквозь слёзы глядя за дверь. Я ждала Лян Шэна. Он обещал, что купит мне леденец, когда вернётся. Тогда леденцами мы называли проросший ячмень, на подушечках пальцев сладкие зёрна, десять штук за один мао, если поторговаться с лавочником, он мог добавить ещё один. Сладкий вкус того леденца я помню до сих пор, с пальцев Лян Шэна он попадал прямо мне в рот. Лян Шэн каждый раз покупал пять штук, и один за другим засовывал мне в рот, улыбаясь, глядя как я ем. Сам он никогда не ел, потому что не мог себе позволить. Съев всё, я никак не могла насытиться, и как Сяоми слизывала с его пальцев сладкие остатки. Лян Шэн смотрел на меня и улыбался.

В тот день, когда Лян Шэн вернулся, я вырвалась из маминых объятий, вцепилась в край его одежды и заревела. Пока Лян Шэн не вытащил сладость, я не прекращала плакать. Лян Шэн гладил меня по голове, приговаривая: «Цзян Шэн, почему ты так неосторожна, почему ты так неосторожна».

С того дня Лян Шэн не позволял мне приближаться к кухонному очагу с котлом. Пусть даже сам он мог приготовить только лапшу. В результате я день за днём ела лапшу.

Сейчас Сяо Цзю, сидевшая рядом, сказала: «Цзян Шэн, скоро обед, Лян Шэн не будет готовить лапшу без нас!»

Я, кивнув, ответила: «Сяо Цзю, Лян Шэн приготовит лапши».

Сяо Цзю ухватила охапку травы и подбросила вверх: «Цзян Шэн. Цзян Шэн, пошли домой. Я не кролик питаться сеном».

С давних пор Лян Шэн спрашивал меня: «Цзян Шэн, тебе не надоело есть лапшу?» Я качала головой, отвечала: «Нет, с чего бы?» Он говорил: «А… Тогда хорошо, а то я боялся, что тебе надоела лапша».

На самом деле, Лян Шэн, я знала, ты не хотел, чтобы я готовила, потому что постоянно помнил тот день, когда я набила шишку и ревела, вцепившись в твою одежду. А сам ты умел готовить только лапшу. Поэтому, Лян Шэн, много лет варёная лапша, это символ твоего нежного отношения ко мне.


33. Цзян Шэн видишь, я испорченная, никуда не годная дрянь:
33. Цзян Шэн видишь, я испорченная, никуда не годная дрянь.

За день до отъезда Сяо Цзю в Вэйцзяпине пошёл мелкий дождь. В тот момент я не знала, что после этого дождливого дня, над рекой Циншуй встанет радуга, и мы расстанемся.

Тогда Сяо Цзю спросила меня: «Цзян Шэн, есть пиво?»

Я ответила: «Дома нет, если хочешь, могу сходить в лавку, купить».


После того, как закупились пивом, мы с Сяо Цзю пошли не домой, а отправились к дереву юйюбы. Накрапывал мелкий дождь, промочив наши волосы.

Сяо Цзю спросила: «Цзян Шэн, у тебя нет такого чувства, что чем лучше к тебе кто-то относится, тем больше ты испытываешь угрызения совести?»

Я подумала и кивнула. Как-то я ударила Лян Шэна коробкой для еды, а он не произнёс ни слова упрёка. Я сердилась на него, обвиняла, что его мать разрушила счастье моей мамы, а он лишь стоял, как дурак, и молчал. Обо всём этом я не собиралась рассказывать, это уже обожгло моё сердце, не хотела снова обжигать язык и губы.

Сяо Цзю говорила: «Бэй Сяоу такой тупица, чем лучше он ко мне относится, тем больше мне стыдно. С каждым его взглядом, моё сердце болит все больше. Поэтому, Цзян Шэн, я должна уехать».

Она подняла бутылку, я мирно слушала, как пиво булькает в её горле.

Сяо Цзю продолжила: «Цзян Шэн, на самом деле, мне совершенно не нравится напиваться, курить, ругаться, гонять на мотоцикле. Долгое время, наблюдая за тобой, за Цзинь Лин, за Вэйян, глядя на вас, молодых девушек, я думала, если бы… Если бы в шесть лет мама не оставила меня, стала бы я сейчас такой же как и вы? Имела бы скромную причёску, тёплые маленькие ручки, незаметно краснела бы, завидев мальчика, что запал в моё сердце? Но, Цзян Шэн, прелесть юности от меня очень-очень далека, встретив парня, что мне нравится, я могу быть только «плохой девчонкой», поверхностной и легкомысленной.

За мной тянется неприглядное прошлое. Однажды я видела сон, во сне моё тело пропиталось грязью. Я мылась, мылась, но, как бы ни старалась, не могла отмыться. Я тёрла кожу докрасна, до дыр, мне уже стали видны кости. И тут я поняла, оказывается, моё тело с самого начало ужасно грязное, не комки глины испачкали меня, а я испачкала комки глины!»

Закончив, она сделала несколько больших глотков пива, рассмеялась, стёрла пену с губ, и принялась декламировать:

«Зелёное
Пиво,
Розовые
Губы,
Их
Место встречи -
Это те
Унесённые ветром
Юности дни.
Они так красиво ушли,
Только
Осталась
Жалкая
Сяо Цзю
И ещё
Слёзы
Сожаления
Что льются
И льются…»

Я глупо смотрела, как её тело извивается в танце, не зная как поступить. Сяо Цзю улыбнулась мне. В каплях дождя, её волосы не растрепались, а мягко прилипли к ушам. Я сказала: «Сяо Цзю, не напивайся. Знала бы, что ты будешь так, не купила бы тебе пива.

Лицо Сяо Цзю приблизилось ко мне, руками оттянула веки, обнажая красные глаза, сказала: «Цзян Шэн, ты несносна. Я не напиваюсь. Как можно плакать, не имея слёз. Как мне дальше рассказывать тебе эту горестную историю».

В тот момент мы с Сяо Цзю не знали, что Бэй Сяоу стремительно приближается к нам в радостном восторге.

Голова Сяо Цзю склонилась на моё плечо, она сказала: «Цзян Шэн, смотри, мои слёзы закончились, мне надо выпить пива, чтобы пополнить содержание влаги и выплакаться. Цзян Шэн, приехав к вам, я поняла, мы с тобой сёстры по сходности судеб. Твой отец бросил тебя и твою мать, а моя мать бросила меня и отца».

Я испуганно спросила: «Сяо Цзю, разве ты не говорила, что твоя мама умерла, когда тебе было шесть?»

Сяо Цзю отбросила пустую бутылку, извлекла новую и продолжила пить. Она сказала: «Цзян Шэн, ты глупая девчонка, веришь всему, что говорят другие. Если бы Чэн Тянью сказал, что любит тебя, ты сразу стала бы считать себя его суженой! Дура!» Закончив, она ткнула пальцем мне в лоб.

Моё лицо густо покраснело, я тихо спросила: «Сяо Цзю, о чём ты болтаешь!»

Сяо Цзю, пошатываясь, посмотрела на меня, улыбнулась: «Цзян Шэн, знаешь, почему я люблю тебя, из-за того, что вы с Бэй Сяоу, на мой взгляд, очень похожи, оба чрезвычайно тупы и исключительно твердолобы. Цзян Шэн, что у тебя на душе, я всё знаю, но не могу сказать, боюсь, тебе будет больно».

Я ответила: «Сяо Цзю, ты пьяна, мы возвращаемся. Вернёмся, Бэй Сяоу принесёт нам лепёшки с луком-пореем и чудесную жареную курочку».

Сяо Цзю покачала головой: «Я не хочу есть, я хочу маминых пельменей с душистым луком». Сказав это, она заплакала: «Цзян Шэн, я бы предпочла, чтобы, когда мне было шесть, она действительно умерла! Прошло столько лет, а я ненавижу, ненавижу её! Но, Цзян Шэн, я правда мечтаю иметь маму. Хочу, чтобы она баловала меня, покупала красивую одежду, пусть она меня наряжает, чтобы я выглядела, как вы, девчонки…» Говорила, говорила, текли и слёзы, и сопли.

Она сказала: «Цзян Шэн, прежде чем уеду, я раскрою тебе одну тайну, но ты обязательно сохрани её».

Я кивнула.

Сяо Цзю перестала плакать, отбросила бутылку, утёрла слёзы и, спокойно глядя на луг Вэйцзяпина, произнесла: «Когда мне было шесть лет, мама сбежала с другим мужчиной, оставив меня и отца. Потом, когда я выросла, я разыскала мужчину, с которым сбежала мать, и переспала с ним!»

Я глупо уставилась на Сяо Цзю, Сяо Цзю улыбнулась: «Знаю, во мне ни стыда, ни совести, но я ненавидела свою мать! Я хотела, чтобы она знала, тот мужчина оказался недостоин её! Хотела заставить её страдать, заставить её почувствовать, как страдала я эти десять лет, скучая по ней и мечтая её увидеть! Но она вдруг спокойно сообщила мне, она знала, что тот мужчина не разведётся, но любила его, выхода не было». Сказав это, Сяо Цзю снова заплакала и продолжила: «С тех пор я крутилась с разными мужчинами, сама превратилась в курицу*! Я выброшенный ею мусор! С того момента, как встретила Бэй Сяоу…»

(* - на жаргоне – проститутка)

Когда она произнесла имя Бэй Сяоу, её голос задрожал, она сказала: «Цзян Шэн, пусть только Бэй Сяоу никогда не узнает, что я такая дешёвка. Он считает, что влюблён в чистую, невинную девочку, но, Цзян Шэн, ты же видишь, я испорченная, никуда не годная дрянь…»

Сяо Цзю закончила говорить и спокойно замерла под дождём, будто бездомный ребёнок. Долго молчала, потом сказала: «Цзян Шэн, на самом деле, мне постоянно хочется спросить у неё, оставив меня много лет назад, когда она вспоминала обо мне, было ли ей грустно?» Сказав, она подняла голову, посмотрела на меня, и в тот же миг, выражение её лица странно изменилось.

Я повернулась, и увидела, рядом с нами замершего Бэй Сяоу, дождь стекал с его волос, безмолвный, с двумя большими пакетами в руках. Вчера Сяо Цзю жаловалась, что Лян Шэн постоянно кормит одной лапшой, поэтому сегодня он пораньше радостный сбегал и купил для Сяо Цзю жареную курицу и лепёшки с луком-пореем.


34. Потому что я никому не позволю тебя обидеть!:
34. Потому что я никому не позволю тебя обидеть!

Перед этим я никогда внимательно не рассматривала Бэй Сяоу, и вот, наконец, сегодня я выяснила, оказывается, Бэй Сяоу очень хорошо выглядит, не так необычно как Лян Шэн, но обладает своего рода порочной красотой. Однако в этот момент, пара чёрных глаз была полна растерянности и боли.

Сяо Цзю, остолбенев, смотрела на него.

Дождь усиливался, лицо Сяо Цзю стало белым, будто бескровная стеклянная красавица стояла перед Бэй Сяо. Пакеты выпали из рук Бэй Сяоу, он молчал, с усилием сдерживая себя, снял куртку и, молча, прикрыл голову Сяо Цзю. Выжал для меня улыбку: «Цзян Шэн, тащи пакеты домой к ужину, посмотри, что брат Бэй принёс тебе!»

Потом с усилием улыбнулся Сяо Цзю, сказал: «Пошли домой есть. Не намокать же … курице». Голос Бэй Сяоу становился всё тише, последнее слово он почти проглотил. Но я, как и Сяо Цзю могла видеть, тёмные, как чёрный нефрит зрачки постепенно приобретают красный ореол. Так же смотрел Лян Шэн, когда уводили меня и Хэ Маньхоу, взгляд, истерически звавший младшую сестру, разрывающийся от боли!


За обедом мы втроём молчали. Пусть даже Бэй Сяоу безостановочно улыбался Сяо Цзю, я чувствовала, его улыбка огорчает ещё больше, чем слёзы.

После обеда Лян Шэн спросил меня: «Цзян Шэн, что произошло?»

Я расплакалась: «Сяо Цзю жалко».

Лян Шэн провёл рукой по моим волосам, сказал: «Цзян Шэн, не плачь. У Сяо Цзю есть Бэй Сяоу».

Я вскинула лицо, посмотрела на Лян Шэна, слёзы катились по щекам: «Брат, если меня обидят, ты будешь, как Бэй Сяоу с Сяо Цзю, рядом со мной?»

Лицо Лян Шэна мгновенно стало серьёзным, он сказал: «Цзян Шэн, конечно я не буду так, как Бэй Сяоу». Сказав это, он остановился и продолжил: «Потому что я никому не позволю тебя обидеть!»

Я смотрела, как Лян Шэн плотно сжал губы. Одна фраза была готова сорваться с моего языка, я насилу сдержала её. Мне очень хотелось спросить, в том числе и Вэйян? Но не спросила, а только глупо улыбнулась Лян Шэну.

35. Бэй Сяоу - упрямый парень:
35. Бэй Сяоу - упрямый парень.

Сяо Цзю всё-таки уехала.

Ни сказав ни слова ни мне, ни Бэй Сяоу и уж тем более Лян Шэну. Перед тем как уснуть я спросила её: «Бэй Сяоу так хорошо к тебе относится, ты всё равно хочешь уехать?»

Сяо Цзю покачала головой: «Не хотела бы не уезжала».

Той ночью мы с ней обсуждали проблемы Бэй Сяоу, я рассказала о каждом интересом эпизоде с ним с самого детства до средней школы. Я говорила: «Сяо Цзю, смотри, я за тебя была в жизни с Бэй Сяоу. Разве я не хорошая сестра?» Сяо Цзю улыбнулась. Мне неожиданно стало горько, если бы наступил такой день, могла бы я рассказать о проблемах Лян Шэна Вэйян или другой его девушке. С его шестилетнего возраста, когда я скорчила ему гримасу, и он заплакал. Потом я тоже смогла бы сказать, смотрите, я для вас была в его жизни?

Сяо Цзю сказала: «Цзян Шэн, если я расскажу тебе о проблемах молодого господина, получается, я тоже была за тебя несколько лет в его жизни».

Чэн Тянью? Я нахмурила брови: «Сяо Цзю, я не хочу слушать о нём! Сяо Цзю, я расскажу тебе вот о чём, когда Бэй Сяоу был в шестом классе, на уроке учитель математики поймал его за чтением порнографического романа. Ха-ха-ха, Учитель заставил его стоять, в результате он пол-урока провёл полусогнувшись, не решаясь встать прямо. Знаешь почему?» Сказав это, я расхохоталась.

Сяо Цзю нахмурила брови, холодно взглянула на меня: «Цзян Шэн, когда ты стала так помешана на сексе?»

Моё лицо покраснело, через некоторое время я, наконец, произнесла: «Сяо Цзю, это ты помешана на сексе! Это из-за того, что брюки Бэй Сяоу зацепились за гвоздь в стуле! Если бы он выпрямился, брюки порвались бы и свалились с задницы. Его зад такой большой». Сказав это, я захихикала, потом серьёзно посмотрела на Сяо Цзю: «Ты что?»

Сяо Цзю ответила: «Это всё твои догадки. Подумай, ты же тогда была чистой девочкой, в куклы играла. А ещё неизвестно, Бэй Сяоу такой остолоп, достиг ли он уже в тот момент зрелости, пожалуй, чего доброго ещё не замечал различия полов?» Сказав, тоже рассмеялась. В ночном небе одинокая луна смотрела на двух хохочущих шаманок.

«Сяо Цзю, забыла тебе сказать, Бэй Сяоу в итоге всё-таки выпрямился, учитель поднял его за ухо. И в классе раздался характерный звук лопающихся штанов».

Сяо Цзю спросила: «Получается, Бэй Сяоу сверкал задницей в классе? У того учителя замашки имперского агрессора».

Я довольная ответила: «Как можно рядом с самым сообразительным человеком в классе. Как я могла не помочь Бэй Сяоу защитить целомудренность? Я его заклеила скотчем. В тот момент учитель математики похвалил мою находчивость! Сказал, что я могу стать учёным. С того момента я стала большим поклонником научных исследований. Вплоть до старших классов, когда неожиданно осознала свои заблуждения и вернулась на правильный путь».

Сяо Цзю улыбнулась: «Что же нанесло удар по твоим прекрасным стремлениям?»

Я вздохнула: «На уроке природоведения, преподаватель учил нас ставить эксперименты, тему и план мы разрабатывали сами. В тот день я простудилась и просила Бэй Сяоу принести мне нож. В результате этот олух Бэй Сяоу позволил мне провести прекрасный эксперимент. Цель: доказать, что ухо у паука находится в ноге. Материалы: паук, бумага, стол, нож. Последовательность: первый этап: разложить бумагу на столе, поместить паука на бумагу, изо всех сил ударить по столу и закричать: беги! Паук побежит. Второй этап: отрезать ножом пауку все лапки, поместить на бумагу, снова ударить по столу и закричать, беги! Паук не шелохнётся! Исходя из этого, делаем вывод, уши у паука на ноге».

Сяо Цзю с улыбкой закатила глаза: «Бэй Сяоу такой идиот! Тогда какой эксперимент сделал он сам?»

Я ответила: «Его темой было: доказать, что Цзян Шэн научная кретинка, затем доказать учителю математики, что у того есть глаза, да нет зрачков, а в дополнении к глаукоме ещё и катаракта! Материалы: протокол научного эксперимента кретинки Цзян Шэн».

«Твою мать, - выругалась Сяо Цзю. – Бэй Сяоу всё-таки злопамятный тип. Такой низкий человек».

Я кивнула: «Да, Сяо Цзю, ты вот тоже заметила, Бэй Сяоу упрямый малый, плохое отношение других, он будет помнить до смерти. И хорошее отношение, тоже будет помнить до смерти. Он точно знает за кого даёт девять коров*. Поэтому, Сяо Цзю, не уезжай, ладно? Бэй Сяоу – упрямый парень».

(* - история вкратце: сватаясь к девушке надо привести коров, за простую девушку – пару, за добродетельную и красивую – пять – шесть, максимальное количество - девять. Парень привёл 9 коров, но родители отказали ему, мол, наша дочь обычная и столько не стоит, но замуж отдали. Через несколько лет родители увидели вдалеке танцующую девушку, которую все называли самой красивой и добродетельной, они пошли посмотреть, оказалось это их дочь. Она стала такой, зная, что за неё давали 9 коров. Мораль: жизнь – постоянное самосовершенствование, как ты себя ценишь, так же тебя оценивают и другие).

Сяо Цзю улыбнулась, на ресницах повисли слёзы, она сказала: «Цзян Шэн, я расскажу тебе шутку про молодого господина. Три года назад молодой господин купил немецкую овчарку, вывел на собачью площадку, в результате собаку завалил коротконогий бультерьер. Он купил уже тибетского мастиффа, в результате его зашибла кавказская овчарка другого мажора. Молодой господин пошёл до конца отвалил кучу денег, ему контрабандой привезли дикого сибирского волка. В результате молодой господин оказался в больнице».

«Так покусал?» - я смотрела на Сяо Цзю, нетерпеливо вопрошая.

Сяо Цзю фыркнула: «Покусал? Не съел и то хорошо».

«Да, удачно, что он держал собак, - произнесла я. - Если бы молодому господину нравились кошки, мог бы привезти контрабандой тигра…»

Сяо Цзю сказала: «Я ещё очень надеялась тогда три года назад, что он попадёт не в больницу, а сразу на кладбище».

Я ответила: «Сяо Цзю, у тебя слишком сильные предубеждения относительного молодого господина!»

Сяо Цзю пробормотала: «Цзян Шэн, может Чэн Тянью и не плохой человек, но это не делает его хорошим. Ладно, довольно разговоров, давай спать».

Поговорив с Сяо Цзю, я сразу уснула. А когда проснулась, Сяо Цзю уже уехала.

Бэй Сяоу спрашивал меня: «Цзян Шэн, скажи мне, куда поехала Сяо Цзю? Ответь мне!»

Моя голова качалась, как погремушка-барабанчик, да, я действительно не понимала, как могла Сяо Цзю уехать в этой непроглядной ночной тьме? Разве, когда уезжала, она не видела звёзды, усыпавшие небо? Не чувствовала, что эти звёзды очень похожи на упрямые глаза Бэй Сяоу?

Бэй Сяоу, как идиот, начал разговаривать сам с собой. Он говорил остаткам вчерашних лепёшек: «Скажите мне, куда уехала Сяо Цзю?» Потом разговаривал с половинкой жареной курицы. Потом подбежал к углу ограды и стал говорить с бутылками пива, что оставила Сяо Цзю. Он спрашивал: «Скажите мне, куда уехала Сяо Цзю, скажите же мне!»


36. Посмотри, неужели, я не похож на хорошего человека?:
36. Посмотри, неужели, я не похож на хорошего человека?

Бэй Сяоу говорил Лян Шэну: «Мне надо в город искать Сяо Цзю! Сяо Цзю вернётся в свою арендованную квартиру, кроме той квартиры, ей некуда пойти».

Я печалилась, наблюдая за Бэй Сяоу. Никогда бы не подумала, что будет так. Этот парень, что раньше мог лишь развлекаться с весёлой улыбкой, вдруг стал взрослым, безучастным и страдающим. Я снова посмотрела на Лян Шэна, в этот момент я, похоже, смогла понять, почему у моего Лян Шэн взгляд постоянно полон тоски и скорби.

Лян Шэн похлопал Бэй Сяоу по плечу: «Я поеду с тобой. Так или иначе, мы с Цзян Шэн давно договорились пораньше вернуться в школу. Во-первых, можно подготовиться к занятиям, во-вторых, можно пока каникулы подработать, получить опыт».


Но вернувшись в город, на квартире Сяо Цзю нас встретил лишь железный замок. Бэй Сяоу просидел под дверью полночи, дождался, как кто-то пришёл. Тот человек, оказался, не Сяо Цзю. До того момента он не осознавал, что так упрям, а Сяо Цзю так непреклонна.


Счастье подобно фарфоровой чашке, стоит разбить, уже не соберёшь, как было раньше.

Тем вечером мы с Лян Шэном и Бэй Сяоу пошли в «Нин Синь, сколько лет, сколько зим!»

В свете неоновых ламп пёстрая толпа мужчин и женщин крутилась и извивалась, тяжёлый металл долбил по ушам. Я не заметила пары глаз, наблюдавших за нами.

Лян Шэн сказал: «Цзян Шэн, я выйду на улицу позвонить, присмотри за Бэй Сяоу, не дай ему тут рыскать, где попало».

Я кивнула.

Но дождавшись, как Лян Шэн вышел, Бэй Сяоу уже просочился в толпу танцующих. Я, как несовременная дура, ринулась за ним. Среди безумствующих людей в мерцании ламп я растерялась. Бэй Сяоу, неожиданно забыв обо мне, уже давно куда-то свинтил. Зажатая в толпе, я могла лишь качаться в людском потоке, пытаясь увернуться, как потерявшийся ребёнок. Пока передо мной не возник человек и не загородил меня от толпы. Он сказал: «Парень, тебя не должно быть здесь!»

