Блудный японский сын
«Направляясь домой» — это своего рода мастер-класс именитого кинорежиссера для сотен ремесленников от японской телеиндустрии. Такие мастер-классы время от времени устраивают разные большие режиссеры по всему земному шару, но не у всех они оказываются, собственно, «мастер», так что одного желания мало. Мало снять эстетически сильно — это же телесериал, ему бы еще быть доступным простым телезрителям. Многосерийный артхаус — это просто растянутый артхаус. Так что надо сразу учесть, что Корэ-эда ставил перед собой цель именно снять простой, душевный сериал для людей, собравшихся вечером семьей перед телевизором. Однако язык, который он использовал, — это по большей части киноязык, язык его собственных фильмов, его стиль, и простая, душевная, слегка детская история стандартной семейной дорамы здесь подана на очень и очень высоком уровне; требования к съемочной группе явно были поставлены серьезно и жестко — «снимаем как один из моих фильмов». Ну, вернее, почти — потому что Корэ-эда совершенно сознательно проделал дрейф от привычного себе киностиля к стилю телесериальному; этот стиль он — и это опять же видно отчетливо — черпал из полюбившихся ему дорам (например, из «At Home Dad» с тем же Абэ). Корэ-эда взялся за рискованную, довольно тонкую работу — соединить ингредиенты из своих кинонаработок и из разных образцов японского семейного телесериала во что-то цельное. Результат оказался неоднозначным — наверное, совершенной, гармоничной цельности и бесшовности все же не получилось, и можно говорить о том, что прекрасная «упругая» киноработа Корэ-эды местами как бы провисает дорамными «дряблостями» и «целлюлитиком». Но, несмотря на эти «места», она все же прекрасна — может быть, не как удачный хитовый, приковывающий внимание сериал, но как многосерийный цельный телефильм, прекрасная простая история, прекрасно и просто рассказанная — единственное, скучноватая для простого вкуса, не желающего «разгрызать и растирать на языке», одновременно совершенно не многосерийный артхаус, но и не семейный хит. Так что это все же мастер-класс, но чуточку как бы неуместный — легкая пощечина и телеремесленникам, и невзыскательным телезрителям, и артхаусным киномастерам: хорошее, простое, ясное, но слишком уж «тонких энергий» кино, для которого не нужно быть семи пядей во лбу, но труд при просмотре приложить все-таки надо. Собственно, у Корэ-эды получилась та самая «скучноватая классика», которая как бы и великолепна, и немножко далека от нашего ритма. Для наслаждения ею надо сделать усилие погружения — но потом она наградит тебя сторицей, лучшим из лучшего, достойнейшим из достойного.
К семейной тематике Корэ-эда обращался не раз, но лишь в «Пешком, пешком» он явственно отошел от артхаусного подхода к теме, и эта кларичная история одного дня простой, нормальной, несмотря на неурядицы, семьи из разных поколений, неспешно и любовно выполненная в традиционных японских интерьерах и пейзаже, заставила говорить о преемственности Корэ-эды по отношению к Ясудзиро Одзу либо, по словам других, Микио Нарусэ. В контексте других работ Корэ-эды это скорее что-то вроде признательности и вклада в общее дело — не стремясь быть продолжателем традиций, он просто отдает им должное, как бы «кается» за другие, слишком жесткие и безжалостные вещи. Вот что-то вроде такого расширенного «покаяния», «отдачи долга» мы и имеем в «Направляясь домой» — еще проще, еще ближе к людям, еще «нормальней», с захватом уже и традиции семейного телесериала. Можно понять, что Корэ-эда не хочет остаться в памяти лишь как автор артхаусного препарирования семьи, ковыряния в изощреннейших ее болячках; в то же время он не желает отдавать завоеванного. Именно поэтому из традиции вспоминается в первую очередь Одзу — режиссер простых историй и кларичных форм, однако очень непростых, отточенных и крайне требовательных режиссерских методик. Хотя Корэ-эда и не помешан на геометричном выстраивании мизансцен вплоть до выверенной «помускульно» мимики актеров, однако кое-какое весьма жесткое требование у него к актерам есть — он не менее безжалостно, чем Одзу, пересекает почти всякую спонтанную и излишнюю экспрессию, заставляя всех играть «на малом ходу» — «пешком, пешком», почти ползком. В качестве — частично — шутливого образца для подражания в сериале представлена практически бесстрастная медсестра в исполнении Эгути Норико, которая с каменным лицом сообщает собеседникам о том, что она в данный момент чувствует, — жалость, любопытство, неуверенность и т. д. Вот отталкиваясь от этого «программного образца», Корэ-эда и задает актерам стиль игры — крайне сдержанный, скупой, с почти отсутствующим выражением испытываемых эмоций. Учитывая то, что эмоций по сюжету очень много, сериал ими буквально бурлит, все они оказываются подводными течениями — совсем по Чехову. Благодаря чрезвычайно сдержанной игре эффект оказывается великолепным — ощущение не вялости и индифферентности — как на поверхности, — а эмоций-гейзеров, брызгающих время от времени тонкой струей и дающих понять, что же творится при этом под землей.
Эта сдержанная манера распространяется на всю эстетику сериала — его ритм нарочито замедлен, почти сомнамбуличен, отчего чувство повседневности становится просто физиологичным — и убедительность происходящего на экране возрастает прямо пропорционально этому замедлению, тоже как напор при сдерживании. Планы чаще статичны, но внутри этих планов также «под напором» теснятся интерьеры, мизансцены и пейзажи, весьма яркие, изобильные — Корэ-эда вовсе не стремится сделать серую, смазанную будничность с ее неброскостью, он просто заталкивает всю экспрессию внутрь различных узких объемов и рамок, чтобы повысить «градус», «напряжение» этой экспрессии до уже невероятных величин — но все это подспудно, для чего надо вглядеться и вчувствоваться. Смотреть не поверхностное действие, которого почти нет и поэтому действительно смотреть нечего, скука, — а внутреннее роскошное действо, исполненное многообразной экспрессии: бурных коллизий и зашкаливающих эмоций, великолепной японской природы и прекрасной, любовно сделанной урбанистики — это такая вот личная, корээдовская трактовка традиционных японских художественных принципов с их вглядыванием в скрытую красоту вещей. Я бы назвал этот сериал современным ответом Корэ-эды создателям классического семейного сериала Kita no kuni kara ("Из северной страны») 1981 года, на котором выросло уже не одно поколение японцев; сериала классического в том числе и в следовании художественным принципам моно-но аварэ, кокоро-макото, ваби-саби и других. Корэ-эда переосмысливает эту классическую эстетику с позиций кинорежиссера, много работавшего в западной манере независимого кино, глядящего на Одзу уже через призму его последователей вроде Вендерса, Джармуша и Каурисмяки, но ведь и Со Курамото и Сугита Сэгимити осовременивали ту же эстетику в духе пост-неореализма, документалистичного стиля 70-х а-ля Фассбиндер, и сам Одзу работал с этими категориями как современный кинорежиссер 40-50-х, сильно «заряженный» достижениями чеховско-станиславского театра и ракурсно-плано-монтажной западной кинорежиссуры. Но это все то же вечное возвращение к моно-но аварэ.
(с)
http://www.kinopoisk.ru/user/2278329/
http://www.kinopoisk.ru/film/730933/
26.07.2009, 20:27
Абэ Хироши / Abe Hiroshi
Линейный вид