Я подняла голову, в неясном свете ламп вырисовывался силуэт Чэн Тянью, чарующий своим нахальством. Сохраняя игривую улыбку, он, нахмурив брови, смотрел на меня.

Только я собралась что-то сказать, он уже схватил меня за руку и вытащил из колышущегося людского моря. В тот миг его ладонь излучала тепло и силу, заставив меня покраснеть.

Он втиснул меня в тихий коридор, оперся рукой о стену и, опустив лицо, посмотрел на меня. Кончик носа почти упирался в мой лоб, тёплое дыхание блуждало в моих волосах. Спросил: «Как ты здесь оказалась?»

Я изо всех сил подалась назад, закрыла глаза и громко ответила: «Я ищу Сяо Цзю!»

Он щёлкнул меня по носу и усмехнулся: «Посмотри на себя. Неужели, я не похож на хорошего человека? Повторяю, Цзян Шэн, твоё самомнение на высшем уровне! Тебе только шестнадцать, ребёнок, а в башке уже разные мыслишки. Чему вас учат учителя в школе?»

Я тотчас открыла глаза и выпалила: «Мне скоро семнадцать!» Потом снова поспешно зажмурилась.

Он, покачав головой, усмехнулся: «Цзян Шэн, Цзян Шэн. Я такой некрасивый, что ты даже не хочешь взглянуть на меня? - говорил, а его лицо становилось всё ближе, - Цзян Шэн, скорее открой глаза, если не откроешь, я прижмусь к твоему лицу».

Я не хотела, чтобы он прижимался к моему лицу, поэтому пришлось открыть глаза. Сказала: «Так, можно?! Убери своё лицо!»

Чэн Тянью как-то нехорошо улыбнулся. Он чувствовал себя превосходно, сказал: «Цзян Шэн, ну что, сегодня я тоже спас твою жизнь! Сообщаю тебе, пара парней в ночном клубе очень опасна, окажись у них дурные намерения, что бы ты делала! Подумай, почему тот парень только что вышел. Полагаю, он пошёл связываться с покупателем, собирался продать тебя! Поэтому с сегодняшнего дня в расчёте. Ты спасла меня один раз, я тоже один раз спас тебя, квиты! Больше не приходи, как сегодня, приставать ко мне!»

Чэн Тянью в этот раз позабавил меня своими рассуждениями, я сказала: «Молодой господин, что с вашим уровнем интеллекта? Сегодня ты пристаёшь ко мне, а не я. Повторю, только что вышедший парень – это мой…»

Слово «брат» ещё не вылетело из моих уст, как меня оборвала прекрасная девушка, она сказала: «Чэн Тянью! Не удивительно, что ты не нашёл меня! Оказывается, ты крутишь здесь с этой лисой!»

Я оттолкнула Чэн Тянью, улыбнулась девушке: «Поставь нас вместе, кто тут ещё лиса?»

Чэн Тянью потянул меня, прикрыл спиной, сказал: «Су Мань, она ещё ребёнок. Не смеши людей».

Та девушка злобно посмотрела на Чэн Тянью: «Ах, ты так!» Потом, схватив стоящую в нише маленькую статую Венеры, бросила её в меня. В этот миг я вспомнила, когда была маленькой, Лян Шэн говорил мне, городские девушки такие культурные. Оказывается, он обманывал меня. По крайней мере, эта – некультурная.

Когда скульптура падала, Чэн Тянью защищая меня спиной, протянул руку, пытаясь прикрыться, но та девушка, похоже, отрабатывала подобные манёвры по книгам боевых искусств, в результате прекрасная Венера влетела в лоб Чэн Тянью и раскололась! Будто хлопья снега засыпали мне глаза.

От резкой боли я пронзительно вскрикнула. Чэн Тянью поспешно обернулся, увидел, что я на полу прижимаю ладони к глазам. Быстро подхватил меня и вынес на парковку.

Кровь с его головы капала мне на лицо, тёплая. Он сказала: «Цзян Шэн, потерпи, мы едем в больницу. Цзян Шэн, терпи, не плачь». Сказав, он сунул меня в машину, потом снял рубашку и обернул голову. Он вёл машину, пытаясь связаться с доктором.

Связавшись, освободившейся рукой крепко сжал мою руку, сказал: «Цзян Шэн, не плачь, мы почти на месте. Скоро приедем!»

В смятении я произнесла только одно слово: «Брат».

В тот момент я подумала, Лян Шэн сейчас наверняка разговаривает по телефону с Вэйян. Знает ли он, что Цзян Шэн ранили? Из-за этого глаза пронзила острая боль, слёзы потекли, не останавливаясь.

37. Чэн Тянью ещё не нарывался на женщин с интеллектом подобным моему:
37. Чэн Тянью ещё не нарывался на женщин с интеллектом подобным моему.

Мне наложили на глаза толстую марлевую повязку, перед глазами будто белоснежный рай.

Я приподнялась с постели, осторожно коснулась рукой бинта. Подумала, всё кончено. Но я ведь не могу ослепнуть? Знала, что бывают роковые женщины, однако, похоже, Чэн Тянью, такой красивый мужчина – тоже роковой.

Потом пара рук отняла мою руку от изучения повязки, голос хрипловатый, будто спросонья, произнёс: «Не трогай, занесёшь инфекцию».

Я крепко-крепко сжала его руку, спросила: «Я же не ослепну?»

Чэн Тянью пробормотал: «Хотел бы я, чтоб ты ослепла. Так мне было бы проще найти место, где бросить тебя, чтобы ты не нашла дороги вернуться и отомстить мне!»

Я нахмурила брови, и, подражая его бормотанию, сказала: «Отомстить? С врагами я придерживаюсь политики полного игнора! Кто вконец избаловал содержащихся при нём горячих женщин? Считаешь себя афродизиаком для всего женского пола Поднебесной?»

Чэн Тянью толкнул меня на кровать: «Цзян Шэн, не шути со мной. Будешь препираться, не стану тебя лечить!»

Я отвернулась и сказала: «Хочешь - вышвырни, я не раритет, чтобы ты меня спасал! Пока я не оправилась от страшных травм, отдай прямо в больнице на растерзание твоей бригаде горячих женщин. Хорошо, что глаза находятся на лице, если бы всё тело было целиком глазами, меня бы обмотали как мумию».

Я дерзнула продолжить. Чэн Тянью, этот тип ещё не нарывался на женщин с интеллектом подобным моему, поэтому он так самодоволен. За десять с лишним часов, проведённых со мной, я потрясла своими знаниями этого мужчину с развитием на уровне младшей группы детского сада.


С самого начала я собиралась позвонить Бэй Сяоу, чтобы он передал Лян Шэну, что я в больнице. Я боялась, вчера не найдя меня, он будет тревожиться. Но в результате не позвонила. Мне было интересно узнать, как сильно Лян Шэн будет волноваться? Испугается? Растеряется? Заплачет?


На третий день врач снял повязку, и передо мной снова возник прекрасный мир. Царапины и покраснения ещё не прошли, вдобавок веки припухли, как у золотой рыбки.

Я думала, что скажу Лян Шэну, когда вернусь? Объяснить, что столкнулась со слабым духом мужчиной, меня приняли за любовницу, избили, и я оказалась в больнице?

Когда Чэн Тянью встретил меня из больницы, на его голове была повязка. Он прикрыл её бейсболкой, что совершенно не уменьшило его шарм.


На выходе из больницы увидели Вэйян!

Я и красивый мужчина, именуемый Чэн Тянью, ранним утром покидая больницу, столкнулись с моей однокурсницей.

К тому же я, истощённая болезнью, с покрасневшими глазами и опухшими веками, из-за жестокого обращения Чэн Тянью, ещё не позавтракавши. И вот такая выпорхнула прямо перед лицом Вэйян. Что она подумает?

В тот момент я рванула вперёд внести ясность. Издалека поприветствовала Вэйян, улыбаясь во всё лицо, сказала: «Ах, Вэйян, это ты? Я была пару дней в больнице, в отделении офтальмологии. Ха-ха-ха. Не в каком-то другом отделении, а именно в офтальмологии».

Вэйян улыбнулась, совершенно не собираясь поддерживать разговор, обратилась к Чэн Тянью: «Тянью, сестра говорила, моя однокурсница Цзян Шэн в больнице, вот зашла навестить. Сестра сказала, пусть она погостит у нас несколько дней, как раз я составлю компанию!» Потом тепло взяла меня за руку, будто встретила старого друга после долгих лет разлуки, улыбнулась: «Кстати, Цзян Шэн, все каникулы не виделись, наверное, до смерти скучала по мне». Произнося это, потянула меня к машине.

Тянью улыбнулся, спросил: «Откуда Нин Синь узнала? В тот день её ведь не было в клубе?»

Вэйян улыбнулась в ответ: «Ты в большой спешке выносил кого-то из клуба. Как моя сестра может не узнать?»

В тот момент меня осенило. Лян Шэн уже спрашивал, знаю ли я кто сестра Вэйян. Как я не догадалась, что старшая сестра Вэйян – это Нин Синь! В душе неожиданно стали происходить мелочные расчёты, у Нин Синь есть деньги, Вэйян её младшая сестра, Лян Шэн – парень Вэйян, я сестра Лян Шэна, напрашивается вывод. При мысли об этом моё лицо покраснело.

Чэн Тянью этот низкий тип в итоге посадил меня в машину, угнанную Вэйян, а сам умыл руки. Сказал: «Цзян Шэн, увидимся!» Я, нахмурив брови, пробормотала: «Чэн Тянью, не увидимся!»


Вэйян сидела в машине, как принцесса. Спросила: «Цзян Шэн, глаза ещё болят?»

Я посмотрела на неё и кивнула. Очень странно, это был первый раз, когда она говорила со мной так сладко, так сладко, что я была сражена.

Вэйян укоряла меня: «Ты не нашла времени позвонить ни Лян Шэну, ни Бэй Сяоу. Разве ты не знаешь, как они волновались. Лян Шэн почти съел Бэй Сяоу, постоянно винил его за то, что ты пропала».

Я протянула: «А…»

Вэйян улыбнулась: «К счастью моя сестра сказала позвонить им и сказать, что ты пару дней поживёшь у нас дома, что мы с тобой развлекаемся. Тогда Лян Шэн успокоился».

А? Я смотрела на Вэйян. Даже не знаю, надо ли поблагодарить или выразить сомнение.

Вэйян улыбнулась: «Не могла же я сказать Лян Шэну, что тебя среди ночи унёс мужчина. Это как-то нехорошо звучит! Ведб правда, Цзян Шэн».

Раз Вэйян так сказала, мне ничего не оставалось, как лишь кивнуть.

Вэйян продолжила: «Вернёшься домой, так и скажи Лян Шэну и придумай ещё что-нибудь».

Я кивнула.

Выйдя из машины, я вспомнила, что Вэйян несколькими днями раньше сбегала из дома. Обернулась, спросила: «Вэйян, дома всё в порядке?»

Вэйян замерла на миг, потом ответила: «Да, всё в порядке».


38. Так или иначе, я никому не позволю обижать Цзян Шэн:
38. Так или иначе, я никому не позволю обижать Цзян Шэн.

За те два дня, что не видела Бэй Сяоу, он уже вышел из состояния бреда. Сидел на балконе временно арендованной нами квартиры и грелся на солнышке. Увидев меня спросил: «Цзян Шэн, ты вернулась? А Вэйян не пришла?»

Я покачала головой. Спросила: «Бэй Сяоу, куда ушёл Лян Шэн?»

Бэй Сяоу ответил: «А, забыл сказать тебе, вчера Лян Шэн нашёл временную работу, помогает сбывать кофе».

Я тихонько нагнулась, села рядом с Бэй Сяоу, спросила: «Есть новости о Сяо Цзю?»

Он с силой втянул носом воздух, ответил: «Нет». Потом, не останавливаясь, стал чертить на земле, слёзы капля за каплей падали на бетонный пол и мгновенно испарялись. Он поднял голову, взглянул на меня и сказал: «Цзян Шэн, что же делать? Я потерял Сяо Цзю». Потом как ребёнок обхватил колени и расплакался.

Я разомкнула руки Бэй Сяоу, спросила: «Ты не веришь, что Сяо Цзю вернётся?»

Бэй Сяоу поднял голову, взглянул на меня, весь мокрый от слёз: «Зачем ей возвращаться? Цзян Шэн, ты знаешь, куда она ушла? Цзян Шэн, скажи мне, я сразу пойду и найду её! Цзян Шэн, я так люблю Сяо Цзю. Так же как ты любишь Лян Шэна! Нет, возможно, это два разных чувства, но одинаково причиняют боль».

Я улыбнулась: «Сяо Цзю говорила, что вернётся через два года, потому что в этом городе есть парень, который ей нравится. Она дождётся, когда он сможет, как мужчина, быть рядом с ней, защищать её. Она вернётся!»

Бэй Сяоу улыбнулся: «Цзян Шэн, поклянись, что ты не обманываешь меня!»

Я кивнула: «Клянусь!»

Я клянусь, что каждая женщина надеется иметь рядом такого мужчину, который, как стена, прикроет её собственным телом и, как небесные боги, будет защищать.

Когда вернулся Лян Шэн, Бэй Сяоу как раз утирал слёзы. Лян Шэн посмотрел мне в глаза, спросил: «Цзян Шэн, что случилось? Кто-то обидел тебя?»

Я покачала головой, сказала: «Всё в порядке, мы с Бэй Сяоу косим под кроликов!»

Лян Шэн облегчённо вздохнул: «Я думал, за эти два дня Вэйян снова обидела тебя».

Бэй Сяоу толкнул Лян Шэна: «Не говори, что это уже происходило. Вэйян обижает Цзян Шэн, а ты не вступился за неё?»

Слова Бэй Сяоу опустошили моё сердце. У Бэй Сяоу есть Сяо Цзю, у Лян Шэна есть Вэйян, если даже они относятся ко мне с нежностью, нам уже не вернуться во времена детства, тогда, они оба были моими коняшками, на ком хотела, на том и каталась. Мне нравилось ездить на Бэй Сяоу, будучи ближе мне по возрасту, он больше подходил по росту, на него было легко взобраться.

Лян Шэн посмотрел на Бэй Сяоу: «Так или иначе, я никому не позволю обижать Цзян Шэн».


Когда ложились спать, Лян Шэн зажёг мне свечку от комаров, беспомощно покачал головой: «Цзян Шэн, ты поросёнок, даже свечку от комаров не можешь сама зажечь, как будешь заботиться о себе!»

Я направила карманный фонарик на календарь, подняла глаза на Лян Шэна: «Брат, знаешь, совсем скоро важная дата?»

Лян Шэн в замешательстве покачал головой: «Не знаю. День образования государства? Рождество? Новый год? Похоже, до них ещё далеко».

Я, надув щёки, собралась спать, не обращая больше внимания на Лян Шэна.

Лян Шэн прикрыл мне дверь, через закрытую дверь пробормотал: «Эх, что же это за важный день? Что за день такой? Не представляю».

Лян Шэн ушёл, а у меня закапали слёзы.


39. Лян Шэн всегда помнит о важном дне:
39. Лян Шэн всегда помнит о важном дне.

Бэй Сяоу неожиданно трансформировался в молодой пролетариат и начал работать вместе с Лян Шэном.

На самом деле, я обманула его.

Сяо Цзю не говорила мне, что вернётся. Просто не хотела, чтобы Бэй Сяоу постоянно страдал. И верила, что Сяо Цзю вернётся.

Поскольку если бы я была Сяо Цзю, с южного неба до северных морей, с северных морей до южного неба, когда осыплется весь блеск и мишура, я бы вернулась. То чего нельзя выбросить из жизни - это самое первое чувство. Каким бы богатым ни был жизненный опыт, всегда будешь помнить лицо юного симпатичного парня с соседней улицы.


Благодаря Вэйян я стала в заведении Нин Синь кассиром ледяного бара. Изредка могла видеть Чэн Тянью, он смотрел на меня блуждающим взором, для него, похоже, я стала прозрачной.

Вспомнила, как Сяо Цзю рассказывала историю о его собаках и улыбнулась, только не представился случай расспросить, правда ли это.

В конце дня самым счастливым делом было считать деньги; самым мучительным тоже считать деньги. Из-за того, что после пересчёта, я должна была всё без остатка отдать дежурному менеджеру.


После возвращения я болтала с Бэй Сяоу. Сказала ему: «Бэй Сяоу, ты и не знаешь, какое это горькое чувство, выпускать из рук розовые банкноты, не оставив себе ни гроша!»

Бэй Сяоу сказал: «Не говори мне этого. Я и Лян Шэн завтра получим зарплату! Нам ни капельки не горько».

Лян Шэн сказал: «Цзян Шэн, ложись быстрее спать, уже поздно, осторожней на лице появятся прыщи».

О! Так и знала. Я, шатаясь, пошла к себе в комнату, сказала: «Брат, до свидания, спокойной ночи». Потом с надеждой обернулась: «Брат, ты знаешь, что завтра очень важный день?»

Но их дверь уже была плотно закрыта.


На следующий день я, пребывая в огромной обиде, встала с постели, но не увидела ни Лян Шэна, ни Бэй Сяоу. Подумала, тяга к получению зарплаты велика. Обычно не заметно такой активности.

Лян Шэн оставил мне завтрак, стакан соевого молока и две полоски хвороста. На листочке бумаги написал: «Цзян Шэн, дружочек, я и Бэй Сяоу возможно не вернёмся сегодня. После работы пойдём в интернет-кафе, поиграем. Подпись: твой большой друг Лян Шэн».


После обеда Чэн Тянью мелькнул мимо меня два раза и, в конце концов, остановился рядом. Долго смотрел мне в глаза, потом спросил: «Цзян Шэн, ты в порядке?»

Я улыбнулась: «Всё в порядке».

Чэн Тянью поразмыслил немного и сказал: «Цзян Шэн, так сильно обижена».

Я ответила: «Правда, всё в порядке, молодой господин, вы не виноваты». Закончив говорить, обнаружила, что проболталась, даже молодым господином назвала, к счастью, Чэн Тянью не почувствовал.

Он, покрутив в руке портсигар, сказал: «Цзян Шэн, я такой человек, никогда не извиняюсь, сегодня первый раз приношу тебе извинения. Хочу сказать, что приглашаю тебя на обед. Так угрызения моей совести ослабнут. Я ничего более не имею в виду, хочу лишь извиниться перед тобой».

Улыбнувшись, я ответила: «На самом деле, сегодня мой день рождения, но никто об этом не помнит. Поэтому грустно. К счастью сегодня я услышала от вас такие приятные слова».

В этот момент в дверь вошла Вэйян, лицо бледное, схватила меня за руку и сразу потащила к стоящей у края дороги машине.

Я испуганно посмотрела на неё, спросила: «Что-то случилось, Вэйян?»

Она крепко сжимала губы, вплоть до того момента, пока машина не остановилась у приёмного покоя больницы с названием «Воля Небес». Она вбежала внутрь, я быстрее за ней, сердце вдруг упало.

Лян Шэн спокойно лежал на кровати, на левом глазу синяк, опухоль почти до высоты переносицы. На теле Бэй Сяоу тоже следы крови. На лице ссадины. Он посмотрел на меня и снова посмотрел на Вэйян.

Вэйян крепко схватила руку Лян Шэна и горько зарыдала.

Бэй Сяоу сказал: «Нам сегодня выдавали зарплату снаружи, стая шпаны следила. Я и Лян Шэн после работы зашли в переулок, они остановили нас. На самом деле, отдали бы им деньги и ладно. Но Лян Шэн стоял насмерть, не желая отдавать. Мой мобильник они тоже отняли, звонили тебе с телефона прохожего».

Вэйян, посмотрев на Лян Шэна, сказала: «Почему ты такой глупый?»

Я наклонилась пониже, рукой легонько коснулась ран, спросила: «Брат, больно?»

Лян Шэн покачал головой, изо всех сил постарался улыбнуться мне. Возможно, старания причиняли боль так, что выступили слёзы.

Потом он протянул крепко сжатый правый кулак, медленно разжал перед моим лицом, пара скомканных розовых банкнот показалась в его ладони. Он посмотрел на меня, хриплым голосом произнёс: «На самом деле, Лян Шэн всегда помнит о важном дне. Лян Шэн не забыл. Только сейчас брат не может купить тебе подарок, купи сама, что понравится. Так быстро, уже взрослая семнадцатилетняя девушка». Он с усилием улыбнулся мне, однако от болезненных движений из глаз текли слёзы.

Я позвала его: «Брат». И заревела.

Лян Шэн вытер мне рукой слёзы, банкноты из его ладони выпали на пол. Он сказал: «Цзян Шэн, не плачь, другие будут смеяться. В день рождения нельзя плакать».


Лян Шэн.

Когда мне было четыре, ты отдал мне первый кусок жареного мяса. В тот момент ты встал на табурете на цыпочки, мелькая пухлой маленькой ручкой, накладывал мне в пиалку мясо. С тех пор я звала тебя братом, я – твоя Цзян Шэн, ты – мой Лян Шэн.

Когда мне было девять, ты вырезал на ветках юйюбы «ягоды Цзян Шэн», на каждой ветке! Тогда роса промочила насквозь твою одежду, волосы. Ты уснул усталый, но на лице играла довольная улыбка!

В шестнадцать лет, ты подарил мне подарок. Сейчас из-за этого подарка, ты лежал на кровати весь израненный, только прекрасные ресницы всё такие же длинные. Ты сказал, Цзян Шэн, не плачь. И мои слёзы прорвали плотину.


Вечером Лян Шэна отвезли домой. В «Нин Синь, сколько лет, сколько зим» я курила свою первую сигарету. В клубах дыма бледное, как смерть лицо Чэн Тянью. Он одним махом сдернул меня с дивана, вырвал из руки сигарету, швырнул на пол и со злостью растоптал!

Сказал: «Цзян Шэн, как ты так можешь? Девочка, что зовут Цзян Шэн, не должна вредить себе. Потому что цветы имбиря самые прекрасные, самые стойкие цветы в этом мире!»

Я ответила: «Молодой господин, что ты понимаешь?» Потом я рыдала на его плече, повторяя: «Тянью, Тянью, я не могу защитить его! Но я не хочу, чтобы другие ранили его…»


Той ночью на плече Чэн Тянью я доплакалась до синего опухшего лица.

Последний раз редактировалось ВалентинаВ; 26.07.2019 в 00:23 Причина: правка
ВалентинаВ вне форума   Ответить с цитированием
Старый 09.12.2016, 21:19   #14
Xiao Mei
 
Аватар для Xiao Mei
 
Регистрация: 21.08.2010
Адрес: г. Казань VS Москва
Сообщений: 3,389
Сказал(а) спасибо: 60
Поблагодарили 286 раз(а) в 28 сообщениях
По умолчанию

да... сестру угадала ) и в шоке от вероятной сестры Тянью :)
Xiao Mei вне форума   Ответить с цитированием
Старый 09.12.2016, 23:50   #15
ВалентинаВ
 
Аватар для ВалентинаВ
 
Регистрация: 22.05.2015
Сообщений: 158
Сказал(а) спасибо: 106
Поблагодарили 94 раз(а) в 6 сообщениях
По умолчанию

Цитата:
Сообщение от Xiao Mei Посмотреть сообщение
да... сестру угадала ) и в шоке от вероятной сестры Тянью :)
А кто тут может оказаться сестрой Тянью?
У меня не возникло таких подозрений.

Перебрала женских персонажей... Не... Вряд ли она его сестра )))
ВалентинаВ вне форума   Ответить с цитированием
Старый 14.12.2016, 21:53   #16
ВалентинаВ
 
Аватар для ВалентинаВ
 
Регистрация: 22.05.2015
Сообщений: 158
Сказал(а) спасибо: 106
Поблагодарили 94 раз(а) в 6 сообщениях
По умолчанию

40. Вы тут не слишком разошлись?:
40. Вы тут не слишком разошлись?

В тот день, когда побили Лян Шэна, я не вернулась домой. Я думала, он в забытьи будет постоянно звать меня, будто ножом по сердцу.

В «Нин Синь, сколько лет, сколько зим» звучала сумасшедшая музыка, истерически искрили неоновые лампы, слепя и туманя взгляд. В ту ночь я была сама не своя, кожа лица болела от сырости слёз. Осевший в горле горький привкус дыма вызывал безостановочный кашель.

Как-то Сяо Цзю говорила мне, не каждая может стать «плохой девчонкой». При этом в её руке дымилась сигарета, мерцая, пока не выгорит полностью, до самых пальцев. Будто оставленный жизнью шрам, чарующий и яркий.

Да, мне не удалось. Я не могу даже быть плохой девчонкой.

Если бы я была плохой девчонкой, рядом со мной вертелась бы куча шпаны. Если бы Лян Шэна обидели, я могла бы с этой шпаной отомстить за него! Не боялась бы пострадать, не боялась даже совсем деградировать. Я такая глупая? Глупая, я знаю. Но настолько сильно я не хотела, чтобы другие обижали Лян Шэна.

Я привалилась к плечу Чэн Тянью, из глаз безостановочно текли слёзы. Когда взгляд совсем затуманился, мне казалось, я вижу, как Лян Шэн улыбался мне, его прекрасные глаза, красивые брови, высокий прямой нос. Он постоянно звал меня: «Цзян Шэн, Цзян Шэн».

Потом я уснула на плече Чэн Тянью.


На следующий день, я проснулась в его кровати.

Солнечный свет, проникая сквозь синие шторы, падал на лицо Чэн Тянью. Он стоял у окна, утренний ветерок распахнул белую рубашку, мягкие лучи скользили по белой коже, оттеняя её позолотой. Будто принц из детской сказки на рассвете в замке ожидает прибытия принцессы.

Тем утром я разглядела в его силуэте тень одиночества.

Но услышав, что я заворочалась, он повернул голову, туман в его взгляде сменился нехорошей усмешкой. Он облокотился на оконную раму, скрестил руки на груди и сказал: «Цзян Шэн, тебя так и тянет к моей постели? Имеешь на мой счёт какие-то порочные мыслишки? Я может девственник! Может…»

Его слова были так омерзительны, будто я в темноте чистила зубы, потом включила свет и обнаружила, вода в стакане для полоскания рта кишит мокрыми крысами. Запустила в него удачно подвернувшейся подушкой: «Катись со своим девственным черепашьим яйцам*!»

(* - слово черепаха входит в состав многих грязных китайских ругательств)

Чэн Тянью ловко прикрылся рукой. Я не могла представить. Оказывается, Сяо Цзю не врала, он, действительно, знаток тхэквондо и к тому же большой мастер.

Сейчас этот мастер тхэквондо подтащил меня к окну и рукой придавил мою голову: «Цзян Шэн, не веришь, что я выброшу тебя?»

Я в испуге заплакала, однако не стала просить пощады, рот будто запечатали чугуном. Крикнула: «Твои девственные черепашьи яйца! Выбрось меня! Так или иначе, твою мать, с меня достаточно!»

Чэн Тянью пригрозил: «Цзян Шэн, не верю, что ты не будешь лепетать нежные слова и умолять о прощении! Я действительно выкину тебя! Так или иначе, в этом городе я царь и бог! Ты ещё не молишь о пощаде? Не станешь, я вышвырну тебя, как котёнка! Больше не увидишь, того, кого любишь, и тем более не сможешь защитить его!»

Я отчётливо услышала, как вчера в «Нин Синь, сколько лет, сколько зим» плакала ему: «Тянью, Тянью, я не могу защитить его! Но я не хочу, чтобы другие обижали его». Эти слова заставили его думать, что я влюблена.

Поэтому я презрительно улыбнулась и, ничего не объясняя, продолжала поносить его: «Чэн Тянью, ты недоумок, черепаха, свиная башка, твою мать, давай быстрее, бросай меня!»

Факты свидетельствуют, в эти дни я очень скучала по Сяо Цзю, поэтому в речи постоянно использовала её словечки. Но Чэн Тяньюю со мной, похоже, пришлось собрать все силы, чтобы не разжать руки. В тот момент я совершенно не понимала, с какой стати он ожидает от меня ласковых слов и просьб о пощаде. Потом до меня дошло, в прошлых воспоминаниях молодого господина все были преисполнены трепета перед ним. В особенности женщины, они и любили, и ненавидели. Поэтому его нарциссизм вырос до размера бедствия, он полагал, что без него, красота мира убудет более чем наполовину.

Я закрыла глаза, ресницы безостановочно дрожали, вытянула шею и позвала: «Чэн Тянью, твою мать, включи уже свою волю и расшиби меня в лепёшку. Осмелишься выбросить, я буду сверлить тебя немигающим взглядом с земли».

Чэн Тянью презрительно усмехнулся: «Цзян Шэн, это семнадцатый этаж, пролетев их, ты ещё сможешь сверлить меня взглядом?»

Я в гневе лягнула его, возможно, лягнула больно. Он свирепо рванул мою руку, раздался звук рвущейся ткани, моя одежда под его силищей затрещала по швам.

Я замерла.

Чэн Тянью тоже замер.

В этот момент раздался дверной звонок. Чэн Тянью, похоже, действительно был в ступоре. Не предполагалось, что он сразу пойдёт и откроет дверь, даже не спросив, кто там, не взглянув в дверной глазок. Я сорвала простыню с постели и обхватила её, прикрываясь.

Су Мань, как угорь, скользнула внутрь, во всё лицо кокетливо улыбаясь Чэн Тянью, пока не увидела меня. Она застыла там, где стояла. Больше чем на полминуты. Моя одежда в беспорядке, сжимая простыню, несчастная стою за спиной Чэн Тянью. Из-за того, что сдёрнула простыню, постель вся перевёрнута.

Чэн Тянью тотчас принялся объяснять, наморщив нос, отвёл взгляд к окну: «Су Мань, не бери в голову, мы шутили. Цзян Шэн ещё ребёнок, это не то, что ты думаешь…»

Су Мань бросилась к груди Чэн Тянью и безостановочно принялась раздирать его одежду. Она приговаривала: «Чэн Тянью! Как же я не поняла твои пристрастия! Тебе нравятся аэродромы? Нравятся стиральные доски? Ты педофил? Ты…»

Её речь заставляла меня чувствовать себя бесконечно униженной, машинально комкая простыню, я сосредоточенно наблюдала за этой идущей напролом женщиной. Нет, за этой бурлящей женщиной.

Чэн Тянью освободился от неё, лицо перекошено, спросил: «Не наскандалилась? Цзян Шэн – моя гостья. Откуда у тебя столько грязных мыслей? Ты всё-таки женщина».

Су Мань улыбнулась: «Вы оба ещё будете мне говорить о грязи! Чэн Тянью, я не слепая! Я пришла услышать твои извинения. Нин Синь убеждала меня, ты такой мужчина, я не должна думать о тебе плохо! Но расставаясь со мной, ты говорил, если бы был моложе на несколько лет, непременно женился бы на мне! Ты говорил, я такая юная. Неужели эта дрянь, что передо мной, старше меня?»

Она ещё не успела испепелить меня взглядом, как Чэн Тянью залепил ей пощёчину. Сказал: «Су Мань, следи за языком, она всё-таки ещё ребёнок, в конце концов, думай, что несёшь!»

Глаза Су Мань покраснели, обида разлилась по лицу, не смея поверить, она, глядя на Чэн Тянью, произнесла: "Ты ударил меня. Ты вдруг из-за неё..." Недоговорив, она бросилась на Чэн Тянью и, как сумасшедшая, принялась его драть, снова раздался треск разрываемой ткани, она оторвала рукав от белой рубашки Чэн Тянью.

Оказывается, в этом мире первоклассная рубашка знаменитого бренда может быть рабодрана в клочья, как и моя, купленная на распродаже.

Одежда – есть одежда, имеет ли значение её стоимость?


Когда Су Мань поняла, что выражение лица Чэн Тянью не предвещает ничего хорошего, плача, удалилась. После её ухода дверь, как открытая рана, зияла перед нашими с Чэн Тянью лицами.

Чэн Тянью подошёл ко мне, сказал: «Прости, Цзян Шэн. Смотри, вот так всегда».

Я улыбнулась, ответила: «Чэн Тянью, ты постоянно шутишь с юными девушками. Смотри, вот только что с ней. Скажи ты ей, что она уродлива, она может пошла бы делать пластику; скажи, что толстая, займётся липосакцией; скажешь, что у неё маленькая грудь, раздует так, что станет большим китайским персиком; скажешь - невысокая, обратится к хирургам за вытягиванием ног… Но ты будто нарочно сказал, что она слишком молода. Ты очень жесток, ты же прекрасно понимаешь, она не может подставить ножку беременной тобой матери, чтобы та подождала несколько лет…»

Я ещё не закончила говорить, Чэн Тянью схватил меня в охапку.

В этот момент Нин Синь вошла в широко распахнутую дверь и замерла. Глядя на меня и Чэн Тянью в разодранной одежде, на творящийся вокруг беспорядок, она лишь нещадно закашлялась, лицо слегка покраснело, кончики бровей грустно опустились, но, по-прежнему мягко улыбаясь, она спросила: «Вы тут не слишком разошлись?»


41. Цзян Шэн, твою мать, как я могу сравниться с тобой?:
41. Цзян Шэн, твою мать, как я могу сравниться с тобой?

После того раза я постоянно имела перед Нин Синь довольно унылый вид, как морская свинка, вышедшая прогуляться по городу, забыв надеть мех. В то же время я до смерти ненавидела Чэн Тянью. Подумайте, мы предстали перед Су Мань и Нин Синь, как господин с любовницей. Случись это в прошлом, нас должны были опустить в воду в клетке для свиней. Наверняка, сейчас подобное уже не распространено повсеместно.

Нин Синь сказала Чэн Тянью: «Я пришла без всякого умысла. Просто, не могу негде найти Вэйян. Думала, может она здесь. Тянью, ты знаешь, что за девчонка Вэйян, я боялась, что она тебя побеспокоит».

Чэн Тянью улыбнулся, лицо стало порочно прекрасно, он ответил: «Нин Синь, ты на всё отыщешь причину. Про хорька, что ворует кур, скажешь, ради больной матери, ему ничего не остаётся, как разбойничать. Так что, Нин Синь, почему ты не пришла вчера?»

Брови Нин Синь нахмурились и разгладились, потом она слегка улыбнулась: «Чэн Тянью, ты меня знаешь ни год и не два, хочешь что-то сказать, говори. Когда я вернулась домой, было уже три часа ночи, не могу же я в такое время заявиться к тебе. Боюсь, ещё больше тебя побеспокою». Сказав это, она окинула взором беспорядок в нашей одежде.

В тот день Чэн Тянью не был расположен к Нин Синь, он подозревал, что Су Мань пришла сюда по подначке Нин Синь. А сама Нин Синь заявилась взглянуть на представление. Я, застыв, смотрела на них, по мимике обоих было ясно, что между ними лежит какая-то нерешённая проблема. К тому же на язвительные насмешки Чэн Тянью Нин Синь давала подробные пояснения.

Когда Нин Синь уходила, я почти сказала ей, что Вэйян в больнице с братом. Но, в конце концов, проглотила эти слова, из-за того что заразилась от Чэн Тянью настороженностью по отношению к Нин Синь. Мне казалось, она в такой степени видит всё насквозь, как же ей не знать, что Вэйян у Лян Шэна? Вокруг неё ветер дунет, трава шелохнётся, и она может не почувствовать? Такая женщина приводит людей в трепет, заставляя, однако, держаться подальше.

После её ухода я потёрла руку, покрасневшую от захвата и, глупо улыбнувшись, спросила Чэн Тянью: «Нин Синь – твоя тайная поклонница?»

Он швырнул меня на кровать: «Ты крысиный помёт!» Потом подошёл к шкафу, перевернул всё вверх дном в поисках одежды. Его слова заставила меня понять, в выражении «внешность обманчива» действительно есть смысл. Несколько минут назад мне не удалось установить связь между грубой фразой «крысиный помёт» и ангельским выражением лица Чэн Тянью.

В конце концов, Чэн Тянью бросил мне большую футболку, сказал: «Переоденься!» А сам ушёл в ванную.

Я тихонечко прошла за ним, украдкой заглянула в ванную, спросила: «Чэн Тянью, не будешь подсматривать?» Чэн Тянью чистил зубы, услышав меня, развернулся и очаровательно улыбнулся: «Госпожа Цзян Шэн, тётушка Цзян, бабуля Цзян, я думаю фильм «Клятва»* гораздо содержательней тебя и драматичней». Сказав это, продолжил чистить зубы.

(* - фильм 2005г.)

Я тотчас скрылась в спальне, футболка Чэн Тянью была белой, мягкой и очень приятной к телу. Надев её, я непрерывно расправляла плечи, стараясь, чтобы она не смотрелась слишком широкой и длинной.

Чэн Тянью вышел из ванны, на лице зубная паста, взглянул на мой потешный внешний вид, изобразил улыбку: «Цзян Шэн, ты такая женщина, это про тебя легендарное - тело ангела, лицо демона?»

Я не услышала ничего неподобающего. Подумала, если бы он славил во мне «лицо ангела, тело демона», получился бы не очень хороший смысл, оказалось бы, что маленькая грудь Ван Цзы* тоже может сойти за демоническую. Я довольная собой улыбнулась, сказала: «Чэн Тянью, такой человек как ты разве может не иметь дома женской одежды? Найди что-нибудь, я не могу в таком виде выйти на улицу!»

(* - молочный напиток, на баночках улыбающийся малыш)

Только я это сказала, как лицо Чэн Тянью превратилось в свиной желудок, несказанно холодное и мрачное, он произнёс: «Разве те, кто ест свинину, непременно должны заниматься свиноводством? Кто есть говядину – разводить коров? Цзян Шэн ты разве свинья? Не задавай мне таких вопросов, а то вызовешь во мне отвращение!»

Я посмотрела на след зубной пасты на щеке Чэн Тянью, усмехнулась и сказала: «Тогда ты постарайся опротиветь мне, и я смогу спокойно умереть. Не знаю сама, почему я так зла последнее время, постоянно по-свински липну к тебе».

Тем утром у нас с молодым господином была острая полемика, яростная битва. Взаимные свинские оскорбления, полное унижение личности и низведение умственных способностей… От прародителей эпохи восьми династий до не рождённых внуков, вплоть до того, что унитаз в доме Чэн Тянью я прокляла до восемнадцати ступеней ада... В общем, что можно оскорбить, запятнали всё, не исключая ни целое, ни половинку!

Чэн Тянью облокотился на кушетку, чтобы передохнуть. Остатки зубной пасты на лице уже засохли, делая его вид ещё более комичным. После долгого молчания он сказала: «Цзян Шэн, я проиграл. Ты стерва. Я не буду связываться с тобой!»

Услышав это, в глубине души разлилась непередаваемая радость. На мой взгляд, этот Юпитер младший, когда свернёт знамёна и перестанет бить в барабаны*, не такой уж противный, даже немного милый, но уж слишком самоуверенный.

К сожалению, я обрадовалась слишком рано. Чэн Тянью – злой оборотень произнёс: «Цзян Шэн, зараза, как я могу сравниться с тобой? От твоей бесовской ухмылки, все мужчины в Поднебесной оставят мысли о женитьбе, перестанут смотреть на женщин и образуют группку геев. А из-за твоего прелестного тела ангела, мир забудет слово BQ, и человеческий род вымрет…»

Я ещё не успела понять значения слова BQ, но осознав, что Чэн Тянью своей напраслиной высмеивает меня, ни секунды не задумываясь, накинула простыню ему на голову и разок больно треснула. А потом со всех ног кинулась вон. Истерический вопль Чэн Тянью эхом отозвался во всём доме: «Цзян Шэн, не жди пощады!»

Я очень боялась. Чэн Тянью, по словам Сяо Цзю, лихой парень. Однако сейчас я копнула землю прямо на голове у младшего Юпитера, нет, не копнула, нарыла целую гору. Если вдруг он соберётся прибить меня, я и взаправду благополучно отдам концы. А ведь я ещё не успела выполнить дочерний долг перед моей старушкой-мамой, к тому же раны Лян Шэна серьёзны, я должна увидеть, что ему станет лучше. Поэтому, оценивая в настоящий момент ход боевых действий, мне никак нельзя оказаться в злобных руках Чэн Тянью.

Я вырвалась из логова Чэн Тянью, будто перешла дорогу небесному посланнику, рванула на красный свет, домчалась до «Нин Синь, сколько лет, сколько зим», попросила у Нин Синь отпуск, сказав, что недельку мне надо подготовиться к школе, повторить пройденное. Нин Синь посмотрела на мою достающую до колен футболку, улыбнулась, сказала: «Когда начнёшь учиться, будет возможность, приходи, для тебя, Цзян Шэн, двери всегда открыты». В тот день она выдала мне тысячу юаней, сказала, сходить проведать Лян Шэна в больнице. Тогда я заподозрила, она с самого начала знала о травмах Лян Шэна, а если знала, то ей должно быть было известно, что Вэйян с Лян Шэном и Бэй Сяоу.

Чэн Тянью сказал правду, сегодня утром Нин Синь весьма вероятно пришла посмотреть на представление. Поиски Вэйян - это лишь повод. Но почему, если Вэйян не было, она пришла к Чэн Тянью и ещё сказала, что боялась, Вэйян будет мешать Чэн Тянью?

Ох, Чэн Тянью. Такой мужчина, сплошные проблемы!


42. Или это, возможно, другая, чьё имя не Цзян Шэн:
42. Или это, возможно, другая, чьё имя не Цзян Шэн.

Бэй Сяоу сообщил мне: «Цзян Шэн, вчера тебя не было, Лян Шэн постоянно волновался. Вэйян сказала ему, что ты пошла делать инкассацию к сестре и не стала поздно возвращаться. Только тогда он, успокоившись, уснул. Цзян Шэн, как думаешь, наш Лян Шэн не будет обезображен?»

Я покачала головой: «Как такое возможно? Не будет». На самом деле, на душе было тоскливо, Лян Шэн такой хороший парень, почему они прицепились к нему? Ненавижу их!

Бэй Сяоу посмотрел на футболку, что была на мне, отступил на три шага и спросил: «Твою мать, Цзян Шэн, это театральный костюм к спектаклю?» Только после его слов я осознала, что на мне одежда молодого господина, поэтому быстренько шмыгнула в свою комнату, намереваясь сменить этот наряд. В дверях столкнулась с Вэйян, она посмотрела на меня, даже слегка улыбнулась, окинула взглядом мою одежду, сказала: «Цзян Шэн, если Лян Шэн узнает, что ты так безумно где-то развлекаешься, что он подумает?»

Я ответила: «Вэйян, не думай так обо мне, на самом деле всё совсем иначе». Потом путанно принялась объяснять ей и в самом конце вдруг осознала, что чем дальше объясняю, тем более глупо звучит. Сейчас я уже сама не понимала, как дело приняло такой оборот. Вэйян улыбнулась, краснота в её глазах ясно свидетельствовала о бессонной ночи. Она сказала: «Цзян Шэн, не обращай на меня внимания, поступай, как хочешь».

Я смотрела, как Вэйян уходила, и в тот момент мне очень захотелось пойти к Чэн Тянью и сказать ему то, что, на мой взгляд, только он сможет понять. Я хотела сказать ему, Чэн Тянью, я выяснила, на самом деле, Вэйян и Нин Синь одного поля ягоды. Точно, их мысли, будто далёкое море, трудно постичь глубину, ещё трудней разглядеть берег.

Конечно, Лян Шэн и Бэй Сяоу не согласятся с моим мнением. Она чистый маленький ангел Лян Шэна, а для Бэй Сяоу – первая красавица в школе. Если бы я сказала так Цзинь Лин, Цзинь Лин, красноречивая девушка, ответила бы: «Цзян Шэн, ты просто завидуешь Вэйян».

Да. Я завидую.


Я говорила, в прошлой жизни я была кошкой, которую звали Цзян Шэн, и упорно придерживаюсь мнения, что в той жизни младшая сестра Лян Шэна не захотела быть его сестрой в этой жизни, поэтому она сказала кошке Цзян Шэн: «Цзян Шэн, будешь за меня в следующей жизни младшей сестрой Лян Шэна?» Потом она жирной рыбиной подкупила глупую кошку Цзян Шэн. Поэтому в этой жизни глупая кошка Цзян Шэн стала глупой девочкой Цзян Шэн и младшей сестрой Лян Шэна. А девочка, что в прошлой жизни была сестрой Лян Шэна, напротив, в этой жизни, возможно, стала той девушкой, в которую влюбится Лян Шэн. И я была уверена, эта девушка и есть Вэйян.

Или это, возможно, кто-то другая, чьё имя не Цзян Шэн. Не та Цзян Шэн, которую Лян Шэн тринадцать лет кормит лапшой, не та Цзян Шэн, что стояла босая в лунном свете, наказанная за Лян Шэна, не та Цзян Шэн, что жадно слизывала сладкий ячмень с пальцев Лян Шэна, не та Цзян Шэн, из-за которой, возможно, Лян Шэн так много дрался в юности, не та, что заставляла Лян Шэн в свете луны душераздирающе звать младшую сестрёнку Цзян Шэн… если только всё это не про тебя, то, возможно, ты могла бы любить парня по имени Лян Шэн.

Я думала, если бы было возможно в каком-нибудь переплетении пространства и времени найти ту глупую кошку, что звали Цзян Шэн, и спросить её, зная, что в этой жизни будешь так страдать, согласилась бы, ради жирненькой рыбёшки совершить подобный обмен?

Та жирная рыбина против целой жизни, в которой никогда не будешь иметь возможность любить.

Этими мыслями, я никогда ни с кем не делилась. Меня бы обозвали дурочкой, что за кошка из прошлой жизни? Откуда в этом мире прошлая и будущая жизнь? Что за дремучие предопределения?

Бэй Сяоу постоянно называл меня дурой, но сейчас мы все, на самом деле, были дураками. Он в ожидании девушки по имени Сяо Цзю, которая, возможно, никогда не вернётся. Через несколько лет, будучи чьей-то женой, в чужих краях поздней ночью она, может, вспомнит, что был такой парень, которого звали Бэй Сяоу, и почему я так сходила от него с ума? Или вспомнив его, уронит слезу? Или холодной порой она уже забудет о нём?

Конечно, мы с Бэй Сяоу переживали, но не так как Вэйян. Все эти семь дней она постоянно была с Лян Шэном, ухаживать за его ранами, заботилась о выздоровлении. Регулярно она читала ему разные анекдоты из книг или газет, Лян Шэн спокойно слушал, спокойно улыбался. Вэйян тоже улыбалась, будто прекрасная лилия распускалась рядом с Лян Шэном.

В тот момент солнечный свет залил моё лицо, мои волосы, мою одежду. Я сквозь окно видела ясные глаза Лян Шэна, смотрела на его постепенно спадающую опухоль, на его день за днём восстанавливающуюся руку. Слушала, как Вэйян рассказывает ему анекдоты. Они смеялись, я тоже смеялась.

Не имеет значение, что мне не удавалось ясно расслышать шутки, больше всего я боялась упустить случай порадоваться и повеселиться вместе с Лян Шэном. Боялась, вдруг через несколько лет у меня не будет возможности быть рядом с ним, когда он смеётся или плачет. Много лет мы как растущие вместе грибы сянгу упорно и упрямо поддерживали друг друга. Тёмными ночами в Вэйцзяпине два грибочка сянгу, выдерни один, другой почувствует боль, будто фантомную боль близнеца!

Лян Шэн дал знак Вэйян, его рот еле двигался: «Вэйян, видишь под моей кроватью глиняный горшок. Поможешь мне достать его?»

Вэйян наклонилась, достала горшок. Недоумённо посмотрела на Лян Шэна, спросила: «Что это?»

Лян Шэн улыбнулся, ответил: «Много лет назад я посадил растение».

Вэйян, в изумлении, смотрела на ярко-зелёный побег. Опомнившись, улыбнулась и спросила: «Что это за растение?»

Глаза Лян Шэна засверкали, он улыбнулся, что, возможно, было болезненно, поэтому его улыбка выглядела безжизненной, и ответил: «Вэйян, это цветок имбиря».

Имбиря? Вэйян вздрогнула, но сохранила улыбку на лице, взгляд бережно погладил этот зелёный кустик, она машинально спросила: «Как долго с тобой этот цветок имбиря?»

Лян Шэн подумал и будто нехотя ответил: «Скоро тринадцать лет».

Уголки рта Вэйян выгнулись в прекрасную дугу, она сказала: «Этот, так называемый цветок имбиря, почему он не цветёт?»

Лян Шэн посмотрел в окно, я быстренько спряталась, он ответил: «Вэйян, есть цветы, которые не распускаются. Будто на чашу цветка, я каждый день смотрю на эту яркую зелень, и мне уже радостно. Нисколько не рассчитываю, что он может зацвести. Однако, Вэйян, говорят, цветы имбиря очень красивы, есть белоснежные, есть жёлтые, в общем, такие ослепительные, что если увидишь, сразу влюбишься. Честно, Вэйян».

Вэйян улыбнулась: «Я поняла, похоже на твою сестру, человек увидел - влюбился, цветок увидел - расцвёл, камень увидел – не смог погрузится на дно моря…Э! Очень досадно. Но когда-нибудь потом он может расцвести?»

Лян Шэн замер, улыбнулся, произнёс: «Вэйян, на самом деле, этот цветок никогда не будет иметь возможности распуститься, ему не суждено цвести».

Вэйян пристально взглянула на Лян Шэна ясными глазами и спросила: «Почему?»

Лян Шэн вздохнул: «Вэйян, не задавай столько вопросов, в общем, этому цветку выпала печальная участь, никогда не цвести. Есть много вещей, которым нет объяснения. Например, ты влюбляешься в парня, почему? Бэй Сяоу не может жить без Сяо Цзю, почему? Или ты так холодна с Цзян Шэн, однако она бросилась тебя спасать, не заботясь о собственной жизни, почему?»

Вэйян улыбнулась: «Лян Шэн, мне кажется, Цзян Шэн изо всех сил спасала меня не потому, что хотела спасти, а потому что боялась узнать, если ты, Лян Шэн, прыгнешь в воду, кого будешь вытаскивать первой?» Сказав это, её глаза будто набросили невидимую сеть, приковав взгляд Лян Шэна, она спросила: «Лян Шэн, кого бы ты спас первой?»

Лян Шэн ответил: «Вэйян, я устал, не хочу обсуждать эти бессмысленные вопросы, прости».

Вэйян усмехнулась: «Ладно, я совсем не умею ладить с людьми, в конце концов, она твоя родная сестра, кровное родство, не могу же я ожидать, что ты не станешь спасать Цзян Шэн? Я правда плохо схожусь с людьми».

Лян Шэн долго молчал, потом попросил: «Вэйян, выброси горсть песка из этого горшка, хорошо?»

Вэйян сказала: «Лян Шэн, ты говорил, что много лет, каждый день выкидываешь из этого горшка горсть песка, и теперь тоже. Но почему ты не выбросишь сразу всё?» Вэйян, закончив говорить, подняла голову и увидела, что выражение лица Лян Шэна стало каким-то дурным. Она сразу исправилась, мягким и нежным голоском, полным медовой сладости, произнесла: «Лян Шэн, прости, я пошутила. Это твоя точка зрения, как я могу вмешиваться?»

Я через окно наблюдала за их разговором, здоровое ухо Лян Шэна постоянно было повёрнуто к Вэйян. Оказывается, в этом мире только Цзян Шэн каждый миг помнит о проблемах со слухом Лян Шэна и всегда обращается к нему громким голосом. Из-за того, что только Цзян Шэн не хочет, чтобы Лян Шэн каждый раз поворачивался боком, стараясь расслышать, что она говорит, так как это напоминает ей, как в детстве Лян Шэн преградил дорогу той оплеухе.

43. Без этого свинтуса Чэн Тянью, что скандалит со мной, моя жизнь меня полностью устраивала:
43. Без этого свинтуса Чэн Тянью, что скандалит со мной, моя жизнь меня полностью устраивала.

К тому моменту, как начались занятия, травмы Лян Шэна ещё не зажили. Я и Бэй Сяоу как два сопровождающих шли рядом с ним. Да, забыла сказать, я купила Лян Шэну бейсболку. Полдня бродила по магазину Nike, пока, наконец, не решилась купить. Я волновалась, что к началу учёбы травмы на лице Лян Шэна не заживут, и ему будет неловко ходить в таком виде по территории кампуса.

Лян Шэн мальчик с тонкой кожей*. Об этом я постоянно помнила.

(* - перен. стыдливый, застенчивый)

С такой бейсболкой Лян Шэну нужно лишь надвинуть козырёк, прикрыв раны на лице, и можно спокойно прогуливаться по кампусу. Естественно, этот опыт я позаимствовала у Чэн Тянью. Слышала, как Вэйян говорила: «Чэн Тянью последнее время в «Нин Синь, сколько лет, сколько зим» сторожит пень в ожидании зайца».

Бэй Сяоу по секрету меня спросил: «Цзян Шэн, как думаешь, откуда ветер дует? Вэйян последнее время умножила о тебе заботу. Что с ней случилось? Неужели хочет захомутать нашего Лян Шэна?»

Я ответила: «Бэй Сяоу, твой язык мог бы стать почище, что за выражение «захомутать», не надо недооценивать Лян Шэна!»

Бэй Сяоу захохотал: «Цзян Шэн, оказывается, ты согласилась на отношения Лян Шэна и Вэйян и готова принять Вэйян как невестку. А я думал, последнее время Цзинь Лин тебя одурманила, и ты хочешь помочь ей отнять Лян Шэна».

Я удивлённо посмотрела на Бэй Сяоу: «Как так? Цзинь Лин тоже нравится Лян Шэн?»

Бэй Сяоу улыбнулся: «Твою мать, Цзян Шэн, ты дурочка, а почему думаешь, Цзинь Лин днями напролёт крутится вокруг тебя, в чём необходимость?»

Я ответила: «Цзинь Лин хорошо ко мне относится. Мы дружим. Бэй Сяоу, ты не можешь из-за ухода Сяо Цзю стать в душе настолько мрачным, чтобы не видеть красоты и очарования людей в этом мире!»

Бэй Сяоу холодно усмехнулся: «Цзян Шэн, если в этом мире есть человек, который никогда не обманывал тебя, то это только я. В этот момент, полагаю, Лян Шэну такое не силу. В этом мире некоторые полагают, что если ты радостна и счастлива, не стоит спешить высказываться, я не такой, как Лян Шэн. Но Лян Шэн может обманывать тебя, а я не могу. С детства и до настоящего момента я считаю тебя своей младшей сестрой, как можно из-за собственных убеждений влиять на тебя? Повторяю, друзья - это большая ценность, как я могу вредить? Но посмотри на Цзинь Лин, разве ты не видишь, она с тобой совершенно не из-за дружбы, ты, Цзян Шэн, для неё мост к Лян Шэну. Я говорю так, что ты всегда можешь понять».

Я скривила рот, ответила: «Я понимаю. Но, Бэй Сяоу, ты имеешь предубеждения против Цзинь Лин. Если бы ты пообщался поближе, то понял, она по сравнению с тобой гораздо очаровательней».

Бэй Сяоу сказал: «Ладно, твою мать, я тоже не более чем изложил свои взгляды».

Когда Бэй Сяоу ушёл, я вспомнила, что забыла рассказать ему, как слышала, Вэйян рассказывала Лян Шэну, Сяо Цзю прежде вертелась некоторое время в «Нин Синь, сколько лет, сколько зим». Поэтому во время летних каникул, когда Вэйян приехала в Вэйцзяпин и увидела Сяо Цзю, ей и показалось, что они знакомы.

На самом деле я не знала, стоит ли говорить об этом Бэй Сяоу. Мне хотелось рассказать из-за того, что, возможно, он мог бы расспросить Нин Синь о Сяо Цзю. Но я боялась, что это растревожит раны и принесёт дополнительные страдания. Я подумала, Лян Шэн знает об этом, если удобно сообщить Бэй Сяоу, он непременно расскажет, а если неудобно, то не будет говорить. И оставила это на усмотрение Лян Шэна».


Прошло больше месяца, раны на лице Лян Шэна в основном зажили. Восстановилась природная красота. Он улыбался так тепло, будто маленькое солнышко. Вэйян цвела под этим солнцем. А Цзян Шэн могла лишь быть травой в тёмном углу сада.

Многие студенты говорили: «Лян Шэн у тебя симпатичная бейсболка». Лян Шэн улыбался и отвечал: «Это Цзян Шэн купила мне отличную копию». Ах, в моменты, когда он так говорил, я боялась, что он узнает, сколько я потратила на неё денег и расстроится.

После этого многие парни стали ко мне более внимательны. Я думала, они, вероятно, хотят узнать, где я купила такую хорошую подделку. Или думают, что если я стану их другом, они смогут за несколько сотен юаней одеться целиком в Nike. Ох, красота их погубит!

В этом мире можешь быть уверен: каков товар, такова и цена!

Конечно, принудительная купля-продажа не стоит в этом ряду.

В те дни я жила так спокойно. Без свинтуса Чэн Тянью, что скандалит со мной, моя жизнь меня полностью устраивала. Время от времени для Бэй Сяоу, этого молодого человека с мрачным настроем, я рассказывала о благотворном влиянии социализма, надеясь, что его умственные способности малолетки из-за ухода Сяо Цзю не совсем деградируют. Но по-прежнему оставалась неприятные вещи. Разного рода экзаменационных работ, по сравнению с первым классом средней школы старшей ступени, было гораздо больше. Если в первом классе это был в худшем случае легкий снежок, то во втором – снежная буря. Именно так, учителя без устали пугали нас, они говорили: «Этот экзамен пустяк. Вот в третьем классе вы узнаете, что называют градом!»

На самом деле, как можно сравнивать все эти экзамены с очарованием снега? Из снега можно сделать снеговика, играть в снежки, а с экзаменами разве так можно? Нельзя. Они только могут заставить многих ребят на высшей ступени средней школы полностью поседеть и нацепить на переносицу пенсне. Очень сильный вред. Поэтому я переиначила метафору, нечего марать имя снега.

Несмотря на столько беспокойств, моя жизнь по-прежнему была весьма интересна. Мы с Цзинь Лин, как и раньше, бегали на баскетбольную площадку, смотреть, как альфа-самцы блистают техникой ведения мячом. Личики взволнованно краснели.

Вспоминая Чэн Тянью, я скучала по Сяо Цзю. Я не знала, где она носится одна-одинёшенька, вдруг подвергается ли ещё более горьким испытаниям. Если бы я могла встретить её, я бы непременно сказала: «Бэй Сяоу живётся очень плохо, потому что он скучает по тебе».


44. Той ночью на шоссе я и Чэн Тянью смотрели на звёзды:
44. Той ночью на шоссе я и Чэн Тянью смотрели на звёзды.

Я рассказала Цзинь Лин о том, что касалось меня и Чэн Тянью. В этом возрасте каждый человек нуждается в подруге, с которой можно поделиться секретами.

Цзинь Лин спросила: «В самом деле, есть такой мужчина похожий на Лян Шэна?» Я ответила: «Да. По крайней мере, на мой взгляд, он похож» Я сказала ей: «Раньше, с самого начала в KFC Нин Синь обозналась, встретив Лян Шэна. В тот момент я и Бэй Сяоу не знали, с кем она его спутала, теперь знаю, это был Чэн Тянью. Должно быть, Нин Синь тогда приняла Лян Шэна за Чэн Тянью. На самом деле, они не особо похожи, но для меня это всё-таки удивительно».


После занятий встретили Чэн Тянью у ворот школы.

Я потащила Цзинь Лин купить наклейки. Взглянув на картинки с красавчиками, аж слюнки потекли, и тут же Чэн Тянью прилепил картинку с негром мне на ухо. Поприветствовал: «Моя милая Цзян Шэн, давно не виделись, как поживаешь?» При звуке его голоса судорогой свело руки. Я схватила Цзинь Лин и рванула со всех ног. Однако Чэн Тянью перехватил меня. Он сказал: «Цзян Шэн, сегодня я не использую простыню, чтобы придушить тебя! Давай с тобой поборемся!» Сказав это, запихнул меня в машину, я отчаянно сопротивлялась, однако не посмела использовать полную силу, боялась, что этот придурок на глазах у всех разорвёт на мне одежду.

Чэн Тянью погрузил меня в машину и демонстративно отбыл. Я, обернувшись, увидела лишь, как Цзинь Лин топнула ногой. Повернулась к Чэн Тянью и сказала: «Из-за тебя я стану прогульщицей! Твой мозг лишь для свиной задницы!»

Чэн Тянью усмехнулся, лицо застыло, в чёрных глазах сверкнуло удовлетворение. Всё его тело источало дурной соблазн, мои щёки бессовестно покраснели. Он улыбнулся: «Прогульщицей? Похоже, ты никогда не сбегала с занятий! Душишь других простынёй и ещё заботишься об уроках, какая примерная ученица». Сказав это, он выжал газ до упора. Кабриолет вихрем мчался по шоссе, я что есть силы вцепилась в ручку, боясь вылететь из машины. Я ещё много чего прекрасного не успела увидеть в этой жизни, чтобы стремиться в залы Яма-раджи*.

(* - владыка ада, верховный судья потустороннего мира)

Я спросила: «Чэн Тянью, куда ты едешь?»

Чэн Тянью улыбнулся: «Никуда. С меня довольно, хочу на магистрали покончить с собой! Чувствую одному слишком одиноко, решил, хорошо бы тебя похоронили рядом со мной! Уйдя такой дорогой на тот свет, мы можем стать парой птиц в небе. Цзян Шэн, рядом с таким красавцем, как я, разве ты не теряешь голову, постоянно витая в мечтах? В действительности всё ещё лучше, я осуществлю твои мечты!» Когда он говорил, ветер откинул назад его чёлку, обнажив налитой лоб. В тот момент мне хотелось взять молоток и пробить там дыру. Чтобы не видеть его заносчивости.

В итоге на шоссе он, поговорив по телефону, улыбнулся мне: «Цзян Шэн, я занятой человек, не до развлечений с тобой. Подумал, нагрузки и стресс у учеников в старших классах слишком велики, взял тебя проветриться, чтобы ты расслабилась. Посмотри на себя, чего так напряглась, как я могу убить тебя? Убить тебя - позор для моих талантов». Договорив, он бросил телефон на переднюю панель и широко улыбнулся мне, обнажив зубы.

Я тотчас схватила его мобильник и выбросила. Потом повернула голову, посмотреть на его широко улыбающееся лицо. Тихонько сказала: «Такого рода мотовство возбуждает меня, даже ладони потеют. Быть богачом – удовольствие, иметь состоятельного человека рядом, иногда бросаться мобильными и так далее - вещь ещё более приятная».

Чэн Тянью изменился в лице, глаза почти сочились гневом, он произнёс: «Цзян Шэн, вернёмся домой, непременно удушу тебя простынёй! Будешь знать, как со мной препираться!»

Я не подала ни звука, так или иначе меня задушат, не простынёй, так покрывалом, положение безвыходное вне зависимости от того, какие угрозы он использует. И вот когда я бесстрашно приготовилась мужественно и стойко принять смерть, спортивный автомобиль Чэн Тянью заглох!

Смеркалось, я и Чэн Тянью, как пара одиноких котов, ждала на обочине безлюдной малой кольцевой дороги. Чэн Тянью время от времени пинал машину, потом облизнул пересохшие губы, посмотрел на меня и сказал: «Цзян Шэн, Цзян Шэн, связываться с тобой, действительно катастрофа! Скажи, что с твоими подлыми ручонками? Обнищала вконец, питаешь ненависть к богатым людям? Ты зачем выбросила мой мобильный? Посмотри сейчас, кого нам просить о помощи?»

Я, не зная, плакать или смеяться, ответила: «Чэн Тянью, это ты моя катастрофа! Как столкнусь с тобой, так неприятность, зачем ты постоянно цепляешься ко мне? Сегодня мне снова всю ночь не попасть домой, меня могут отчислить, ты такой свинтус? Почему я ненавижу богатых людей? Обнищаешь как я, поймешь!»

Той ночью Чэн Тянью на обочине не смог поймать машину, никто из водителей не остановился. Я в машине холодно улыбнулась, сказала: «Придурок, посмотри на себя, будто грабитель с большой дороги, кто остановится? Их мозги не могут предположить ничего другого, кроме того, что ты собираешься их ограбить».

Потом Чэн Тянью отправил меня ловить машину. В результате я крутилась и влево, и вправо, но тоже не поймала. Действительно странно, все сбегали, не живы, ни мертвы, водители видели мою прелестную ручку и моментально превращались в супергонщиков. Не мог же вид моей руки придавать им динамическое ускорение, может это солнечная энергия.

Чэн Тянью за моей спиной ухмылялся: «Видишь, сейчас в эти годы, все хорошо питаются, нерасцветшее тело шестнадцати - семнадцатилетней девушки – всё-таки тело, внешний вид есть внешний вид, возьми любую – не звезда, так фотомодель. Кто ещё похож на тебя, будто рождённую в шестидесятые. Быстрее возвращайся ко мне, не стой там как листочек, не позорь меня, эти водители не слепые болваны, не считают стиральные доски привлекательными!

Я пристально уставилась на него: «Иди к чёрту, вызови дойную корову ловить тебе машину!»

Чэн Тянью не глядя на меня, сказал: «Довольно, языкастая. Вернёмся, пущу в ход все простыни, не могу тебя не придушить!»

… Вот так, я и Чэн Тянью, не поймав машину, взаимно высмеивали друг друга, разве не весело.

Той ночью на шоссе я и Чэн Тянью смотрели на звёзды.

Под звёздным небом кожа Чэн Тянью будто лунное сияние, смотришь, глаза слепит. Я подняла голову, посмотрела на россыпь звёзд, перевела взгляд на Чэн Тянью, улыбнулась, правда очень романтично.

Чэн Тянью посмотрел на меня, ничего не сказал, склонил голову на руль. Я первый раз видела, этого сильного мужчину таким беспомощным. Душу терзало раскаянье, это правда, что у меня подлые ручонки? Выкинула какой-то мобильный? Раз выкинула, следовало и его выкинуть из машины. В действительности всё хорошо, романтика на шоссе. Думала, думала и незаметно уснула.

Ночью гораздо холоднее, чем днём, во сне я пожаловалась, что замёрзла. Чэн Тянью снял рубашку и обмотал меня, потом крепко обнял. Сквозь сон я слышала, как он произнёс: «Цзян Шэн, прости». Голос тихий, будто послышалось.


45. Раз есть Лян Шэн, как Цзян Шэн может стать испорченной девчонкой:
45. Раз есть Лян Шэн, как Цзян Шэн может стать испорченной девчонкой.

На следующий день, возвращаясь в школу, издалека заметила Лян Шэна и Цзинь Лин, карауливших меня у ворот. Сердце упало.

От самого начала до конца Лян Шэн видел, как я вылезаю из машины незнакомого мужчины, как этот незнакомый мужчина проводит рукой по моим волосам, потом спокойно наблюдал, как он уезжает. Пусть это всё лишь силуэты вдалеке. Но, когда я подошла к Лян Шэну ближе, ещё могла видеть в его глазах долго сдерживаемый блеск слёз. Он смотрел на меня, краснота вокруг зрачков колола сердце, он произнёс: «Цзян Шэн, когда она сказала мне, я не поверил! Но теперь увидев… Как ты можешь, так унижать себя? Тебе что-то нравится, хочешь это иметь, скажи брату. Брат не будет ходить в школу, будет работать, может отнять или даже украсть. Я могу дать тебе всё, что ты хочешь. Почему ты так поступаешь, Цзян Шэн? Как я буду объясняться перед отцом и матерью, что плохо за тобой смотрел». Он сидел на корточках, сдерживая звук в горле, будто трескались кости, по сравнению с всхлипами ещё нестерпимее.

Я наклонилась перед ним, сердце разрывалось, сказала: «Брат, не думай так, это всё неправда. Мы просто друзья, не слушай всякие гадости! Правда, Лян Шэн. Когда есть ты, как я могу стать испорченной девчонкой?» Говоря это, у меня текли слёзы. Действительно, раз есть Лян Шэн, как Цзян Шэн может стать испорченной девчонкой?

Лян Шэн поднял голову, посмотрел в мои встревоженные глаза, протянул руку, ледяными пальцами провёл по моему лицу: «Цзян Шэн, почему ты врёшь?» Сказал и, не оборачиваясь, пошёл к зданию школы. Я стекла на землю, постоянно громко зовя его: «Лян Шэн, Лян Шэн».

Лян Шэн, почему ты мне не веришь? Рядом с Лян Шэном у Цзян Шэн нет никакого варианта стать плохой девочкой.

Цзинь Лин поддержала меня, но я оттолкнула её, сказала: «Хватит лицемерить, как ты могла наплести Лян Шэну такое про меня? Зачем ты так? С сегодняшнего дня ты мне противна, не хочу тебя видеть, мы больше не подруги!»

Цзинь Лин с обидой смотрела на меня, покачала головой, ответила: «Цзян Шэн, я не говорила Лян Шэну о тебе и Чэн Тянью, я не знаю, откуда он узнал. Он постоянно спрашивал, не была ли ты вместе с Чэн Тянью, когда не ночевала дома, но я не подтвердила. Я лишь рассказала ему, что тебя кто-то похитил. В результате мы весь вечер искали в школе, интернет-кафе, отелях, барах, дискотеках, Я так волновалась за тебя… Цзян Шэн, зачем мне наговаривать на тебя?»

Я усмехнулась: «Зачем? Но, Цзинь Лин, о том, что я не ночевала дома, знала только ты, а сейчас и Лян Шэн знает, думаешь, я сама рассказала ему? Знаешь что, Бэй Сяоу был прав, ты не хороший человек!» Закончив, оттолкнула её и, не поворачивая головы, ушла.

До самого вечера я не видела Лян Шэна, мы с Бэй Сяоу искали повсюду. Я сказала Бэй Сяоу: «Как же я не догадывалась, что Цзинь Линь такая двуличная».

Бэй Сяоу улыбнулся: «Двуличная, и не говори. Безпринципная, это точно».


Когда мы пришли в «Нин Синь, сколько лет, сколько зим», стали свидетелями ещё более удивительной сцены.

В галерее вокруг зала, перед несколькими вечнозелёными растениями, две прелестных девушки холодно сверлили друг друга взглядами. Рука Нин Синь держала Вэйян, в глазах едва заметная боль, она сказала: «Ты не можешь пить с теми гостями, посмотри на себя, на что похожа?»

Вэйян вырвала руку, свет ламп освещал его разрумянившееся лицо, она презрительно усмехнулась Нин Синь: «С такой сестрой как ты, на что я могу быть похожей? Кроме как на проститутку, на кого мне ещё быть похожей?»

Глаза Нин Синь наполнились слезами, мне никогда не верилось, что такая женщина, как Нин Синь, тоже может плакать. Вэйян подхватила бутылку и направилась к гостям, но остановленная мёртвой хваткой Нин Синь, вылила всю бутылку прямо на сестру: «Что случилось, почему ты можешь быть шлюхой, а я не могу…»

Не дожидаясь, пока та закончит, облитая вином Нин Синь взмахнула рукой и отвесила ей пощёчину. Она закричала на Вэйян: «Убирайся, вон! Это место не вместит твою прекрасную плоть ценной дочери семейства. Вон»!

Вэйян прикрыла рукой щёку, по которой пришлась пощёчина Нин, и холодно усмехнулась: «Ты, шлюха, с какой стати поучаешь меня? Я скажу тебе, это не твоего ума дела». Закончив говорить, махнула рукой и пошла.

Увидев перед собой меня и Бэй Сяоу, она заплакала. Я смотрела на лицо Нин Синь, сейчас она замерла перед окном, с трудом сдерживая слёзы, вытирала вино с лица, не заботясь, что другие смотрят. Я и Бэй Сяоу, молча, подхватили плачущую Вэйян и покинули «Нин Синь, сколько лет, сколько зим».

Ночью Вэйян плакала передо мной. Смотрела на меня красными глазами и говорила: «Цзян Шэн, на самом деле, я, как и ты, несчастный ребёнок».

После слов Вэйян, мне стало грустно. На самом деле, очень долгое время мы были детьми, ждущими любви. Бродили по разным дорогам, лишь надеясь найти пару рук, что выведут нас на счастливую тропу.

Я спокойно сидела рядом с Вэйян, смотрела на её слёзы. Долгое время я завидовала ей, но в этот момент, я знала, она такой же, как я, несчастный ребёнок. Скажешь слово утешения, и сразу польются слёзы.

Тем вечером я узнала о противостоянии Вэйян и Нин Синь. Оказывается, девять лет назад Нин Синь путалась с мужчиной, который был намного старше её, потом стала его содержанкой. Это подкосило родителей и сжигаемые гневом они один за другим умерли. Изначально довольно состоятельная семья пришла в упадок.

Вэйян сказала: «Цзян Шэн, скажи, должна я простить такую сестру? Могу я её простить? Хотя в течение многих лет она покрывает все мои расходы, покупает всё, что пожелаю, но каждый раз, вспоминая отца и мать, видя алчущие похотливые взгляды в этом развлекательном клубе, я ужасно её ненавижу!»

Я смотрела на Вэйян, в сердце разливалась грусть. Раньше я не понимала, как Нин Синь, такая молодая, смогла достичь таких успехов. Оказывается вот причина. Но утверждать, что гнев родителей свёл их в могилу, тоже не слишком правдоподобно, могла быть и другая причина. Только если у их родителей была абсолютно бескомпромиссная натура.

Бэй Сяоу говорил: «Вэйян, хорошо ли, плохо ли, она твоя сестра, ты не должна с ней так. Каждый человек в юном возрасте может совершить ошибку, ты не должна так плохо относиться к сестре».

Вэйян больше ничего не сказала. Прекрасные глаза смотрели на меня. Будто что-то вспомнив, она спросила: «Цзян Шэн, а где Лян Шэн?»

Она спросила, и моё сердце кольнуло, я покачала головой, ответила: «Я постоянно ищу его. Я очень сильно разозлила его, Вэйян, я такая дура».

Вэйян спрыгнула с крыльца, утёрла слёзы, похлопала меня по плечу, сказала: «Цзян Шэн, пошли, поищем вместе, думаю, я знаю, где Лян Шэн». И потащила нас на центральную улицу города.


Мы нашли Лян Шэна у подножья скульптуры на центральной улице. Спрятав лицо, он тихо сидел, роняя слёзы. Скульптура за его спиной – маленькая девочка с завязанными в баранки косичками, сидящая на лугу, поджав ноги. В руках держит веточку, будто что-то ищет. Когда мы первый раз увидели эту скульптуру, Лян Шэн надолго замер, показал Бэй Сяоу на скульптуру и сказал: «Взгляни. Эта девочка похожа на нашу Цзян Шэн, ловящую жучков на лугу Вэйцзяпина?» В тот момент Бэй Сяоу ахнул: «Похожа, действительно похожа».

Сегодня Лян Шэн сидел одинокий на центральной улице города в компании не его Цзян Шэн, а похожей на Цзян Шэн в детстве бронзовой скульптуры. Лян Шэн, о чём ты думаешь? Скучаешь по временам детства, когда за твоей спиной пряталась Цзян Шэн? Думаешь, как она могла стать плохой? Но, Лян Шэн, ты должен верить Цзян Шэн, у неё есть такой хороший брат, она не посмеет стать плохой, из-за того, что побоится ранить Лян Шэна. В этом мире для её сердца разве может что-то сравниться со слезами Лян Шэна?

Я подошла, встала перед ним, позвала: «Брат», а потом сразу заревела. Сказала: «Я с Бэй Сяоу весь день тебя искала. Брат, ты ещё злишься на меня? Когда я не ночевала дома, я была вместе с Вэйян, разве она не звонила тебе?»

Лян Шэн поднял ясные глаза, посмотрел на меня, слёз не было видно, он спросил: «Цзян Шэн, почему ты стала такой, почему так полюбила врать?»

Я быстренько подтянула Вэйян, сказала: «Брат, можешь спросить у Вэйян, прошлый раз, когда я не вернулась, разве я не была вместе с Вэйян, она же звонила тебе».

Вэйян посмотрела на меня, вздохнула, подошла и встала перед Лян Шэном. Она сказала: «Не злись. Как говорится, Цзян Шэн уже взрослая, с собственными взглядами и свободой. Ты не можешь постоянно ограничивать её». Потом она взглянула на меня и продолжила: «Цзян Шэн, я не знаю, где ты была. В прошлый раз ты хотела, чтобы я прикрыла тебя перед братом. Я понимаю, что это нехорошо, но не хотела, чтобы Лян Шэн страдал ещё больше, поэтому помогла тебе соврать…»

Я удивлённо взглянула на Вэйян, только что передо мной она лила слёзы из-за несправедливой обиды, а сейчас неожиданно утверждает, что я просила её солгать Лян Шэну. Но ведь раньше она сама предложила сказать Лян Шэну, что я была у неё. Говорила, чтобы избежать ненужных подозрений, а сегодня вывалила на меня всё это.

Её ясный взгляд, заставлял забыть, что она только что горько плакала. Стоя передо мной она сказала: «Быстрее попроси прощения у Лян Шэна, не заставляй его страдать».

Я со злости толкнула её! Она мягко упала в объятия Лян Шэна, с невинным, как у ягнёнка, взглядом.

Лян Шэн поддержал Вэйян, сказал: «Цзян Шэн, ты сошла с ума? Как ты можешь так с ней. Разве, сказав это, она не хотела, как лучше для тебя! Если хочешь беситься, вреди самой себе!»

Я указала пальцем на Вэйян и спросила Лян Шэна: «Ты веришь ей и не веришь мне?»

В холодных глазах Лян Шэна будто дно моря, он сказал: «Цзян Шэн, то, что должен увидеть, я увидел, и что не должен, тоже увидел. Если бы это была не ты, а кто-то другой, я бы не сказал ни слова. Но, Цзян Шэн, ты моя младшая сестра, видеть тебя такой мне ужасно тяжело, ты знаешь…»

Я заорала на Лян Шэна: «Твою мать, Лян Шэн, я твоя младшая сестра? С какого боку ты мой брат? Пошёл ты со своим «ужасно тяжело»! Сообщаю тебе, я поступаю, как мне нравится, незачем меня поучать, будто оступившегося подростка. Чтоб ты знал, я не что-то особенное!»

Сказав, я бросилась бежать. Бэй Сяоу преградил дорогу, но я толкнула его, даже не посмотрев, не ударился ли он. Бежала в чёрную ночь, слёзы наливались размером с орех и падали.


Лян Шэн неожиданно не поверил мне.

Как могла Цзян Шэн стать плохой девочкой? Он не верил. Я думала, иметь такого старшего брата невыносимо, мне правда было трудно это вынести. Но сегодня я ругалась на его, не знала, что станет настолько нестерпимо. С детства и до сих пор Лян Шэн никогда раньше не давал мне повода для обид, а сегодня, он предпочёл поверить Вэйян, а не Цзян Шэн!

За спиной я слышала, Вэйян сказала Лян Шэну: «Пойду, уговорю Цзян Шэн, не переживай. Я смогу убедить её». Закончив, стали слышны её шаги за моей спиной. Недаром Вэйян занимается танцами, очень быстро догнала меня.

Я зло посмотрела на неё и спросила: «Как ты можешь так обижать человека? Мы с Бэй Сяоу хорошо к тебе относились, считали себя другом. Почему ты так со мной!» Я говорила и плакала.

Вэйян улыбнулась, взглянула издалека на Лян Шэна, повернулась ко мне и сказала: «Я не хотела ранить тебя. Но с детства, чего бы я ни захотела, не было случая, чтобы не получила желаемого! Однако, как назло, Лян Шэн, Чэн Тянью, эти два мужчины держат тебя за драгоценность! Что в тебе хорошего? В чём ты лучше меня, какая-то деревенская девчонка! Проще сказать девка. Почему они пред тобой понятливы и послушны, а меня держат за пустое место!»

Я удивлённо смотрела на Вэйян, на её прекрасное лицо. Смотрела на её непринуждённую улыбку, она, повернув голову, широко улыбнулась стоящим вдалеке Лян Шэну и Бэй Сяоу, они в этот момент смотрели на нас с Вэйян. Я почти могла видеть тревогу в глазах Лян Шэна полных печали.

Вэйян улыбнулась: «Ты уехала на каникулы, Чэн Тянью стал, будто муха с отрезанной головой, ни на кого не смотрел. Сидишь на двух стульях. Он так любит тебя! Я с детства как хвост следовала за ним, выросла с ним, я люблю его, но он не любит меня. Вплоть до встречи с Лян Шэном. Я подумала, рядом с ним моя любовь к Чэн Тянью, возможно, под воздействием Лян Шэна иссякнет. Но в тот день в Вэйцзяпине ты лежала в жару, у меня тоже была лихорадка, однако Лян Шэн постоянно сидел с тобой. Разве младшая сестра важней подруги? Поэтому, Цзян Шэн, ты даже не догадываешься, насколько отвратительна мне, как я ненавижу тебя!» Сказав, опустила руку мне на плечо, своей улыбкой причиняя жестокую боль.

Я, собрав силы, отступила назад, она, по-прежнему улыбаясь, продолжала: «Цзян Шэн, тринадцать лет растить цветок имбиря, каждый день выбрасывая горсть песка, тринадцать раз по триста шестьдесят пять дней, это столько же горстей песка. Он выбрасывает песок, но не может избавиться от привязанности! И ещё, - в этот момент она, приблизившись к моему уху, добавила, - Цзян Шэн, насчет того, что Лян Шэн избили в тот раз, это я нашла людей, напасть на него! Из-за того что мне не нравилось смотреть, как он хлопочет ради твоего дня рождения! Мне хотелось узнать, что важнее, твой день рождения или его жизнь! А сейчас, давай, Цзян Шэн, поспорим!»

Я замерла на месте, глядя на прелестную, как цветок, улыбку Вэйян. Она взглянула на Лян Шэна, повернула голову ко мне: «Цзян Шэн, давай поспорим! Иди, скажи Лян Шэну, что это я наняла людей избить его. Посмотрим, поверит он тебе или нет!» Сказав это, она улыбнулась, улыбка такая радостная, будто у ребёнка, дорвавшегося до желанных сладостей.

Той ночью на центральной улице Лян Шэн не прошёл пятисот метров, разделявших нас, в моём сердце разверзлась громадная кровоточащая дыра! Я безжалостно опрокинула Вэйян. Смотрела, как её невинный взгляд устремился к Лян Шэну, смотрела на выражение её лица, мягкое и беспомощное. Не повернув головы, я бросилась прочь с этой причиняющей страдания улицы.


46. Оказывается, я такой мелочный человек:
46. Оказывается, я такой мелочный человек.

Второй год высшей ступени средней школы, что называли «снежной бурей», пролетел мгновенно, быстро чиркнув по кончикам пальцам. Из-за того вечера на центральной улице мы с Лян Шэном стали отдаляться друг от друга.

Бэй Сяоу снял недалеко от школы квартирку и уехал из общежития. Он объяснял, что в общежитии рано гасят свет, а он хочет хорошо учиться, хочет больше заниматься! Я знала, что он не шутит. Знала, что он делает это ради Сяо Цзю. За годы и месяцы, проведённые в средней школы высшей ступени, мы не поняли, как схватить удачу за хвост. Только читали множество историй, похожих на наши, вся удача - это, поступив в университет, добиваться великолепного результата.

Бэй Сяоу хотел стать для Сяо Цзю надёжным плечом, поэтому старался сделать свой костяк ещё крепче. В отношении нынешней степени его крепкости он говорил: «Единственное что можно сделать - это хорошо учиться». Похоже, в этом не было какой-то логической связи, но раз я не нашла лучшего объяснения, пусть будет так.

Частенько во время повторения пройденного материала Бэй Сяоу мог неожиданно расхохотаться. Он бросался на траву мне под ноги, во рту соломинка, спрашивал: «Эй, Цзян Шэн, скажи, если я поступлю в университет, узнав об этом, что скажет Сяо Цзю?»

Я закрывала книжку, смотрела на громадный стадион, потом на него, качала головой. Что скажет Сяо Цзю? Уже больше года от неё не было вестей. Я не смела забыть наряжающуюся в тематические костюмы девушку, что встретилась в моей жизни, не смела забыть, как она в одиночестве затягивалась сигаретой, не смела забыть, как пила, роняя слёзы. Но я отказывалась вспоминать, её гиперболы и преувеличения в разговоре, боялась, что вспомнив, как её брови взлетали, отражая чувства, сердцу станет невыразимо тяжело.

Бэй Сяоу, щурясь, смотрел на поле, солнечный свет сверкал на его пшеничной коже. Он улыбнулся и сказал: «Цзян Шэн, ты, блин, свинюшка. Мне кажется, моя Сяо Цзю сказала бы так: Бэй Сяоу, я, неграмотная, и вдруг заполучила такого студента! Твою мать, разве я не угнетатель народа?» Закончив, Бэй Сяоу захохотал, очень радостно. Поднял голову, посмотрел на меня: «Цзян Шэн, я никогда не слышал, чтобы «твою мать» из уст другой девушки звучало также приятно, как у Сяо Цзю, будто на её губах распускаются цветы».

Бэй Сяоу такой дурак, он думал, что за его широкой улыбкой, я не вижу покрасневших глаз, не вижу, что в их уголках блестят слёзы.

Я хотела поддержать его веселье, поэтому, хлопнув книжкой ему по голове, продолжила: «Всё, я придумала, что бы ещё сказала Сяо Цзю. Твою мать, Бэй Сяоу, неужели популярное в Китае шестидесятых обязательное образование дошло до того, что твоя свиная башка поступила в университет!»

Услышав, Бэй Сяоу свирепо скрутил мою руку в районе плеча. Если бы не радующая взор и сердце группа парнишек на баскетбольной площадке невдалеке, я давно бы уже заорала благим матом. Но ради рослых красавчиков моей мечты, я лишь осторожно разглядывала опухший след захвата, оставленный на моей руке этим подлым и низким человечком, Бэй Сяоу.

Сам Бэй Сяоу, похоже, был доволен эффектом, он сказал: «Эх, Цзян Шэн, смотри, как раздуло. Скажи тем культуристам, что не надо днями напролёт качаться до посинения, путь приходят ко мне, один мой захват, и сразу налились бицепсы».

Я натужно улыбалась, глядя то на опухоль, то на красавчиков с баскетбольной площадки. Справившись с выражением лица, задала Бэй Сяоу дурацкий вопрос: «Блин, с таким громадным IQ ты собираешься в какой-то университет. Во второй половине дня после занятий организуй лавочку по «захватам». Этот бизнес ведь ещё не получил всемирное распространение? Патентуй. Оставшуюся половину жизни, будешь вторым Биллом Гейтсом. Ни о чём не надо больше беспокоиться, будешь с матушкой сидеть в тёплом месте, считать деньги».

Закончив, я поняла, что сама очень скучаю по Сяо Цзю. Даже речь имела её интонации. Хотя мы не сильно дружили, но за это время, Сяо Цзю единственная девушка, что смогла глубоко запасть мне в сердце. Я даже верила, что Сяо Цзю тоже могла бы назвать меня важным для неё человеком.

Но Бэй Сяоу - мелкий человек, послушав мои славословия, он совершенно не собирался из-за схожести с Сяо Цзю проявить ко мне снисходительность. Улыбнулся, вытянул лапищу, и безжалостно скрутил мою вторую руку.

Весь день, продвигаясь по территории кампуса со страшными, как у огромного омара, руками, я шарахалась из стороны в сторону, чтобы не потерять лицо в глазах других.

Иногда я думала, если бы Лян Шэн был рядом, он согласился бы, что Бэй Сяоу жесток. Опять же из-за того, что Лян Шэна не было рядом, Бэй Сяоу позволял себе так нагло меня третировать.

При воспоминании о Лян Шэне, уголки моего рта приподнимались в еле заметную дугу, а между бровями ложилась пара глубоких складок, чего я сама не осознавала.

На территории кампуса можно было частенько издалека видеть Лян Шэна. Случись это раньше, я подскакивала и бежала к нему, радостно вопя: «Брат», а затем легкомысленно крутилась рядом. Сейчас при встрече мы тоже разговаривали, даже, как ни в чём ни бывало, смеялись и обсуждали разные вещи. Но всегда это было что-то несущественное, не касающееся личного.

Оказывается, я такой мелочный человек. Никак не могла выбросить из головы ту ночь, ту ранившую душу улицу. Никак не могла пережить, что Лян Шэн, не поверив мне, вместе с Вэйян заставил меня страдать.

Лян Шэн из того дня, Вэйян, и та скульптура девочки на центральной улице, будто стояли у меня перед глазами. Той ночью, вернувшись в общежитие, я плакала рядом с Цзинь Лин. Проклинала Вэйян, укоряла Лян Шэна, что не поверил, винила Бэй Сяоу в недостаточной преданности друзьям. Рыдала, заливая лицо слезами, будто весь мир обманул мои ожидания. Только не извинилась перед Цзинь Лин, похоже, моему горлу, двух слов «прости меня» было особенно жаль. Или я боялась, что эти слова слишком самонадеянны.

Цзинь Лин тоже горевала со мной, дала мне воды, умыться, сказала: «Ты сразу веришь всему, что говорят другие. Цзян Шэн, ты такой поросёнок?» Потом накрыла полотенцем моё лицо и аккуратно вытерла.

До сих пор, я не могу сказать Цзинь Лин «прости». Но я верю, любому будет понятно, что меня мучит совесть. Я так же верю, многие так попустительствуют, ранив своих близких друзей. Когда скажешь «извини» или «прости», им станет не так горько? Лучше оставить это при себе, изматывая своё сердце томительной тоской.

Цзинь Лин выбрала гуманитарное направление, так же как и Лян Шэн и Вэйян. Я выбрала технический факультет. Политика, берущая начало на первой ступени средней школе, когда я поклялась непременно уйти с дороги труднопроизносимых «измов», превращающих мою учёбу в ад. Потом я добилась желаемого. Бэй Сяоу насмехался, что мои мозги растут в прямой кишке и не позволяют свернуть.

Эта омерзительная аллегория целую неделю вызывала тошноту, от которой невозможно было избавиться.

Второй курс пролетел со свистом, я поняла, оказывается, время, как вода, постоянно бесшумно утекает. На протяжении долгого времени множество людей остаются лишь в воспоминаниях, постепенно превращаясь в тени. Пусть реальность болезненна. Но, в конце концов, всё проходит.

Например, на лугах Вэйцзяпина был мальчик, которого звали Лян Шэн, в прошлом он, как курица цыплёнка, защищал девочку по имени Цзян Шэн.

Последний раз редактировалось ВалентинаВ; 26.07.2019 в 00:35
ВалентинаВ вне форума   Ответить с цитированием
Старый 16.12.2016, 22:15   #17
Xiao Mei
 
Аватар для Xiao Mei
 
Регистрация: 21.08.2010
Адрес: г. Казань VS Москва
Сообщений: 3,389
Сказал(а) спасибо: 60
Поблагодарили 286 раз(а) в 28 сообщениях
По умолчанию

Цитата:
Вряд ли она его сестра )))
Ну просто как-то она странно выразилась в ответ на слова Цзян Шэн... Я понять не могу какой год в романе... наше время? Изначально я решила что 30е годы прошлого века...
Xiao Mei вне форума   Ответить с цитированием
Старый 18.12.2016, 20:47   #18
ВалентинаВ
 
Аватар для ВалентинаВ
 
Регистрация: 22.05.2015
Сообщений: 158
Сказал(а) спасибо: 106
Поблагодарили 94 раз(а) в 6 сообщениях
По умолчанию

Цитата:
Сообщение от Xiao Mei Посмотреть сообщение
Я понять не могу какой год в романе... наше время? Изначально я решила что 30е годы прошлого века...
Время действия - современность.
Хотя точных указаний на год не было, но когда Цзян Шэн семнадцать, у богатых персонажей уже есть мобильные, так что, полагаю, это нулевые.
ВалентинаВ вне форума   Ответить с цитированием
Старый 20.12.2016, 21:46   #19
ВалентинаВ
 
Аватар для ВалентинаВ
 
Регистрация: 22.05.2015
Сообщений: 158
Сказал(а) спасибо: 106
Поблагодарили 94 раз(а) в 6 сообщениях
По умолчанию

47. Он сказал: «Цзян Шэн, ты падка на мужчин»:
47. Он сказал: «Цзян Шэн, ты падка на мужчин».

На каникулах после второго курса я не поехала в Вэйцзяпин. Я не хотела есть лапшу, что варил мне Лян Шэн. Боялась, что, когда буду её есть, впаду в меланхолию и начну заливаться слезами. Ну вот, мои слёзы не стоят больших денег, сказала про них, они сразу потекли.

Лян Шэн, уезжая с Бэй Сяоу, постоянно оборачивался и смотрел на меня, он говорил: «Цзян Шэн, у родителей плохое здоровье. Мне кажется, ты должна поехать, повидаться с ними».

Я, сжав губы, опустила голову, голос был неожиданно слаб: «Я поеду, но не сейчас».

Цзинь Лин сказала Лян Шэну: «Не волнуйся, я присмотрю за Цзян Шэн».

Лян Шэн кивнул: «Тогда ладно. Только, Цзян Шэн, ты здесь одна, ешь больше, не ходи голодной. И ещё хорошо заботься о себе».

Бэй Сяоу сказал: «Лян Шэн, ты же не считаешь Цзян Шэн слабоумной? Разве этот год прошёл у неё не весело? Не волнуйся, пошли скорее. Наш цветочек имбиря быстро найдёт себе садовника».

Лян Шэн улыбнулся, вытащил из кармана деньги, сунул мне в руку, посмотрел на меня и ничего не сказал. Потом они с Бэй Сяоу ушли. Луга Вэйцзяпина на короткое время неожиданно стали мечтой, а не реальностью.

Я смотрела на силуэт Лян Шэна и безостановочно махала рукой, махала, думая, что так смогу очнуться. После этих четырнадцати лет долгого сна. Один конец сна – это нынешняя боль, а другой – в тех временах, пока мне не исполнилось четыре года, под чистым небом Вэйцзяпина. Я думала, это точно был сон, когда проснусь, снова окажусь четырёхлетней девочкой, а к моим ногам прижмётся котёнок Сяоми. Буду носиться босоногая по спортивной площадке Вэйцзяпина, Бэй Сяоу возглавит компанию местных детишек, будем играть в «дочки-матери». В Вэйцзяпине никогда не произойдёт аварии на шахте, и красивый, будто с экрана телевизора, мальчик, которого зовут Лян Шэн, не ворвётся в мою жизнь.

Цзинь Лин ухватила меня за руку, которой я не переставала махать. Вернувшись на школьный двор, я поняла, Лян Шэн, как и авария в Вэйцзипине - это не сон, а вечно существующие или существовавшие люди и события, ничего с этим не поделать.

Я такая глупая.

Все каникулы я под руководством Цзинь Лин увлечённо училась, и ещё увлечённей ела грибы. Цзинь Лин сказала, по словам её мамы, грибы очень полезны. В те дни я чувствовала, что поедая их, скоро сама стану маленьким грибом.

Цзинь Лин очень добросовестная девушка, но слишком легко поддаётся мандражу. До государственных экзаменов ещё целый год, а она уже будто на экзамене. Проведя с ней некоторое время, мои нервы тоже расшатались. Часто смотря новости по национальному телевидению, где два ведущих один поёт - другой вторит, я начинала размышлять о законах физики. Думала, если бы эти двое столкнулись на машинах, в какую сторону продолжилось бы движение? Какая работа была бы произведена? Сколько бы выделилось теплоты? Базироваться на законе сохранения импульса или законе сохранения кинетической энергии?

Цзинь Лин пощупала мою голову, сказала: «Всё в порядке, нормальный человек. Как удачно, что ты не размышляешь над химическими проблемами, если обоих ведущих опустить в стакан с серной кислотой, как записать уравнение этой химической реакции? Боюсь, крыша поедет, и мне придётся на четырёх ногах мчаться в психушку, показывать тебя специалистам».

Я улыбнулась: «Считаешь, что я слаба в математике. Очевидно же, что ног будет восемь?» Сказав это, я упала в обморок.

В тот день я доучилась до теплового удара. Поэтому несла чушь, сказав Цзинь Лин про восемь ног. Естественно, Цзинь Лин поначалу до слёз перепугалась моих ответов, но видя, что я в обмороке, степень страха зашкалила настолько, что плакать уже не смогла. Благодаря мне она обрела спокойствие духа и весьма полезное качество не терять головы в минуту опасности. Поэтому в тот момент, когда я упала в обморок, она неожиданно приняла решение, не впадая в истерику, вылить на меня ведро холодной воды для полива.

Заморозила в конец.

Поэтому немного придя себя, я помотала головой и, как старый революционер, не боящийся угроз и насилия, сказала: «Облей меня перцовым раствором, у тебя всё равно будет восемь ног».

В тот день Цзинь Лин отвела меня в поликлинику. Осмотр тех врачей с «монгольскими» дипломами выявил, что причиной недомогания стал тепловой удар и переедание грибов.

Я пробормотала тому монгольскому доктору: «Ты доедай грибы, а у меня обед ягуара».

Монгольский доктор очень заинтересовался, поставил мне капельницу с глюкозой и спросил: «Тогда, что будешь есть на ужин, госпожа африканский слон?»

Я захохотала: «Не угадал, вечером я стану чёрным грифом. Последнее время чёрные грифы худеют, превращусь в госпожу Чёрный гриф, завоюю титул и возможно двину в Голливуд, с парнями на малых сценах играть любовников…»


Конечно, это всё, когда я пришла в себя, рассказала мне Цзинь Лин. Она сказала, что целую ночь от страха ревела и смеялась. Очень трудно.

С того момента я больше не ела никаких грибов и не занималась так одержимо, как моя однокурсница Цзинь Лин. Я боялась и правда сойти с ума, что выглядит довольно некрасиво.

Об этом происшествии я рассказала Чэн Тянью. Потом минут пять смотрела на его пасть, разверзшуюся от хохота. Это ощущение заставило меня вспомнить одно выражение, как говорят, «героический дух, с которым можно сдвинуть горы и повернуть реки вспять». Предполагается, что предки придумали эти слова, чтобы через тысячу лет с помощью этой гиперболы описать рот мужчины перед моими глазами.

На шестой минуте я спросила Чэн Тянью: «Нахохотался?»

Губы Чэн Тянью сжались в вишенку. Преисполненный чувств он долго смотрел на меня, потом сказал: «На самом деле, Цзян Шэн, ты падка на мужчин, а ещё постоянно изображаешь передо мной чистоту и непорочность. Смотри, поела грибов, стала чёрным грифом, а всё не забывала грезить о сценических красавчиках. Ты такая женщина?»

Я ответила: «Падка на мужчин и что? На всех мужчин Поднебесной падка, а на тебя у меня антидот? Злишься? Раз злишься, может, тоже пойдёшь, поешь грибов?»

Чэн Тянью вздохнул: «Эх, мне с твоим ядом и грибов не надо. Ешь сама. В этот раз - чёрный гриф, в следующий – сокол… подожду, когда пройдёшь 72 превращения, воспаришь к небесным чертогам, и создатель запечатает тебя как второго Царя Обезьян».

Я усмехнулась: «Чэн Тянью, когда я стану Царём Обезьян, прежде всего, верну тебе твой первоначальный образ Чжу Бацзе*, чтобы освободить от нарциссизма, из-за которого ты полагаешь, что все женщины Поднебесной западают на тебя».

(* - как и Царь Обезьян, персонаж романа «Путешествие на Запад», воплощение алчности и похотливости в обличии свиньи)


Вот так, я слово, он речь. Ситуация в квартире Чэн Тянью: люди ― навзничь, кони ― кувырком, полная чехарда. На самом деле, я приняла приглашение зайти поразвлечься исключительно ради кондиционера и мороженного в его холодильнике. Каждый раз прекрасное время под кондиционером проходило в ожесточённой полемике. Не знаю почему, как только мы с Чэн Тянью сходились вместе, порох оказывался в стволе и выстреливал даже без спуска курка.

Ничего нельзя было поделать.

К счастью мороженое было вкусным и могло залечить раны, нанесённые моему юному, нежному интеллекту.

Пока я ела мороженое, Чэн Тянью приводил в порядок поле боя. Прибираясь, он удивлённо спросил: «Цзян Шэн, тебе не кажется с нами что-то не так? Мы же оба взрослые люди, почему постоянно ссоримся, как дети? Теряем лицо».

Я ответила: «Я ребёнок, ты взрослый дядя. Выходит, это ты стремишься выглядеть моложе своих лет. Естественно, лицо теряешь тоже ты, а не я. Не используй слово «мы», между нами конфликт поколений, очень серьёзная проблема отцов и детей».

… Увы, когда собеседник не согласен, дополнительные убеждения бессмысленны. Чуть спустя даже прекрасное мороженое оказалось вовлечённым в наши военные действия. Исход борьбы решился в мою пользу. Но я израсходовала всё мороженое, испачкала простыни, полотенца и все вещи вокруг, включая тело самого Чэн Тянью, всё стало моим театром боевых действий.

Целый день я провела у Чэн Тянью. Как старая дева, безостановочно стирала вещи, размазывая по лицу мыльную пену. К счастью тут был кондиционер и я не получила теплового удара. Чэн Тянью, этот гадкий мужчина, постоянно торчал за моей спиной, спокойно наблюдая сквозь панорамные окна чудесный морской пейзаж, одновременно нахваливая мне прекрасный аромат мороженого.

Прозанимавшись одеждой и простынями Чэн Тянью целый день, когда я вернулась в арендованную квартиру, конечности не двигались. Рухнула на кровать, как труп.

Цзинь Лин закончила изучать экзаменационные вопросы по политике, взглянула на меня, и, широко улыбнувшись, сказала: «Что, дошло до того, что Чэн Тянью разгромил молодёжь страны, не пугай меня!»

Я бросила подушку ей в лицо, ответила: «О чём ты думаешь? Тебе семнадцать с небольшим, как можно иметь такие порочные мыслишки? Если бы правда разгромил, я бы разгромила его, не так ли?»

Цзинь Лин улыбалась, обняв подушку: «Увы, твоя версия объяснений не невинней моей».

Я отвернулась, чтобы не смотреть на неё. Она в обнимку с экзаменационными вопросами по политике села рядом и загадочно спросила: «Цзян Шэн, тебе весело проводить время с Чэн Тянью?»

Я недобро ответила: «В гробу я видела такое веселье!» Сказав, почувствовала, что от этих слов на совести стало неспокойно. Всё-таки было весело есть у него мороженое. Поэтому небрежно бросила: «Сойдёт».

Цзинь Лин улыбнулась: «Цзян Шэн, ты влюбилась в него?»

Её слова заставили меня полдня икать, не приходя в себя!


48. Иногда я говорю быстрее, чем думаю:
48. Иногда я говорю быстрее, чем думаю.

До начала третьего курса я так и не съездила домой.

Бэй Сяоу сообщил мне: «Лян Шэн часто стоит на мосту через реку Циншуй и говорит, Цзян Шэн, Лян Шэн ждёт, что ты приедешь домой на летних каникулах».

Бэй Сяоу вернулся в школу на полмесяца раньше срока, наши съёмные квартиры были через пару улиц. Цзинь Лин спросила меня: «Когда начнутся занятия, будешь снимать квартиру или вернёшься в общежитие?»

Я долго думала, потом ответила: «Надо спросить у Лян Шэна, если он не разрешит жить на квартире, остаётся только общежитие».

Цзинь Лин сказала: « Цзян Шэн, я бы хотела жить с тобой. Мне немного не по себе, если тебя нет рядом».

Я улыбнулась: «А ты возвращайся со мной в общежитие».

«Моя успеваемость не такая хорошая, как у тебя, - вздохнула Цзинь Лин, - поэтому, чтобы поступить в университет, нужно заниматься допоздна. В общежитие рано гасят свет. Я прикинула, так у меня нет шансов».

Неожиданно я выдвинула идею: «Цзинь Лин, тебе надо просто жить вместе с Бэй Сяоу. В нынешние времена гендерные вопросы совершенно не принимаются во внимание. Мне кажется, два хорошо знакомых человека, если придут к согласию, могут удачно ужиться друг с другом». Иногда я говорю быстрее, чем думаю, совершенно идиотская манера.

Цзинь Лин поначалу обалдела, потом сказала: «Цзян Шэн, ты стала слишком аморальна!»

Я в тот момент, ещё не свернув с мысли, спросила: «Как это аморальная? Предложила вам с Бэй Сяоу жить вместе и сразу аморальная? Я же не сказала, чтобы вы занялись тёмными делишками».

Только я закончила эту фразу, как вбежал Бэй Сяоу в обнимку с арбузом, он поинтересовался: «Цзян Шэн, надо заняться тёмными делишками? О чём вы говорите?»

Цзинь Лин, взглянув на Бэй Сяоу, покраснела. Сказала: «Ни о чём».

Бэй Сяоу посмотрел на меня. У меня в тот момент точно были осложнения после грибов, целый день какое-то косноязычие. Я сказала: «Будете жить вместе с Цзинь Лин, не занимайтесь тёмными делишками».

Далее установилась мёртвая тишина. Бэй Сяоу и Цзинь Лин долгое время смотрели друг на друга, потом перевели взгляды на моё полное радости лицо, пока не пришло озарение. Арбуз из рук Бэй Сяоу с громким хлюпаньем упал на землю. Я сразу почувствовала, что, похоже, не приняла в расчёт, как могут быть истолкованы мои слова.

Цзинь Лин торопливо принялась собирать остатки арбуза. Бэй Сяоу сказал: «Цзинь Лин, не слушай чушь, что несёт Цзян Шэн, у неё с детства проблемы с головой».

Его слова заставили меня загрустить. С его стороны это было чересчур. «Ты что с пелёнок врач? С чего ты решил, что у меня с детства проблемы с головой?»

Естественно, не успела я это сказать, как Бэй Сяоу выбежал за дверь, сказав, что ему надо позвонить отцу, поинтересоваться, чем тот занимается в Хэбэйе год с лишним и почему не возвращается домой.

Я, взглянув на Цзинь Лин, воровато улыбнулась: «Я не нарочно, иногда мозги совсем не включаются».

Цзинь Лин тоже улыбнулась: «Я не восприняла всерьёз, из твоего рта не жди слоновой кости*». Сказав это, она снова вернулась к столу заниматься. Вентилятор жужжал и поворачивался из стороны в сторону, но пот всё-таки закапал с моего лица. Неожиданно я вспомнила о кондиционере Чэн Тянью. Вспомнила маму. Полагаю, на своей больничной койке она никогда и не знала, что такое кондиционер. При воспоминании о ней, меня охватила ужасная тоска. Подняла лицо вверх, чтобы не потекли слезы.

(* - изменено выражение из собачьей пасти не жди слоновой кости - не жди доброго слова от плохого человека)

После обеда, когда вместе с Цзинь Лин слонялись по магазинам, Цзинь Лин купила городскую газету. Сообщила, что последнее время начала покупать лотерейные билеты и хочет посмотреть таблицу выигрышей.

Я улыбнулась: «Никогда не видела, чтобы ты связывалась с лотерейными билетами. Цзинь Лин, ты попала под дурное влияние? Настолько нуждаешься в деньгах?»

Цзинь Лин ответила: «Да уж. Я очень нуждаюсь в деньгах. Как насчёт того, Цзян Шэн, чтобы я тебя похитила и продала? Найду в глухомани человека, занимающегося перепродажей».

Я вытянула у неё из рук газету и прикрылась от солнечных лучей. Летнее солнце безжалостное, я не разбиралась в солнцезащитных средствах, к тому же моя кожа была не такая как у Лян Шэна, на солнце высушивалась дочерна. Я не заметила, небольшая сексуальная фотография одной известной поп-певицы на листе газеты оказалась как раз у меня на лбу. Цзинь Лин в изумлении вскрикнула: «Небеса, это же она?»

Я взяла газету, развернула её, взглянула на фотографию, но не была удивлена так, как Цзинь Лин. Цзинь Лин, по сравнению со мной консерватор, мало интересуется шоу-бизнесом. Я же раньше вертелась с Сяо Цзю, нахваталась некоторых слухов и сплетен, поэтому в курсе «72 превращений»* в образе той певицы

(* - в книге «Путешествие на Запад» Царь Обезьян мог принимать 72 образа)

На самом деле я помнила о её превращениях в основном из-за Сяо Цзю. В тот день, в KFC она пила колу и смотрела журнал. Неожиданно обратила моё внимание на смену имиджа той певицы и сказала: «Цзян Шэн, смотри, изначально плоскогрудая дива нынче так обширна! Для тебя образец на будущее!»

Я покосилась и тоскливым голосом ответила: «Не нуждаюсь. Хватит изводить меня».

Сяо Цзю, даже не подняв головы, угодливо улыбнулась: «Верно. Чему я учу тебя, зачем нам этот «самострой»!»

Я, только набравшая в рот колы, после её словечка «самострой», забрызгать ей всё лицо. В тот день она, одетая во что-то воздушное и летящее, сообщила, что тема её костюма «надвигается ливень в горах, весь дом пронизан ветром». Сказать по правде, душевная организация Сяо Цзю была очень тонкой, хоть она и не читала разных книжек. Я вытирала салфеткой ей лицо и извинялась: «Сяо Цзю, никогда не думала, что тот ливень достигнет тебя».

Щёки Сяо Цзю надулись, как паровой пирожок, она сказала: «Твою мать, Цзян Шэн!»

Сегодня в газете популярная певица была по-прежнему очаровательна и изменчива. Но рядом не было девушки по имени Сяо Цзю, чтобы зло прикрикнуть на меня «Твою мать, Цзян Шэн».

Складывая газету, в колонке развлечений неожиданно в левом нижнем углу мелькнуло знакомое лицо. Су Мань!

Я тотчас снова развернула газету, тупо разглядывая. Твою мать, я поняла, Су… Су… Су Мань, оказывается, тоже звездочка. Хоть не первой величины, но довольно популярная.


49. В этом мире есть три вида любви: любовь, нелюбовь и невозможность любви:
49. В этом мире есть три вида любви: любовь, нелюбовь и невозможность любви.

После того, как я узнала, что Су Мань звезда, всё вокруг стало мне казаться нереальным. Спросила Цзинь Лин: «Почему у меня такое ощущение, что происходящее со мной это сон, будто в кино или на сцене? Я вдруг играю в спектакле со звездой? Совершенно неправдоподобно. Цзинь Лин, сегодня ночью я не сомкну глаз. Этот мир слишком непостижим».

Цзинь Лин ответила: «Что тут непостижимого. На самом деле твоя собственная непостижимость не сравнится с той Су Мань. Более удивительным мне кажется, что ты вместе с тем «бриллиантовым холостяком» Чэн Тяньюем».

После её слов, я вскочила с кровати: «Я с ним вместе? Это наглые сплетни!»

Цзинь Лин широко улыбнулась: «Действительно, ужасно, Цзян Шэн. Ты сама не стала какой-нибудь звездой? Ещё и сплетни? Такие слова ты тоже можешь говорить?»

Я спросила её: «Цзинь Лин, не слишком ли тебя волнует тот «бриллиантовый холостяк»? Неужели мечтаешь побыстрее выскочить замуж за богача?»

Цзинь Лин сперва замерла, потом ответила: «Чэн Тянью, кто его здесь не знает? Только постоянно думаешь, что такой человек может существовать лишь в легендах, а не жить обычной жизнью». Закончив, она замолчала.

Я неожиданно вспомнила, как Сяо Цзю оценивала Чэн Тянью, она говорила, что Чэн Тянью, в общем, не плохой человек, но его никак не назовёшь и хорошим. Поэтому я спросила Цзинь Лин: «Цзинь Лин, так тебе кажется, какой человек Чэн Тянью?»

Цзинь Лин открыла рот, но в итоге покачала головой, сказала: «Я с ним не общалась, не знаю».

«А-а-а…», - протянула я и уснула.

После того как стало известно, что Су Мань звезда, я начала испытывать по отношению к «Нин Синь, сколько лет, сколько зим», благоговейный трепет. Было не по себе, вот я вошла, большие - маленькие, молодые - старые, все вокруг звёзды, а я деревенская девчонка, стою глупо принимаю деньги, очень неловко. К тому же Чэн Тянью неожиданно поднял руку на Су Мань, если бы тот инцидент дошёл до любителей сплетен, что бы получилось? Звезду избили?

Вдруг я осознала, Сяо Цзю в прошлом меня предупреждала, она говорила: «Хотела бы я никогда не связываться с Чэн Тянью». Тогда мне казалось, она сгущает краски. Я думала, Чэн Тянью – это Чэн Тянью, парень, похожий на Лян Шэна. Некто, постоянно препирающийся со мной, малодушный человек. Сейчас я поняла, Сяо Цзю была права, он не такой, как мы. В его кругу есть такая звезда, как Су Мань, есть прекрасная и таинственная девушка Нин Синь, он живёт в престижном районе в очень дорогой квартире. К тому же, по словам Сяо Цзю, эта квартира у него не единственная. Влияние и сила их семьи пустили глубокие корни в этом административном центре провинции.

Друг? Между двумя людьми со столь разным положением может быть дружба?

Возможно, между нами ничего нет, он живёт в моём воображении, а я в его жизни разгоняю тоску. Похоже, только такое объяснение правдоподобно.

На самом деле, наши отношения с Чэн Тянью совершенно не такие задушевные, как навоображала Цзинь Лин. Например, каждый раз, когда Чэн Тянью появляется в «Нин Синь, сколько лет, сколько зим», он самое большее улыбается мне и, проходя мимо моей кассы, бросает пару слов.

Иногда, вспоминая его чёрные, искрящиеся глаза, моё сердце ухает вниз. Жизнь, похоже, любит со мной шутить.

В первый раз небесный владыка, подарил мне подарок по сердцу и сказал: «Ты не можешь им пользоваться».

Я спросила: «Почему?»

Он ответил: «Потому. Это закон. В свете есть нормы и порядки, для тебя, ребёнок, тоже нет исключений».

Во второй раз небесный владыка, похоже, снова был особо добр и подарил мне подарок, похожий на первый, но сказал: «Ты не можешь им пользоваться!»

Я не стала спрашивать, почему.

Из-за того, что знала, моё положение не столь значительно. Потому что Золушка – это сказка, в этом мире есть только одна Золушка. История о хрустальной туфельке может быть сыграна лишь один раз и для тебя не повторится.

Я спросила Цзинь Лин: «Тебе кто-нибудь нравится?»

Смотрящая на меня пара чёрных глаз Цзинь Лин в тот момент сверкала в лунном свете, необычайно прекрасная. Она положила подбородок мне на руку и тихонько ответила: «Да».

Я спросила: «Это Лян Шэн?»

Цзинь Лин покачала головой: «На самом деле, мне совершенно не нравится сам Лян Шэн, но его образ…» Сказав это, она крепко сжала губы.

Я спросила: «Тогда, это Бэй Сяоу?»

Она показала мне язык, сказала: «Не болтай ерунды. Нет. Цзян Шэн, тебе лучше не знать».

Я вдруг напряглась и спросила её: «Ты же не влюбилась в Чэн Тянью?»

Цзинь Лин ответила: «О как! Цзян Шэн, разве Чэн Тянь не твой любимец? Не шути со мной, я твоим Чэн Тянью не интересуюсь, сама любуйся на него».

Я показала язык, это движение языка, похоже, тоже осложнение, оставленное грибами. Поинтересовалась: «Цзинь Лин, скажи, на сколько видов можно разделить любовь в этом мире?»

Цзинь Лин ответила: «Любовь и нелюбовь, два вида».

Я сказала: «Ошибаешься. В этом мире есть три вида любви, любовь, нелюбовь и невозможность любви».

Небесный владыка подарил мне две невозможности любви. Однако я не могу отказаться.

Перед тем как уснуть, я вспомнила Чэн Тянью, вспомнила тот день, когда мы с ним сцепились, слово, что он сказал, поэтому ткнула Цзинь Лин и спросила: «Цзинь Лин, что значит BQ?»

«BQ? – Цзинь Лин повернулась, посмотрела на меня. - Что за BQ?»

Я пояснила: «То, о чём в прошлый раз говорил мне Чэн Тянью. Он сказал, что с красотой тела ангела, в Поднебесной не будет BQ, и человеческий род вымрет. Как-то так».

BQ? Цзинь Лин размышляла. Я размышляла рядом с ней, пока обе не уснули. Во сне передо мной танцевали английские буквы B и Q.


50. Прочитанное мной в последнее время множество любовных романов, повлияло на мою голову:
50. Прочитанное мной в последнее время множество любовных романов, повлияло на мою голову.

Когда Чэн Тянью пришёл, я спросила его: «Что означает BQ?»

Мои глаза были чисты и прозрачны как соссюрея* плоскогорья Чанбайшань. Услышав вопрос, Чэн Тянью закатил глаза к небу. Невнятно пробормотал: «Зачем дети задают так много вопросов? Ты такая любознательная? На государственном экзамене не будет вопроса про BQ».

(* - растение, напоминающее чертополох)

Я сказала: «Чэн Тянью, скажи мне, твою мать, и я всю жизнь больше не буду приставать к тебе».

Чэн Тянью улыбнулся, потрепал меня по голове: «Не говори так, боюсь, если я объясню тебе, что это значит, ты всю жизнь будешь игнорировать меня». Сказав, он сменил тему: «Цзян Шэн, на твой взгляд, как тебе такой человек, как я?»

Как мне? Я похлопала глазами: «По мне, человек, что ведёт себя, как собака*».

(* - обр. внешний облик или поведение не соответствует реальности; выдавать себя за кого-либо, притворяться)

Чэн Тянью в этот раз совершенно не собирался ссориться, только, посмотрел на меня и улыбнулся. Опустив голову, наблюдал за розовощёким бутузом перед машиной. Через некоторое время, очень мягким голосом произнёс: «Цзян Шэн, если…, я говорю «если», ты была бы мальчиком, нет, точнее сказать, если бы ты была мужчиной и тебе нравилась одна девочка, что бы ты сделала?»

Я, закатив глаза, презрительно усмехнулась, интересоваться у меня вопросом столь низкого интеллектуального уровня. Естественно я не могла ему так сказать, я ответила: «Что бы сделала? Сначала я бы сказала ей: я люблю тебя, а потом делала, что должно! Что могла бы, то и делала!»

Чэн Тянью поднял с передней панели машины журнал и хлопнул меня по голове: «Не понимаю, Цзян Шэн, ты девушка, а в голове чёрте что!»

Его удар был силён, я прикрыла голову, глаза покраснели, как у кролика, сказала: «У меня чёрте что? Что я сказала неправильного? Разве можно сказать, что делать? Допустим, ты для неё сделаешь сто вещей, сделаешь сто тысяч, но не скажешь, что любишь её, то всё, что ты делал бесполезно! Девушки обладают разного рода сдержанностью. Делая то одно, то другое, ты загадываешь ей немые загадки, заставляя разгадывать? «Я тебя люблю» – эти слова первое, что должен сказать мужчина женщине! Если в мире не будет половых различий, как разделять мужчин и женщин, мужчина – женщина – мужчина – женщина или сначала мужчина, потом женщина? Не понимаешь законов, оставленных предками?»

От сказанного мной Чэн Тянью опешил. Факты свидетельствуют, кавардак в голове он заслужил тем, что целый день превозносил передо мной свои девственные черепашьи яйца. Мелюзга, на что он ещё рассчитывал!

Он спросил: «Ах, Цзян Шэн, прости. Больно?»

Я холодно простонала: «Было бы не больно, косила бы я под кролика? Было бы не больно, стукнул бы по своей башке!»

Чэн Тянью сказал: «Цзян Шэн, смотри, за два года, что мы встречаемся, всё не можем понять друг друга. У меня есть своя жизнь, у тебя своя. Встречаемся и скандалим так, что небо переворачивается, а земля опрокидывается. Мы только в ссорах способны рассказать друг другу, что у кого на уме? Знаешь, сегодня я приехал не ссориться с тобой. Хотел сообщить, скоро я, возможно, на некоторое время уеду из города».

Я подала голос. На самом деле, Чэн Тянью сказал верно, за эти два года, количество наших встреч по пальцам можно пересчитать. Возникает весьма самоуничижительное предположение, возможно, только когда он совсем мается от безделья, то вспоминает обо мне. Такие мысли вызывают досаду, поэтому я улыбнулась и спросила: «Когда ты уезжаешь?»

Он ответил: «В ближайшее время, на днях». Потом долго молчал и, наконец, сказал: «Цзян Шэн, я беспокоюсь о тебе».

Я ответила: «Чэн Тянью, ты такой низкий человек, наверняка, хочешь о чём-то попросить меня, иначе к чему все эти ласковые слова? Неужели земля перестала вращаться? Или солнце неожиданно встало на западе, а реки потекли вспять?»

Он вздохнул: «Цзян Шэн, ты такая легкомысленная девчонка. Ладно, не мне тебе говорить. Третий курс очень труден, следи за своим здоровьем. Погода всё холодней, одевайся теплее, не болей. И ещё если у тебя нет особой нужды в деньгах, не работай в «Нин Синь, сколько лет, сколько зим». Если нужны деньги, я дам тебе».

Я расхохоталась, посмотрела на него и сказала: «Не говори ничего больше, ты столько сказал, я к такому не готова. Почему это будто перед вечной разлукой. Чэн Тянью, ты никого не убил, что должен подальше спрятаться?»

Чэн Тянью толкнул меня: «Типун тебе, ещё накаркаешь!»

От его толчка моя голова стукнулась об окно машины, от боли я оскалила зубы: «Твою мать, Чэн Тянью, хочешь прибить меня! Стану дурочкой от твоих ударов по голове, как буду поступать в университет!»

Он громко рассмеялся: «Если поглупеешь, возьму тебя к себе! Как бонус, получишь симпатичного парня».

Я потёрла болезненное место удара и без злости сказала: «Ты такой старый, а ещё метишь в красавчики? В наше время модно стремиться выглядеть моложе». Сказав это, я неожиданно вспомнила Су Мань и спросила: «Чэн Тянью, Су Мань, оказывается, звезда».

Чэн Тянью улыбнулся: «Правда. Звезда. Довольно блистательный персонаж. Но ты это к чему?»

Я ответила: «Ни к чему. Просто показалось, что вы подходите друг другу. Звезда выходит за богача, счастливый финал истории». Договорив, я, довольная собой, улыбнулась ему.

Лицо Чэн Тянью вытянулось, он поднял руку, снова стукнуть меня, но забеспокоился, что мне будет больно, и, только махнув рукой, сказал: «Женюсь на ней, будешь любовницей?»

Я не сразу среагировала на эту его фразу, сердце стучало особенно сильно, я не смела взглянуть ему в глаза. Чэн Тянью, действительно, нехороший человек, случайной фразой, легко заставил меня радоваться и страдать одновременно.


Чэн Тянью сказал, что пропустил мой день рождения, и хотел бы восполнить упущенное. Он спросил: «Цзян Шэн, есть какие-нибудь желания? Я помогу осуществить».

В тот момент мне было особенно грустно его слушать, я подумала, если бы эти слова мне сказал владыка небес, обрадовало ли это меня больше? Если бы это случилось, я бы непременно рассказала ему о моём желании, ради исполнения этого желания, я согласна заплатить любую цену. Но Чэн Тянью, в конце концов, не бог, а всего лишь обычный мужчина, поэтому я могу рассказать только о желаниях, соотносимых с реальностью, сказала: «Я хочу фортепьяно».

Когда произносила это слово, голос был особенно тихим, я боялась, что Чэн Тянью будет насмехаться. Но никто не знает, до какой степени я жаждала понять, что это за чувство, когда кончики пальцев касаются чёрно-белых клавиш. Давным-давно сказанное Лян Шэном слово – фортепьяно, мне показалось особенно прекрасным. Я часто видела во сне, как Лян Шэн играет на фортепьяно, длинные тонкие пальцы скользят по клавишам, в глазах струится то, что называют прекрасным искренним чувством. В самом раннем детстве он говорил, что непременно научит меня играть на фортепьяно. Но сейчас, это было почти неосуществимой мечтой.

Каждый раз, думая о Лян Шэне, в моей душе возникала смутная тяжесть и растекалась боль. Вспоминая прошлый день рождения, разрывающую сердце сцену с Лян Шэном, вспоминая скомканные банкноты на его ладони… вся эта картина, будто воочию встаёт перед глазами. Такое чувство, действительно, не позволяет человеку спокойно дышать.

Чэн Тянью ласково посмотрел на меня, улыбнулся: «Цзян Шэн, ты умеешь играть на фортепьяно?»

Я покачала головой: «Нет, не умею».

Возможно, мне не следовала иметь такие странные идеи. Я, обратив лицо к Чэн Тянью, улыбнулась, сказала: «Считай, что у меня крыша поехала. Как насчёт фейерверка».

Оба моих желания довольно поэтичные, но на самом деле, это тоже пустая болтовня. Если мы, и правда, запустим фейерверки в этом городе, нас сразу задержит полиция, придётся платить штраф. Возможно, последнее время множество прочитанных любовных романов, повлияли на мою голову.

Чэн Тянью поднял руку, взглянул на часы, сказал: «Цзян Шэн, уже поздно, возвращайся в школу. У меня есть дела, я пока поеду. Твои желания такие простые, действительно, ребёнок. В следующий раз ещё увидимся».


51. Цзян Шэн, откуда такая злопамятность:
51. Цзян Шэн, откуда такая злопамятность.

Ночью в общежитии было особенно одиноко. Цзинь Лин на съёмной квартире, не с кем поговорить по душам. Днём на занятиях передавали с ней тайком записки. Спросила её: «В квартире нечисть не безобразничает?» На самом деле, я хотела, чтобы она вернулась в общежитие, жила вместе со мной. Цзинь Лин в аудитории скорчила мне рожицу, в результате преподаватель заметил, оштрафовал нас бегать круги по стадиону.

Часто говорят, в этом мире самые злые сердца у женщин. На самом деле, так говорят люди, не учившиеся в школе. Я бы сказала самые злые сердца у некоторых преподавателей! Но, честное слово, я этого не говорила!

Пошла в комнату с бойлером набрать кипятка и в коридоре общежития столкнулась с Вэйян. Она посмотрела на меня, выражения лица не разобрать, не скучающее, а скорее безрадостное. Она спросила: «Цзян Шэн, почему ты избегаешь от меня?»

Эти слова особо разозлили меня, я не могу избегать? Как бы хотелось прожить так ещё несколько лет. Это ведь не годы войны, чтобы я рвалась в бой, готовая доблестно умереть. Опустила голову, отвела от неё взгляд, сказала: «Не хочу постоянно задевать тебя, это беспокоит? Мой мозг не велик, но как я могу, не запомнить урок, что вы, уважаемая, мне преподали?»

Вэйян, с книгами в обнимку, улыбнулась мне, сказала: «Цзян Шэн, откуда такая злопамятность!»

Я закатила глаза, твою мать, пришла ко мне пофилософствовать, если я окачу её кипятком, посмотрим, злопамятная она или нет! К тому же она ошпарила меня, по моим представлениям, кипящим маслом, а не горячей водой. Однако, этот мир удивителен, хотя она так сильно обидела меня, это, по-прежнему, не отразилось на её красоте. В свете коридорных ламп она была настолько прекрасна, что глаза слепило. Возможно, её плохие качества направлены лишь на меня, а большинство людей скажет: она хороший человек».

У меня есть только такое объяснение.

Вэйян смотрела на меня, не произнося ни слова. Потом вытащила из моих рук термос, взяла за руку, сказала: «Цзян Шэн, прости, я знаю, что не должна была тогда так поступать с тобой, но в тот момент я действовала импульсивно, возможно, это была зависть. На самом деле, ещё больше я не хотела ранить Лян Шэна, всё-таки я люблю его. В тот день, видя его переживания, я ужасно осуждала себя. Меня с детства окружала всеобщая любовь, мне было не выносимо делиться этим с другими. Поэтому, Цзян Шэн, я навредила тебе, даже заставила страдать Лян Шэна. Но я не настолько плоха, как ты воображаешь. Цзян Шэн, ты можешь понять?»

Я глупо смотрела на неё. У меня есть обратная сторона, мне невыносимо видеть, как другие извиняются и говорят заискивающие слова. Она так говорила, и я неожиданно почувствовала себя злюкой, ломающей её жизнь. Поэтому я сказала: «На самом деле, я совершенно не считаю тебя плохой, тебе не следует так говорить».

Вэйян улыбнулась: «Больше года, Лян Шэн постоянно переживает. Он чувствует, что в тот момент не должен был так сердиться на тебя, всё-таки, ты взрослый человек».

Её слова произвели на меня странное впечатление. Разве Лян Шэн разозлился на меня не по её милости? Как повернуть вспять всё, во что оказались вовлечены мы с Лян Шэном.


Дойдя до двери комнаты, я забрала термос из её рук и не стала приглашать зайти. Но, однако, она как рыба скользнула за мной. Я взглянула на неё: «У тебя есть какое-то дело?»

Вэйян улыбнулась: «Нет, ничего. Я только посижу немного».

В тот день она просидела в нашей комнате до 11 часов. Болтала с соседками, обсуждали сплетни про звёзд. Мои соседки спросили её, знает ли она знаменитость по имени Су Мань.

Она ответила, улыбаясь: «Хотите автограф, я попрошу у неё».

Девушки тут же воодушевились, одна за другой захотели получить автограф. Я никогда не понимала, для чего нужны автографы звёзд. Все проявляют такой горячий интерес. На верхней полке над Цзинь Лин жила ученица, которую звали Юй Вэнь, она представляла в нашем общежитии, можно сказать, новые модные веяния. Как и Бэй Сяоу, она была из художественной группы, главное преимущество этой группы заключалось в возможности одеваться в свободном стиле и избегать школьных взысканий. Но, если говорить об эксцентричности, она абсолютно не дотягивала до уровня Сяо Цзю. Так вот, она свесила голову и спросила Вэйян: «Говорят, та Су Мань содержанка крупного коммерсанта, это правда?»

Вэйян посмотрела на меня, усмехнулась: «Что за содержанка? Она любят друг друга, просто один из них - богатый и влиятельный человек. Вы не должны верить подобным сплетням».

Все, послушав, вдохновились и спросили: «Они сейчас вместе?»

Вэйян посмотрела на кровать, где я читала, улыбнулась: «Об этом вам надо спрашивать не меня. Спросите Цзян Шэн, она, как и я, знает того богатого человека».

Слова Вэйян заставили меня замереть. Соседки загомонили, стали приставать с расспросами: «Цзян Шэн, скорее расскажи нам про Су Мань и того человека с деньгами».

Я ответила: «Что я могу знать, я не знакома с Су Мань и тем более не знакома с тем богачом. Спрашивайте Вэйян. Это она обещала вам автографы, а не я. У меня не тот уровень». Сказав это, залезла под ватное одеяло. Осенней ночью погода прохладная.

Вэйян улыбнулась и сказала Юй Вэнь: «Ну вот, наша Цзян Шэн рассердилась, будьте осторожней. Не шутите». Потом увидела пустую кровать Цзинь Лин, с подозрением на лице спросила меня: «Цзинь Лин сегодня не здесь?»

Я повернулась, взглянула на неё, ответила: «Цзинь Лин в этом семестре не живёт в общежитии».

Вэйян улыбнулась: «Она давно не должна была жить здесь». После стала вежливо прощаться, пообещала, что раздобудет для соседок фотографии с автографом Су Мань. Когда она уходила, тихонько сказала мне на ухо: «Цзян Шэн, меньше путайся с Цзинь Лин, в этой девице нет ничего хорошего! Из тех же кругов, что и Сяо Цзю».

После слов Вэйян по моей спине пробежал холодок, я осознала, что на её взгляд вокруг нет хороших людей. Она сказала, что Цзинь Лин нехороший человек, а разве Цзинь Лин нехороший человек? Перед Вэйян я, действительно, беспомощна, кто захочет, чтобы перед тобой, на твою хорошую подругу показывали пальцем?

52. События здесь завершились, чтобы потом всколыхнуться вновь:
52. События здесь завершились, чтобы потом всколыхнуться вновь.

Чэн Тяньюя не было видно очень долго, я не знала, уехал ли он уже из города.

Каждый день, когда солнце вставало над головой, мы покидали классы и, следуя за мерцающими лучами, шли в столовую. Я редко обедала вместе с Лян Шэном. Он последнее время налёг на учёбу, очень похудел, такой прозрачный при свете солнца, сердце кровью обливается.

Цзинь Лин ела мало, а мой аппетит был на удивление отличным. Я думала, тот, кого Лян Шэн с детства наполнял варёной лапшой, имеет особо огромный желудок. Размышления на эту тему сразу вгоняли в тоску, если потом я буду встречаться с другими мужчинами и есть больше, чем они, не сбегут ли они от меня в ужасе? Настроение портилось, поэтому я ела ещё больше. Потом всё выученное в первой половине дня вслед за едой опускалось в живот, и голова пустела.

Цзян Лин ходила с кругами под глазами, напоминая панду, что выглядело забавно. На самом деле, я никак не могла её понять, она днями и ночами учится изо всех сил, но при этом время от времени прогуливает. Хотя наши занятия в разных аудиториях, но я помню эти её привычки с первого курса. Раньше я особо восхищалась её смелости без всяких объяснений не приходить в школу. В тот момент в моих глазах это было мужество и решительность женщины-рыцаря провинции. Сама же она объяснила это плохим самочувствием.

После обеда мы с Цзинь Лин вернулись в класс и на ступеньках столкнулись с Бэй Сяоу. Он нёс рюкзак, нагруженный до отказа вещами, я удивилась: «Планируешь пойти в поход?»

Бэй Сяоу покачал головой: «С чего бы? Государственный экзамен ещё не сдан, Сяоу по-прежнему работает, не покладая рук. У матушки последнее время плохо со здоровьем, постоянно звонит, просит меня заехать проведать её, вот, собрал вещи». Закончив, он тут же обратился ко мне: «Цзян Шэн, в вашей группе подготовили тему про Хуан Ган, одолжишь мне почитать? Возьму с собой в дорогу».

Я взглянула на Бэй Сяоу, ненадолго замерла. Слышать от этого бывшего стопроцентного гения восьми предметов такие глубокомысленные речи я как-то не привыкла. Когда соглашалась, даже немного заикалась: «Е-е-есть. Во-во-возьми у меня».

Бэй Сяоу посмотрел на меня, повернулся и спросил у Цзинь Лин: «Что-то-то это с ней?»

Цзинь Лин покачала головой, ответила: «Я не-не-не знаю».

Бэй Сяоу постучал мне по голове, сказал: «Цзян Шэн, ты сегодня в обед переела бобов, плохо пережёвывала, в результате бобы застряли, и язык свело судорогой»!»

Я прикрыла голову, лицо залила обида. Лян Шэна нет рядом, Бэй Сяоу, похоже, совсем превратился в тирана.

Ненавижу людей, которым нравится стучать меня по голове!

Но я покорно, прикрывая голову, пошла в класс за темой по Хуан Гану для Бэй Сяоу. На государственном экзамене по культуре Хуан Ган был значительной вехой в искусстве, а мы из последних сил наших душонок ползали по этим вехам. Ох-хо-хо, я не понимала, каждый день, когда учителя выдавали нам темы для сочинений, их лица не имели ничего общего с прекрасным, а было похоже, будто они орошают нас маточным молочком. Взвешивая на руке те следующие одна за другой экзаменационные работы, я вспоминала фразу «в Лояне бумага вздорожала»*. Полагаю сейчас бумага подорожала бы не из-за того что некоторые однокашники пишут не имеющие себе равных сочинения, а из-за того, что перепечатывают темы сочинений.

(* - в Лояне бумага вздорожала, так как вся она ушла на печатание выдающегося литературного произведения)

Я смотрела на этот лес экзаменационных работ, сколько же деревьев срубили для производства бумаги, чтобы печатать наши вымученные труды!

Мои мысли часто перескакивали с одного на другое. Преподаватель языка и литературы постоянно хвалила меня, говорила, что человек с таким богатым ассоциативным мышлением как у меня, несомненно, получит высокую оценку на государственном экзамене. Возможно, я была слишком горда её похвалами и держала хвост особенно высоко. С тех пор, какую бы тему не предложили, всё писала с налётом мистики, не упускала случая даже критические обзоры превратить в притчу. Читая, преподавательница языка и литературы трепетала от ужаса. Ещё больше пугало, что такой человек как я, твердолобая как осёл, привносила дух иносказания даже в сочинения по английскому языку. Например, сочинение на английском с описанием школы я начинала словами: «Long long ago… Давным-давно, в этих местах жил провидец, этот провидец зашёл на наш школьный двор, посмотрел, ух ты, какой прекрасный вид…» Учитель английского, которому, проверяя написанное в таком стиле сочинение, возможно, пришлось долго лазить по большому Оксфордскому словарю, высказался резко и нелицеприятно, заставив меня задрожать от испуга. Он сказал: «Цзян Шэн ты могла бы не писать: пророки, пророки, святые!» Я, трясясь, пообещала. Мои сочинения прибрели такой вид: «Давным-давно, здесь жил призрак, этот призрак зашёл на наш школьный двор, посмотрел, ух ты, какой прекрасный вид…» После этого учитель английского совсем взбесился. Впоследствии этот случай стали пересказывать как анекдот. Лян Шэн, как-то зайдя ко мне, спросил: «Цзян Шэн, чем ты последнее время питаешься?» Я поспешила успокоить его: «Я не ем грибов». Лян Шэн улыбнулся: «Я знаю, просто переживаю, что ты в последнее время плохо питаешься, витаминов не хватает…»

Мягкий Лян Шэн совершенно не способен бросить фразу типа «у тебя в мозгу бобы проросли». Лян Шэн такой мальчик, никогда не может кому бы то ни было отпускать язвительные замечания.

Мои перипетии с провидцами, в конце концов, заставили учительницу языка и литературы заняться излечением. Она не могла спокойно смотреть, как из-за её неосторожной фразы о признании заслуг, я утратила связь с реальностью. Поэтому часто заставляла меня нести мои сочинения в её кабинет и проповедовала. Но в тот момент яд проник слишком глубоко, и вдобавок моему мозгу недоставало зрелости, я совершенно не придавала значения экивокам её тактичных поучений. В итоге она разрыдалась и сказала: «Цзян Шэн, умоляю, умерь свою фантазию».

Она настолько напрямик выразила свои мысли, что я наконец-то поняла её. С самого начала учитель английского и учительница языка и литературы не возражали против того, чтобы я один раз упомянула провидца, но не хотели, чтобы я всегда включала воображение на полную силу. А, получается, говоря об этом, они заставляли меня каждый раз долго придумывать синонимы к провидцу, чтобы разбавить сухость сочинения, от призраков до астральных тел, бесов и Янь-вана, чем почти вызывала белых и чёрных духов.

Сейчас я думаю, в тот момент учёба очень утомляла меня, что привело к атрофии мозга. Поэтому я глупела, впадая в ступор, как идиотка.

Давление учёбы с каждым днём увеличивалось, и я решила отказаться от подработки в «Нин Синь, сколько лет, сколько зим», но никак не думала, что после этого решения, события здесь завершаться, чтобы потом всколыхнуться вновь.

53. Чэн Тянью сказал: «Цзян Шэн, пошли домой»:
53. Чэн Тянью сказал: «Цзян Шэн, пошли домой».

В «Нин Синь, сколько лет, сколько зим» я столкнулась с Су Мань.

Никогда не разглядывала эту женщину, но, узнав, что она звезда, поняла, на самом деле, она ослепительна. Я низко опустила голову и прошла мимо, однако Су Мань окликнула: «Цзян Шэн, как дела?»

Собственное имя в устах звезды, вызывает чувство особой нереальности. Вэйян правильно говорила, я деревенская девчонка, не видевшая большой мир, поэтому, когда Су Мань произнесла моё имя, не зная, куда девать руки – ноги, глупо застыла перед ней.

К счастью подошла Нин Синь, взглянула, улыбкой приветствуя меня, будто старшая сестра. Она всегда была девушкой себе на уме, могла заставить любого утвердиться в её благих намерениях и успокоиться. Пусть даже ты знаешь о её расчётливости, милая улыбка и голос трогали, производя впечатление особой сердечности. Я вчера звонила ей, сказала, что зайду по делу. Из-за её занятости, боялась, не будет возможности с ней переговорить даже здесь.

Я сообщила ей, что в последнее время учебная нагрузка очень высока, и некоторое время я не смогу совмещать учёбу с работой. Хочу последние несколько месяцев готовиться к государственным экзаменам.

Она понимающе согласилась, улыбнулась, сказала: «Цзян Шэн, на самом деле, я давно хотела предложить тебе оставить работу, но за постоянными делами никак не могла выбрать время поговорить с тобой. Я боялась, что это отразится на твоей учёбе». Потом взяла меня за руку и повела в свой кабинет, сказав, что есть личный разговор.

Когда Су Мань предстала в этот раз у меня перед глазами, Нин Синь посмотрела на неё, улыбнулась, взглянула на часы, произнесла: «Су Мань, боюсь, сегодня я не смогу сопровождать тебя, найди кого-нибудь другого». Потом взглянула на меня, спросила: «А, Цзян Шэн, у тебя есть время? Если есть, сходи вместо меня с Су Мань на мероприятие». Потом с виноватым выражением посмотрела на меня и Су Мань.

Су Мань взглянула на Нин Синь, смерила меня взглядом, сказала: «Ладно, но не знаю, согласится ли госпожа Цзян Шэн».

Сколь бы ни была велика моя нелюбовь к Су Мань, я не знала, как отказать в просьбе Нин Синь, и в итоге всё-таки пошла с Су Мань.

Немного подождала Су Мань в «Нин Синь, сколько лет, сколько зим». Наконец увидела, как она выходит из гримёрки, высокий начёс, губы покрыты ярким блеском. Приподняла одну бровь, спросила: «Цзян Шэн, я прекрасна?»

Я, облизнув шершавые губы, кивнула головой. Она прекрасна. Твою мать, девушка рядом с Чэн Тянью разве может быть не прекрасна? Когда я только приехала в административный центр провинции учиться на высшей ступени средней школы, увидела во дворе школы ярких красивых девушек, спросила Лян Шэна: «Брат, если я надену красивую одежду, буду ли так же хорошо выглядеть?»

Его глаза сощурились в улыбке, он ответил: «Наша Цзян Шэн и так красива».

Размышляя об этом сейчас, думаю, Лян Шэн обманывал меня. Если бы я была достаточно красива, почему так много девушек постоянно проходят передо мной как надменные павлины.

Эх, я, действительно, должна пойти домой и заняться самоуничижением. Они одеты в красивую и дорогую одежду, постоянно самые новейшие модели знаменитых брендов, а я даже перед тем как купить дешёвую помаду за 2 юаня 5 мао долго колебалась. Твою мать, сегодня я даже не взяла помаду, и вот, подобно засохшему зелёному лучку за спиной сочного медового персика Су Мань, залезла в машину.

В машине Су Мань не сказала мне ни слова, атмосфера в салоне была необычайно холодна. Я никак не могла не вспомнить момент, когда мы с Чэн Тянью ехали в машине. Тогда отношения между государствами были на грани войны, не то, чтобы жаркие, но близко к тому.

После двадцатиминутной поездки в машине остановились у многоэтажного здания. Привратник быстро подошёл и открыл дверь, Су Мань накинула плащ с бахромой и, сохраняя безупречную осанку, вышла из машины. У меня не было церемониальной одежды, ещё ударилась головой, последнее время почему-то моя голова превознеслась, чуть что сразу ранение.

Войдя за Су Мань в громадный холл, оторопела. Передо мной мужчины, женщины, все потягивают из бокалов, разговаривают. Когда вошла Су Мань, её окружила толпа, вспышки фотокамер. Су Мань, стоя перед ними, действительно, производила впечатление, на лице спокойная невозмутимая улыбка, не как в той сцене злобно насмешливый вид. Я чувствовала, что сама совершенно здесь не к месту, в светлой футболке и синих джинсах, фокусное пятно. К счастью, они не обращали на меня внимания.

Су Мань крепко взяла меня за руку, улыбнулась: «Цзян Шэн, иди за мной, не волнуйся».

Я глупо следовала за ней. На самом деле, сбежать было бы правильней, она испытывала ко мне антипатию, как можно, ждать от неё чего-то хорошего.

В тот момент я смотрела на её ясное улыбающееся выражение лица, она тянула меня за руку по направлению к хорошо знакомой фигуре. Внезапное беспокойство заставило меня почувствовать, что дело плохо. Она позвала: «Чэн Тянью, давно не виделись».

Чэн Тянью с улыбкой повернулся, но когда увидел рядом с Су Мань меня, его лицо исказилось. Я подняла голову, посмотрела на Су Мань, увидела транспарант наверху: «Горячо приветствуем соглашение между Су Мань и компанией культурного досуга Ухусин».

Журналисты засекли перемену в выражении лица Чэн Тянью, и тут же передо мной безостановочно засверкали вспышки фотокамер. Чэн Тянью швырнул бокал на пол, разорвал толпу и вплотную прижал меня к груди, не давая им продолжать снимать. Приказал охране за своей спиной, отобрать камеры.

Журналисты принялись возмущаться подобными действиями, он, похоже, тоже не мог уследить сразу за всем и крикнул, вся культура исчезла без остатка: «Я верну фотоаппараты, но знайте, она ещё ребёнок, если её фотографии окажутся в газете или в сети, всем не поздоровится!» Потом повернулся и, зло взглянув на Су Мань, добавил: «Включая тебя!»

Су Мань холодно улыбнулась, приняла вид пан или пропал и, не дожидаясь вопросов журналистов, заговорила: «Не надо впредь спрашивать меня о какой-либо связи с хозяином компании «Ухусин» Чэн Тянью, вы видите, какие между нами отношения? Содержанка это не про меня! Хотите поговорить о содержанках, боюсь, вы должны спросить эту младшую сестрёнку?» Потом улыбнулась мне: «Цзян Шэн, что ты прячешься! Натворила дел и нет сил признаться?»

Положение вещей обескураживало, я не знала, чем это обернётся для меня в будущем, знала только, что в данный момент единственный на кого я могу полагаться – это Чэн Тянью. Поэтому я крепко прижимала голову к его груди, боясь, что если отодвинусь, ни с того ни с сего налетевшее стихийное бедствие раздавит меня.

Чэн Тянью, плотно прижимая меня, стремительно сбросил пиджак, накинул мне на голову и, прикрывая, вывел из хаоса зала. Охрана преградила дорогу журналистам, но я по-прежнему могла чувствовать за спиной непрерывные вспышки камер. Жизнь в тот момент встала с ног на голову. Из глаз хлынули слёзы.

Чэн Тянью, не говоря ни слова, затащил меня в машину. Взглянул на мои слёзы, подал бумажную салфетку, его голос был хриплым, возможно, от ярости. Он спросил: «Цзян Шэн, ты в порядке? Испугалась? Это моя вина, втянул тебя в неприятности».

Я, плача, покачала головой, ответила: «Господин Чэн, кажется, я совершила громадную ошибку, вы пострадали по моей вине!»

Чэн Тянью, похоже, не привык к обращению господин Чэн и некоторое время никак не реагировал. Потом посмотрев на мои покрасневшие глаза, вздохнул и сказал: «Цзян Шэн, поехали домой!»

Последний раз редактировалось ВалентинаВ; 26.07.2019 в 00:32
ВалентинаВ вне форума   Ответить с цитированием
Старый 21.12.2016, 23:08   #20
ВалентинаВ
 
Аватар для ВалентинаВ
 
Регистрация: 22.05.2015
Сообщений: 158
Сказал(а) спасибо: 106
Поблагодарили 94 раз(а) в 6 сообщениях
По умолчанию

Остаток 8 части.

54. Цзян Шэн, это называется «Баллада для Аделины»:
54. Цзян Шэн, это называется «Баллада для Аделины»*.

(* - Ballade pour Adeline (фр.) - инструментальная композиция Пола де Сенневиль и Оливье Туссэна, 1976г.)

До сих пор только Лян Шэн так говорил: «Цзян Шэн, пошли домой!»

В детстве на лугах Вэйцзяпина, когда из каждой трубы начинал подниматься дым, родители звали детей домой ужинать, оставались только мы с Лян Шэном. Тогда Лян Шэн брал меня за руку и говорил: «Цзян Шэн, хватит возиться с глиной, пошли домой!»

В неполной средней школе, мама у старика-старьёвщика из соседней деревни купила для нас велосипед. Хотя велосипед был древний, мы с Лян Шэном долго радовались. Каждый раз после уроков Лян Шэн ждал у ворот школы, завидев меня, улыбался, говорил: «Цзян Шэн, поехали домой». Когда я вспрыгивала на велосипед, он постоянно поскрипывал. Бэй Сяоу подлетал сзади и начинал меня подначивать: «Эх, Цзян Шэн, тебе надо худеть, гляди, этот жалкий велосипед скоро сломается под тобой». Я с велосипеда корчила ему рожицу. Лян Шэн улыбался, поворачивал голову и говорил: «Цзян Шэн, не слушай его поехали домой».

А сейчас мы с Лян Шэн так уже почти не говорим. Нет больше двух радостных детишек, когда Лян Шэн тащил за руку Цзян Шэн, вместе возвращаясь домой.

Возвращение домой. В дом, где Лян Шэн варил лапшу, в дом, где был ещё тощий котёнок, которого звали Сяоми.

При мысли об этом, слёзы хлынули ещё сильнее. Чэн Тянью одной рукой вёл машину, а другой крепко сжимал мою руку. Его рука такая тёплая, тёплая, как дом. На самом деле, он думал, я лью слёзы из-за только что произошедшего. Он совершенно не понимал, все мои слёзы касаются только мальчика, которого зовут Лян Шэн. Только эти два слова, могли снять боль с моих нервов.

Ехали долго, проезжая коттеджный посёлок снизили скорость, я вытерла слёзы, спросила Чэн Тянью: «Господин Чэн, Цзинь Лин рассказывала о глухих местах в горах, где торгуют девушками, никогда не слышала о перекупщиках, живущих в коттеджных посёлках».

«Цзинь Лин? - Чэн Тянью нахмурил брови. – Это имя почему-то знакомо». Он подумал ещё, но так и не вспомнил. Посмотрел на меня, сказал: «Судьба добра. Цзян Шэн, если тебя продадут сюда, станешь моей супругой, ладно?»

После его слов я сразу покраснела. Чэн Тянью улыбнулся, сказал: «Не называй меня господин Чэн, чувствую себя совсем старым. Я что, по сравнению с тобой, настолько старше? Зови меня Тянью, ладно?»

Бог знает, почему я вдруг так воодушевилась и выпалила: «Давай буду называть тебя Юю*?» Сказав это, прыснула со смеха. Чэн Тянью тоже улыбнулся, он понял, что я шучу. Похоже, с ним редко так шутили, поэтому услышав столь низкопробную шутку, даже соизволил радостно улыбнуться.

(* - уменьшительное от Тянью, удвоение последнего иероглифа)

Машина, попетляв по посёлку, в конечном итоге подъехала к одному из дворов. Автоматические ворота сразу распахнулись, я, взглянув на Чэн Тянью, спросила: «О, это твой дом?»

Чэн Тянью кивнул и очень странно посмотрел на меня, будто вопрошая взглядом, в этом есть что-то неподобающее?

Я, показав язык, сказала: «Человек с деньгами». До сих пор в моих глазах молодым барчуком был Бэй Сяоу. Теперь небеса расщедрились для меня на ещё более состоятельного барина. Я осознала, насколько наши с Лян Шэном жизни ничтожны.

В тот вечер я первый раз прикоснулась к клавишам.

Чэн Тянью отвёл меня на третий этаж, рядом с балконом зелёный вьюн взобрался до самого подоконника. Светло-зелёные шторы колыхались на ветру, как во сне.

Белый рояль стоял рядом с балконом, слышно лишь щебетание птиц, мир вокруг казался необычайно спокойным.

Чэн Тянью потянул меня к роялю, его длинные пальцы коснулись клавиш. Поток звуков коснулись моих ушей. Он улыбнулся, сказал: «Цзян Шэн, протяни руки».

Я посмотрела на него, будто лунатик, послушно протянула руки. Он обхватил меня со спины, пара рук мягко легла на мои руки, легонько потянула их, и одну за другой опустила на клавиши. Музыка с кончиков наших пальцев замедлила ритм. Его дыхание смешивалось в моих ушах со щебетом птиц.

В этот момент мне вдруг показалось, что я превратилась в принцессу. Я немного повернула голову, улыбнулась Чэн Тянью, на глазах выступили слёзы. Мне очень захотелось сказать ему, как я рада, что, наконец, ощутила прикосновение к чёрно-белым клавишам.

Лян Шэн, кончики мои пальцев вместо тебя касаются чёрно-белых клавиш рояля.

Давным-давно, каждый раз видя, как Лян Шэн цепенеет перед окном с музыкальными инструментами, я мечтала, если у меня будут деньги, первым делом куплю Лян Шэну пианино. Мне казалось, мальчик с таким складом характера, как Лян Шэн, должен сидеть за фортепьяно будто принц, исполняя изящную мелодию. Уголки губ слегка приподняты, самая прекрасная улыбка расцветает в звуках музыки.

Чэн Тянью спросил меня: «Цзян Шэн, красиво звучит?»

Я кивнула головой.

Когда Чэн Тянью убрал свои руки с моих, я поняла, что мои ладони вспотели.

Чэн Тянью сказал: «Знаешь, как называется мелодия, что мы только что играли?»

Я кивнула и простодушно ответила: «Называется пьеса для фортепьяно».

Увы, поразмыслив, в тот момент мой ответ, действительно, мог испортить настроение. К счастью в сердце Чэн Тянью было достаточно силы держать удар, он всё-таки улыбнулся мне и сказал: «Цзян Шэн, это называется «Баллада для Аделины».

В тот вечер Чэн Тянью рассказал мне, что когда был маленьким, домашние учителя были особо строгими, отец постоянно заставлял его с двумя младшими братьями учиться. Изначально у него не было особых способностей к музыке, но под каждодневным надзором отца он стал почти вундеркиндом в игре на рояле.

Это был первый раз, когда Чэн Тянью рассказывал мне о своём детстве. Когда он воспоминал, взгляд становился особенно искренним, заставляющим человека теряться.

55. Только при виде фейерверка и любимого человека, понимаешь красоту и скорбь мира:
55. Только при виде фейерверка и любимого человека, понимаешь красоту и скорбь мира.

Той ночью Чэн Тянью повёл меня во двор пускать фейерверки. Яркие огни разворачивались в небе в прекрасное сияние, а потом опадали. Я весело прыгала рядом с Чэн Тянью, как ребёнок. В ночном небе гремели залпы салюта и мои радостные возгласы.

Возможно, радость была слишком велика. Поэтому я выхватила из рук Чэн Тянью фейерверк и подожгла сама. В результате, мне жаль, Чэн Тянью, клянусь, не из зависти к твоей красоте, не из зависти к красоте твоей одежды, возможно, я плохо ориентируюсь в пространстве, или как насчёт того, что фейерверк был некачественным и поэтому ни с того ни с сего рванул в сторону костюма Чэн Тянью от Джорджо Армани. Лицо Чэн Тянью позеленело, этот мужчина, похоже, особо обожал этот пиджак и не мог смириться даже с минимальным уроном. Я не испытывала ревности к этому костюму из ограниченной осенней коллекции Армани и не собиралась его жечь. Просто огонь не имеет глаз.

Со всех ног рванула к дому, однако Чэн Тянью поймал меня. Я подумала, всё кончено, в прошлый раз из-за мобильного он хотел удушить меня простынёй, в этот раз вероятность пасть замертво ещё более велика.
Но неожиданно Чэн Тянью оказался в хорошем расположении духа, он спросил: «Цзян Шэн, тебе весело?»

Я посмотрела на него, кивнула, мне очень весело. Даже несмотря на то, что из-за Су Мань вляпалась в историю. Сейчас здесь этот мужчина, которого зовут Чэн Тянью, исполнил два моих желания. Эти два желания хоть и мелкие, но для меня очень важные. Говорят, только при виде фейерверка и любимого человека, понимаешь красоту и скорбь мира. Сегодня я проверила оба варианта. Разве не великолепный результат?

Я смотрела на небо, после фейерверков ничего не осталось.

Чэн Тянью в прожжённом Армани стоял во дворе рядом со мной, очень долго.


Осенняя ночь навевает прохладу, проникающую до костей. Я смотрела на одинокое небо и хмурилась. На самом деле, зачем обманывать себя? Мне совершенно не радостно и не весело. Но я постоянно не оставляю попыток научиться радоваться и веселиться. Как долго мне надо идти, чтобы унять сожаления?

Чэн Тянью сказал: «Цзян Шэн, не хмурься, а то раньше времени превратишься в старуху.

Я закрыла глаза, пытаясь сдержать слёзы. Приподняла уголки губ в улыбке, открыла глаза, посмотрела на Тянью и сказала: «Однажды я превращусь в маленькую старушку, поскольку моих тайных забот уже бескрайнее море».

Тянью улыбнулся: «Ничего страшного, в тот момент я сам уже буду глубоким старцем».

Я, растянув губы в искусственной улыбке, спросила: «Тянью, скажи, есть в этом мире человек, что заставит тебя в один миг постареть?»

Тянью, нарочно дразня, засунул руку в карман, посмотрел под ноги, развернулся и пошёл в дом. Под фонарём он улыбнулся мне и сказал: «Не знаю. Но если такой человек существует, думаю, это должно быть ты, Цзян Шэн».

Слова Тянью заставили меня надолго замереть, очень надолго.

Той ночью мне приснились два растущих рядом грибочка сянгу. Оказалось, эти два грибочка, один – Вэйян, а второй – Тянью. Между ними даже нельзя было втиснуться.

Последний раз редактировалось ВалентинаВ; 26.07.2019 в 00:37
ВалентинаВ вне форума   Ответить с цитированием
Ответ


Здесь присутствуют: 1 (пользователей: 0 , гостей: 1)
 
Опции темы Поиск в этой теме
Поиск в этой теме:

Расширенный поиск
Опции просмотра

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB code is Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Вкл.

Быстрый переход


Часовой пояс GMT +4, время: 15:39.


Работает на vBulletin® версия 3.8.7.
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd.
Перевод: zCarot







Page top